Возродившийся Глава 1 — У-у-у!!! — протяжно и как-то тоскливо-тревожно завыл старый пес. — У-у-у!!! Из приземистой избы, бревна которой почернели от времени, вышел старик и недовольно прикрикнул на пса: — Ну! Чего развылся⁈ Живой я еще, чтобы так убиваться… Но пес продолжал завывать: — У-у-у!!! — Да хватит выть, мать твою ети! — разозлился старик и двинулся в сторону своего пса, чтобы привести его в чувство. — И без тебя тошно, так еще развылся на ночь глядя! Старик уже хотел «приласкать» своего пса кулаком по лбу, не сильно, но чувствительно, чтобы не дурил, но тут ему самому стало как-то не по себе. Он даже не мог четко пояснить свои ощущения, какой-то безотчетный страх и что-то давящее, так что ему захотелось сесть и завыть. Неизвестно чем бы все это закончилось, но тут в сумраке глубокого вечера, он заметил, как в его огороде точно над грядкой с морковкой появилась едва мерцающая сфера размером с мячик для футбола. — Ч-что з-за ч-черт… — выдохнул старик не в силах отвести взгляда от явления. Пес весь сжался и задрожал тихо поскуливая. Сфера тем временем начала быстро расти в размерах, сияние при этом становилось все ярче и в какой-то момент достигнув пары метров в диаметре взорвалась в яркой магниевой вспышке с легким электрическим треском, даже ветвистые молнии во все стороны вырвались. Дед запоздало прикрыл глаза рукой и отчаянно стал моргать, пытаясь избавиться от бликов. Когда ему это наконец удалось, и он снова обрел способность видеть, то не поверил своим глазам. На грядке морковки лежало человеческое тело в какой-то рванине. — Свят… свят… — невольно принялся он креститься, хотя не делал этого уже очень давно. Наваждение как-то враз пропало, пес увидев постороннего на вверенной ему территории, принялся за исполнение собственного долга, то есть стал заливисто лаять. Даже рванул в сторону чужака, но помешал плетеный забор отгораживающий двор от огорода. Лай пса вывел старика из ступора. — Тихо Полкан! Тихо! — прикрикнул старик на разбушевавшегося пса. Тот замолчал, хотя продолжал рычать. Старик тем временем открыв калитку осторожно приблизился к невесть откуда взявшемуся телу. — Фу… Пришелец источал весьма неприятные ароматы, да и выглядел весьма отвратно в том плане, что весь был покрыт какой-то слизью, сукровицей. Старик осторожно ткнул в тело самодельной тростью и оно резко вздрогнув, начало вяло шевелиться, издавая при этом тихие стоны. — Буэ… — проблевалось тело изрыгая из себя всю ту же слизь. — Кха-кха-кха! Человек, а пришелец был именно им, попытался приподняться на руках, но получилось не очень. Все что он смог, это лишь чуть сместиться в сторону и вновь развалиться без сил, перевалившись на спину, находясь явно в полуобморочном состоянии. Неизвестно как бы поступил старик, он и сам этого не знал, но увидев на груди пришельца сквозь расползающуюся одежду крестик на цепочке, принялся ему помогать в меру своих сил. — По крайней мере не демон… — оправдывал он свой поступок. Слизь сильно мешала, одежда расползалась клочьями, тем не менее он смог закинуть правую руку незнакомца себе на шею и приподнять. — Давай парень… постарайся… соберись… тут недалеко… всего двадцать шагов надо пройти… Похоже этот странный в своем способе явления гость его понял, поднапрягся и смог пройти необходимое расстояние до бани, куда и вел его хозяин дома. Положив гостя на нижнюю лавку, старик принялся разводить огонь в печке. — Сейчас воды согреем да отмоем тебя от этой мерзости… Света почти не было, оконце маленькое, да и сумерки все продолжали сгущаться ускоряющимся темпом, так что старик зажег небольшую керосинку, что разогнала неприятную банную тьму. Гость вновь погрузился в неопределенное состояние «не здесь». В себя гость пришел только когда старик начал отмывать его теплой водой. При этом его еще раз стошнило, да и пронесло тоже. — Где я?.. — прохрипел он. — Что происходит?.. — Все разговоры потом. Сначала отмоешься и хоть немного окрепнешь. — Хорошо… Только дайте попить… Старик поднес к рту незнакомца ковш с водой. Тот попил, но к счастью больше его не рвало, чего опасался старик. Наконец помывка закончилась. К концу этой процедуры гость практически пришел в себя и больше не отключался. Вытерся полотенцем. — Давай… попробуем дойти до дома… десять шагов всего. Помогать старику почти не пришлось, лишь придерживать, потому как гостя шатало точно пьяного, но видно, что тому стало лучше. — Осторожно… лоб не расшиби… Давай… вот в эту кровать… Гость практически рухнул в койку и тут же отключился. Старик же вернулся в огород. Там на месте появления гостя помимо слизи и обрывков одежды остались еще какие-то предметы. Все что не из металла рассыпалось в руках сильно воняя, а из металла были лишь какие-то детальки, ключи и несколько монет белого и желтого металла. Вот они-то и заинтересовали старика, после того, как он их отмыл. Он хоть и был стар, но зрение имел отличное, так что сразу заметил странное, сначала двуглавые орлы, а потом и даты… — И что бы это значило?.. Проснулся гость только ближе к обеду, хозяин дома как раз занимался готовкой нехитрой снеди. — А-а-а!!! Старик поспешил в комнату. Тот принял сидячее положение и глубоко дышал, смахивая с лица выступивший крупными каплями пот. — Приснилось что? — спроси он участливо. — Приснилось… — глухо ответил гость и стал озираться по сторонам. — Где я? Кто вы? — В моем доме, а звать меня дедом Игнатом. А ты кто мил человек? — Дмитрий Носов… А как я у вас оказался? — Вот это мне тоже хотелось бы знать… как ты у меня оказался… — То есть? — А то и есть… Ладно, давай поедим, да обстоятельно поговорим. А то какой разговор на голодный живот? — Хм-м… тут такое дело… как ваше отчество? — Да так и зови — дед Игнат. — Да какой же вы мне дед, я вас младше не настолько много… в крайнем случае в отцы годитесь… — Да? И сколько же тебе лет? — Сорок семь… — А выглядишь едва на двадцать. — Да какие двадцать? — невесело хохотнул гость. — Вы бы очки что ли одели… — Зрение у меня как раз как у орла… — усмехнулся в ответ старик. — Да и на слух не жалуюсь. — Хм-м… — Да вон у меня над умывальником зеркало есть, иди и сам посмотри… а потом сам скажешь на сколько ты выглядишь, на сорок семь или на двадцать. — Хм-м… ну хорошо… только это… где мой протез? — Какой протез? — Ноги… у меня ноги нет. — Куда же она делась? — Ампутировали… — насупился гость. — Когда и кто бы тебе ногу успел ампутировать? Вчера вечером еще вроде на месте была. — Шутки у вас… дед Игнат… честно вам скажу, не очень смешные. — Так я и не шучу. Сам посмотри на свои ноги да убедись. Дед Игнат, подойдя, резко сдернул одеяло с гостя. — Нога… моя нога… Словно не веря своим глазам Дмитрий стал ощупывать свою конечность в отсутствии которой был уверен. — Но как⁈ Яне понимаю… Что происходит⁈ — Тихо! — прикрикнул дед Игнат, как это делал на своего пса Полкана. Помогло. — Одевайся Дмитрий. Вот одежда на табуретке специально для тебя подобрал… маловата немного будет, но другой нет. Старик вышел из комнаты и Дмитрий довольно быстро оделся немного повозившись с кальсонами кои были предложены вместо привычных трусов. Размер действительно оказался несколько маловат, но не критично. — Вон зеркало… Дмитрий подошел к указанному предмету висевшему над умывальником и всмотрелся в отражение. Трогал лицо пальцами. Корчил рожи… — Убедился? — Да… Но как?.. — Мне-то откуда знать? Давай поснедаем, до поговорим… Или тебе до ветру надо? То туалет вон там за баней. Галоши вон… — Ага… я сейчас… Дмитрий сбегал облегчиться и быстро вернулся. К моменту дед Игнат разлил по тарелкам молочный вермишелевый суп. — Пока так и немного… а то бог весть как ты еду примешь после того, что с тобой произошло? — Что именно? — Ешь. Все после еды… Поели. — Ну как? Не просится наружу? — Вроде нет, — ответил Дмитрий, честно прислушавшись к своим ощущениям. — Вот и хорошо… Тогда давай, рассказывай. — Что? — Все. С этими словами дед Игнат высыпал на стол найденные монетки, но если рассчитывал узреть какую-то реакцию, то сильно обманулся, Дмитрий вообще никак на них не отреагировал. — Да что рассказывать? Шел на работу и тут бах! я у вас в доме… при этом помолодев почти на тридцать лет и с ногой… — А что с ногой было? — Ампутировали… — Почему? — Осколок попал от минометной мины. Хохлы сбросили с «Бабы Яги». — О чем ты? Что еще за баба Яга и при чем тут хохлы? — В смысле о чем? — удивился Дмитрий. — Я на СВО добровольцем записался, повоевал правда недолго, всего три месяца, тут меня и зацепило… — Что еще за СВО? Текст, связанный с событиями на Окраине удален по требованию администрации АвторТудей. Ну а от них наверняка потребовали сами окраинцы… — Сволочи… Дед встав, достал из шкафчика початую бутылку водки с парой стаканов и плеснул по сотке. Выпили. — Наверное Господь тебя решил сюда отправить, чтобы смог изменить все это… — Да что я тут смогу один сделать? Как⁈ — Не знаю Дмитрий… не знаю… ума не приложу. Но сделать что-то нужно. — Письма писать или того паче лично прийти в КГБ и о чем-то предупреждать нет смысла — упекут в дурку, так как доказательств я предъявить никаких не могу, не помню ни одного события за которое можно зацепиться, ни землетрясения, ни цунами или еще что-то в том же роде. Мало ли тех, кто пишет властям из тех по ком дурка плачет? — Верно говоришь… — Да и на высшей должности в государстве сидит человек производящий впечатление, что он сам из дурки сбежал, причем из палаты для буйнопомешанных, такого о чем-то предупреждать все равно что плевать против ветра, не поверит. Дмитрий вспомнил кадры как Хрущев выступал на трибуне ООН, грозя всем кулаком и обещая показать Кузькину мать. «Испанский стыд, — подумал он. — Хуже только кадры с дирижированием Ельциным немецким военным оркестром в пьяном виде». Да и его постоянные закидоны, тоже говорит об интеллектуальном уровне человека, не высоком, мягко говоря. Глядишь на него и не понимаешь, как такой человек вообще смог стать главой СССР. Безграмотный, творящий все что захочет левая пятка, не просчитывающий последствия своих решений хотя бы на пару шагов… никого при этом не слушающий. В общем как ни посмотри связываться с таким себе дороже. — Завалить его? Так смысла особого нет, Хрущева и так скоро скинут. Ликвидировать вместе с ним Брежнева? Так где гарантия, что вместо него не придет кто-то еще хуже… тот же Суслов? Дед Игнат только кивал. — Если как-то и можно что-то изменить, то это только изнутри, для чего надо встраиваться в партию. Только это все будут мертвому припарки… — Почему? — Быстро по партийной лестнице не подняться, даже зная, кто в итоге сыграет и пристроиться к нему прицепом, чтобы в ответственный момент перехватить инициативу. Опять же, даже если все будет удачно, то сколько времени потребует этот подъем с глубины? Тридцать, а то и все сорок лет? К этому времени уже все сгниет и рухнет. Да и нет у меня даже тридцати лет, это как раз «святые девяностые» начнутся. Десять, максимум пятнадцать, чтобы как-то развернуть СССР на другой маршрут до того, как этот корабль не прошел точку невозврата. — Ну да… — Да и, откровенно говоря, не чувствую я в себе таких способностей. Это ведь надо угождать, лебезить. А это все не в моем характере… а если начну, то сам могу скурвиться. — Понимаю… нельзя прыгнуть в дерьмо и не запачкаться… — К тому же не стоит недооценивать местных зубров, что сожрут на раз. Кроме того, против меня играет незнание здешних жизненных реалий, хватит одной ошибки, чтобы все обрушить. Глава 2 Вообще Дмитрий не являлся фанатом СССР, в свое время родители, а так же дедушки с бабушками рассказали о своем житье-бытье и восторгами там не пахло. Хрущева особенно ругало старшее поколение. Но считал, что общее направление было выбрано правильным в плане построения нового общества, просто, как всегда, подкачало исполнение. По его мнению именно такое общество нового типа и могло совершить качественный скачек во всех направлениях деятельности. Но увы, случилось то, что случилось, наверх всплыло всякое дерьмо из-за отрицательного отбора в кадрах. «Вот только как тогда вырулить из этой колеи ведущей к катастрофе?» — снова задал он себе вопрос и ответа на него не находил. — Чем тогда займешься? Как жить думаешь? — Понятия не имею… — вздохнул Дмитрий. — Надо как-то для начала легализоваться… — Ну да, без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек… — Можно конечно заныкаться где-нибудь в глуши и не отсвечивать? «В теории наверное можно, но… это лишь в теории. Разве что отшельником», — подумал он. Отшельником Дмитрий становиться не собирался, разве что только в крайнем случае. Потратить так вторую жизнь, это, мягко говоря, не очень умно. А все прочие варианты предполагают взаимодействие с социумом и тут требовались хоть какие-то документы. Как их получить? — Впрочем, с документами вопрос можно решить так или иначе и с ними тогда ныкаться в глуши не надо, но боже ты мой… Дмитрий не очень хорошо знал жизнь СССР 60-х годов, но того, что знал хватало с лихвой, чтобы ужаснуться. Не кромешный ад конечно, но все равно, очень и очень… стремно. Другого слова, чтобы описать свое отношение, он как-то не находил. В деревне так и вовсе треш и хоррор, если уж даже учителей не ведущих хозяйственной деятельности заставляли сдавать государству сельхозпродукцию, те же яйца вынь да положь, даже если куриц нет. В общем маразма везде хватало. «С продуктами жопа, по крайней мере для простого населения не обеспеченного спецпайками. А сейчас с этой кукурузой закидоны начнутся, если уже не начались», — припомнил он главный фетиш Хрущева. В общем Дмитрий не видел ничего хорошего. Все средства вбухивали в военпром, финансируя гражданку по остаточному принципу. Ну и стоит ли удивляться весьма посредственному результату ни по количеству, ни по качеству? — Впрочем с моими знаниями и умениями не отягченными особым моральными терзаниями я конечно могу себя обеспечить на приемлемом уровне, но… вечно это «но»… Дмитрий опасался, что привлечет к себе внимание ненужных людей, как бандитов, так и правоохранителей. Придут и спросят: «откуда дровишки», что те, что эти. Первые просто ограбят, а вторые могут и посадить. Жить и трястись от страха… так себе перспектива. Становиться подпольным миллионером, тоже идея не фонтан. Зачем деньги если невозможно их потратить? К тому же он опасался, что не сможет встроиться в социум просто из-за разности менталитета и отсутствия привычных вещей, не говоря уже о продуктах. Окружающим это бросится в глаза и в лучшем случае он станет парией. В худшем его определят в диссиденты. — И это вернет меня к ситуации с отшельничеством, просто буду одиночкой среди людей. На хрен. «Сбежать заграницу?» — подумалось ему. Вариант… можно хорошо устроиться за бугром. Но, такая жизнь опять-таки поднимала вопрос смысловой нагрузки, цели. Получив вторую жизнь и даже не попытаться что-то изменить и просто плыть по течению как известная субстанция, что не тонет? — Ты рассуждаешь как взрослый, поживший и видевший жизнь мужик, — вдруг сказал дед Игнат. — Ну да… — Но сейчас ты молод… тебе надо идти учиться… глядишь и придумаешь что-нибудь… — Документы… — Это да… но мне, кажется, ты уже придумал, где и как их взять… — Хм-м… ну да… есть один вариант… опасный и не сильно надежный… Но при некоторой удаче… — Делай, — пристально взглянув в глаза Дмитрия твердым голосом сказал дед Игнат. — Хорошо. «А дедок-то не прост, — вдруг подумалось Дмитрию. — Поведение какое-то неправильное для простого селянина. Как бы не из органов: НКВД или вовсе СМЕРШ». Старик, встав с табуретки, скрылся в комнате, что-то хлопнуло и вскоре он вернулся с бумажным свертком. — Вот возьми, это тебе на первое время. В свертке оказались деньги. — Дед Игнат… — Бери я сказал! — Благодарю. Старик кивнул, принимая благодарность. — Давай еще по чуть-чуть… За удачу. Выпили, а Дмитрий потом еще долго рассказывал деду Игнату о жизни в двадцать первом веке и чудесах науки в виде интернета, сотовых телефонах и искусственном интеллекте, что мог рисовать картины, снимать короткие ролики, писать песни, курсовые для студентов и даже книги. О том, как вместо того, чтобы делать технику надежнее, ее качество наоборот всячески ухудшали, чтобы чаще покупали. Тоже самое с медикаментами, когда лечат не болезнь, а симптомы, а если все-таки болезнь, то надо пройти долгий и дорогой курс лечения, хотя есть возможность дешево и быстро. — Значит капитализм — зло, — сделал вывод дед Игнат. — В чистом виде — да. — Правду значит пишут газеты об акульем оскале мирового капитализма… — Ага, — усмехнулся Дмитрий. — Даже шутка была, дескать в советское время в газете «Правда» действительно писали правду. Так до вечера, по сути, и проболтали. — Ладно, спать пора. Завтра отвезу тебя в Москву. Нечего тебе тут делать. А то к нам время от времени милиция наезжает, пустующие дома проверяет… — Зачем? — Ищут бандитов и смотрят, чтобы бичи какие-нибудь не заселились. «Неужели все-таки до ядрена-батона дело дошло? — ложась спать вдруг подумал Дмитрий, неожиданно припомнив что вроде как слышал звук сирены незадолго до того, как его перекинуло в шестидесятый. — По всему выходит, что так. Ресурсы европейцев оказались крайне ограничены и видя бесперспективность продолжения войны прежними методами, решили пойти в ва-банк. Вот меня похоже накрыло… Но это никак не объясняет произошедшего со мной. Впрочем, что мы собственно знаем о реальной физике ядерного взрыва?» Затуманенный алкоголем разум начал фантазировать на эту тему, дескать ядерный взрыв — это не просто цепная ядерная реакция, а бесконечно малая вариация того самого Большого взрыва, что собственно породил само Пространство-время. А раз так, то ядерный взрыв вполне мог в ограниченном объеме в некоем фокусе взрыва всколыхнуть или скорее продавить измерение под названием время, да так что две точки ее на миг сомкнулись и на пространственном уровне континуума произошел переброс вещества в прошлое. «Даже не само вещество иначе я появился бы в своем изначальном весьма плачевном виде, а некую информацию и произошла пересборка, но в оптимальном варианте», — подумал он, пытаясь для себя хоть как-то объяснить тот факт, что он вновь стал молодым, с ногой и без шрамов, даже от удаления аппендикса его нет, как и прочих. Ну и здоровые зубы прилагались, причем не просто без пломб, а еще и ровные, потому как ранее у него наблюдался слегка искаженный прикус передних верхних резцов, что возникает из-за неравномерного роста костной ткани из-за нехватки каких-то веществ в питании. Зрение опять же было идеальным, как и слух, что изрядно подсели к его сорока семи, а главное память стала если не идеальной, то отличной, потому как вдруг понял, что помнит казалось бы напрочь забытые тексты стихотворений, что учил еще в школе, да и потом, тексты песенок, что нравились и он их невольно запомнил. Возникла даже шальная мысль заделаться в поэты, они хорошо живут, богема, спецпайки станут доступны, но быстро ее отбросил. Во-первых, не так уж много он знает, а во-вторых, тематика песен по местным временам может не пройти. Хотя некоторые песни могли прогреметь так, что ему хватило бы роялти с них до конца жизни… СССР. Мысль была соблазнительно, но он все же отказался от нее. Творческая публика, та еще банка с пауками. Почему воплотился или даже вернее сказать возродился именно в двадцатилетнем возрасте? Здесь Носов делал предположение, что организм к этому времени полностью формируется, перестает расти, гормональные шторма остаются позади и находится в оптимальном физическом состоянии. Не зря ведь люди воспринимают себя внешне именно в данном состоянии, даже спустя многие годы и в первый миг даже не узнают себя, посмотрев в зеркало годам так к сорока. «По сути я репликация самого себя, — пришел к выводу Дмитрий. — И мне скорее всего не двадцать, а именно двадцать один год, если взять за истину теорию о семилетних циклах развития тела». В Москву выехали утром, позавтракав перловой кашей. Дед Игнат запряг в телегу коня, вот на ней и покатили. Конь тоже был не молодым и большой скорости не развивал, то бишь шел шагом. — Ничего, к обеду доедем… Оно конечно верно говорят, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, но очень уж тряско получалось, непривычно, так что Дмитрий время от времени предпочитал все же хорошо идти, ему это было даже приятно, вновь идти на своих двоих, а не ковылять на протезе. — Мышцы ног опять же надо тренировать… — Тоже верно, — кивал старик. Ехали вдоль железнодорожного пути по которому время от времени проходили составы в том числе отчаянно коптящие паровозы везшие уголь и цистерны с жидким топливом, а так же товарняки. Сидя на телеге Дмитрий наблюдал за медленно проплывающими мимо пасторальными пейзажами. Тут и там виднелись совсем крошечные деревеньки, так же выселенные. Поля засеяны пшеницей и кукурузой, встречались и картофельные поля. То обгоняя, то двигаясь навстречу катили старомодные грузовики и совсем мало легковушек, обдавая их вонючими выхлопами и заставляя глотать пыль. Глядя на все это, Дмитрий лишний раз убедился, что его загадочным образом закинуло в прошлое. Накатил мандраж и робость с явными нотками страха. Ощутил себя разведчиком заброшенным в тыл противника. — Собственно, так и придется себя вести… следить за каждым своим словом. Дед Игнат всю дорогу был хмур, тих и задумчив, так что Дмитрий не лез к нему с вопросами и рассказами. Неожиданно, после того как выехали из небольшой рощи, пасторальная картина сменилась пейзажем гигантской стройки. Возникло впечатление, что оказался посреди муравейника. Тут и там ревели бульдозеры заравнивая отвалами неровности, что-то срезая, а что-то засыпая. Копали котлованы и траншеи экскаваторы, сновали грузовики вывозя выкопанный грунт. Работали сваезабойные агрегаты формируя фундамент. Виднелись снующие бетономешалки и трейлеры развозившие кирпич, а так же готовые бетонные панели. Панели цепляли краны и формировали здания. Встречались площадки, где под открытым небом складировали прочие строительные материалы: доски, трубы, чугунные батареи и ванны с унитазами, и много чего еще… — А ничего так размах, — невольно восхитился Дмитрий. До Москвы и впрямь доехали к обеду, хотя если бы об этом не сказал дед Игнат, то Дмитрий и не догадался, так как строения вокруг стояли сплошь деревянные, классические пятистенки, с удобствами во доре и банями. Дальше потянулись какие-то двухэтажные бараки. Неподалеку дымили трубы какого-то завода или фабрики, или просто ТЭЦ. Собственно для расселения сих деревенских домов с бараками и строились новые районы. Дальше снова потянулись индивидуальные дома. На этот раз побогаче видом, то есть двухэтажные как правило первый этаж был кирпичным, а второй — деревянным, но и полностью кирпичные дома встречались. Дмитрий даже один светофор заметил. Заехали на какой-то пустырь, по ощущению оставшийся от давно сгоревших в пожаре нескольких домов, где дед Игнат и встал на стоянку. Отсюда уже виднелись районы кирпичных четырехэтажных домов и высотная панельная новостройка. — Дальше в город мне лучше не ехать, не любит милиция, когда на конях по дорогам разъезжают, — сказал он, отсыпая коню овса из мешка на котором сидел всю дорогу. — Давай пообедаем, да прощаться будем… Пообедали в гнетущей тишине холодной картошкой сваренной в мундире, заев свежей огородной зеленью вприкуску с сухарями и все запили простоквашей. Дед в деревне жил не один, обитало там еще несколько бабок державших коров и коз с курами, вот от них молоко с яйцами он и получал в обмен за какие-то услуги. — Давай прощаться, Дмитрий… — произнес дед Игнат после тяжелого вздоха, тут и дорога ему далась нелегко, да и знания о будущем легкости не добавляли. — Не знаю как, но постарайся что-нибудь сделать… невероятно тяжело осознавать, что все наши жертвы оказались напрасны… — Постараюсь дед Игнат, — кивнул Дмитрий и пожал дедову руку. — Ни в чем не сомневайся… я верю, что ты послан сюда Господом, а потому все что бы ты ни сделал, все по воле Его и все грехи, что ты вынужден будешь свершить на своем пути, тебе заранее прощены Им… Дмитрий едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться пусть и с оттенком горечи. «Ага, Избранный посланный для спасения мира, — мелькнула ерническая мысль. — Главное самому в это не поверить, а то с такими мыслями можно таких дров наломать, в итоге превратившись в морального монстра, что ой-ой-ой…» Старик, смахнув вдруг выступившую слезу, забрался обратно на телегу и махнув на прощание рукой, не оглядываясь поехал обратно. — Прощайте… После того, как старик скрылся за поворотом, Дмитрий еще раз осмотрелся по сторонам. Вновь накатил мандраж. Легко сказать «постараюсь», но в реальности он в принципе не понимал с какой стороны браться за дело. — Ладно… в моем случае верна поговорка: война план покажет. Главное ввязаться в битву, а там будет ясно в какую сторону грести. И для начала мне нужно обзавестись новой одеждой… Магазинов правда в округе не наблюдалось, увидел только вывеску парикмахерской на двухэтажном кирпичном доме, потому он двинулся по дороге в надежде поймать попутку, что его подвезет к более цивилизованным местам, а с интенсивностью движения, по крайней мере здесь, тоже имелись некоторые проблемы. Ездили в основном на велосипедах, да инвалид без обеих ног куда-то катил на коляске с двумя рычагами, коими он активно двигал вперед-назад для движения. Вокруг бегала ребятня играя в какие-то свои игры. Взрослых почти не было видно, но оно и понятно, все на работе, лишь время от времени встречались бабки и изредка старики, да калеки, без ног и рук, что провожали Дмитрия хмурыми и не слишком трезвыми взглядами. — Эй, пацан… — окликнул Дмитрий паренька лет тринадцати, куда-то спешно топавшего с сосредоточенным видом. — Чего? — Где тут у вас рынок, ну или магазин, где одежду новую купить можно? — Через три улицы и направо, там сразу видите. — Спасибо. Рынок располагался на границе районов, условно деревенских и собственно городских домов, тех самых четырехэтажек и являлся он колхозным о чем сообщала вывеска над входом. Внутри стояли крытые торговые ряды, одни продуваемые всеми ветрами, а другие в виде полноценных магазинчиков с остеклением. В открытых рядах торговали в основном овощами и зеленью, да рыбой. В магазинчиках вели торговлю промтоварами от гвоздей до радиоприемников. — Не подскажете, где тут одежду прикупить можно? — поинтересовался он у женщины неопределенного возраста. — Это вон там… в конце ряда… — Спасибо. Направившись по указанному направлению, Носов прошел мимо очереди с бидонами и большими бутылками в сумках выстроившейся в молочный отдел. Там продавщица в несвежем переднике большим черпаком разливала молоко, черпая его из большого бидона. Очередь напряженно гудела. Как понял Дмитрий молока не всегда хватало всем страждущим, да и на качество претензии были. — Что-то молоко совсем какое-то жидкое стало… — сварливым голосом произнесла одна из теток. — Водой бодяжите! — Ничего не бодяжим! — А я говорю, что бодяжите! На вкус какое-то пресное совсем! Обратом* отдает! *. То, что остается от молока, после процесса сепарации — отделение сливок. — Не нравится — не покупай! Толпа возмущенно загудела. «Но зато все натуральное, — чуть поморщился он, вспомнив почитателей советского прошлого, что буквально фанатели по СССР. — Натуральный крахмал и мука в сметане, кофе из жженого хлеба… или из чего его там делали?» Вот и отдел торгового ряда с одеждой. За прилавком сидела очередная тетка неопределенного возраста лузгавшая семечки и читавшая какой-то журнал в ожидании клиентов. Вся стена напротив была завешана пиджаками с брюками, все темных тонов. Справа все новое, слева — секонд-хенд. Имелись так же плащи и пальто. Ну и шляпы с кепками под самым потолком на гвоздиках болтались. Вот шляпы поражали разнообразием. «Странно, женских вещей почему-то нет, — отметил носов. — Может в другом отделе торгуют?» Внизу в ячейках сбитых из досок стопками лежало нижнее белье: рубашки, майки, трусы, кальсоны и носки, а так же галстуки. Ну и обувь, от сандалий до сапог. А также средства ухода за всем этим: щетки, гуталин и прочее. — Здравствуйте… Тетка в ответ только хмуро зыркнула исподлобья и сплюнула шелуху в газетный кулек. — Чего надо? «Какой милый и доброжелательный к клиентам советский торговый сервис», — подумал он, начав раздражаться будучи и без того на взводе, н все же взял себя в руки и улыбнувшись, сказал: — Приодеться хочу… приехал поступать в институт, ну и выглядеть нужно соответственно… — Понятно. Говори размеры. Дмитрий назвал. — Новье будешь брать? Цены на новые вещи надо сказать изрядно кусались. Денег дед Игнат дал вроде бы много больше пяти тысяч, но как оказалось, много лишь на первый взгляд, так что пока не будет источника дохода, следовало перейти в режим экономии. «Мне еще остановиться где-то надо», — напомнил он себе. — Штаны и пиджак давайте из не сильно ношеного посмотрим… и ботинки тоже. — Ясно. Одев предложенный серый пиджак и брюки, Дмитрий почувствовал себя огородным пугалом. Все на нем висело мешком. Попросил новый костюм, но и он не оправдал надежд Носова. — А получше нет? — Чего тебе еще надо? Впору все… — Мешком же все висит… — Хорошо все сидит… или ты из стиляг? Так тогда тебе не сюда, а к портным, что под тебя все сделают. Про стиляг Дмитрий слышал и даже фильм видел, где в конце главная героиня негра родила. — Нет, не из стиляг… но и это… «Может сюда на рынки из магазинов всякий неликвид скидывают, дескать колхозникам и такое дерьмо сойдет?» — предположил Дмитрий. — Что «это»⁈ Думаешь первый секретарь райкома лучше одевается? Так вот, точно так же выглядит и ничего, носит и не жалуется! А он человек не чета тебе! Ишь не нравится ему! — Ладно-ладно… не заводитесь… хорошо так хорошо… дайте еще носки и будем обувь подбирать… Продавщица что-то ворча стала доставать обувь. С ней тоже пришлось повозиться. Новье сразу пошло лесом, и дорого без меры, а главное на ногу не налазило, то тут давит, то здесь трет, так что выбрал уже растоптанные туфли. «Грибком бы не заразиться, — подумал он, решив прикупить еще несколько пар носков, чтобы менять почаще. — А вообще похоже, что придется все индивидуально для себя шить, чтобы выглядеть и чувствовать себя человеком…» — Головной убор будешь брать? — Нет, обойдусь. Но вдруг вспомнил, что вообще-то лысый, а это будет привлекать к нему ненужное внимание, особенно со стороны милиции, что могут принять его за только что вышедшего сидельца и прикопаться, а у него ничего нет, чтобы доказать, что он не букашка. «Тогда точно стану сидельцем», — подумал он и выбрал кепку. Расплатившись, Дмитрий вдруг подумал, что дед Игнат отдал ему свои так называемые гробовые деньги. — Щетки зубные есть? — спросил Носов вспомнив все слухи о советской зубной медицине. В общем за зубами надо следить сразу и тщательно. — Ну и паста зубная… — Нету. Это тебе в магазин в город надо. — Понятно… Вышел Дмитрий из этого магазинчика всего с тремястами рублями и свертком старой одежды. «Мн-да, вопрос с деньгами надо срочно решать, — подумал он. — Но сначала жилье». Осмотревшись еще раз по сторонам, Носов заметил старушку торгующую семечками, но не за прилавком, а у стены неподалеку от выхода, прямо на земле, точнее подстелив газету. — Здравствуйте… — И тебе не хворать милок. — Дайте кулек семечек. — Рубль. — Вот… Бабка в обмен на рублевую купюру протянула ему бумажный кулек с семечками. — Спасибо. Не подскажете, можно тут где-то комнату ненадолго снять, дней так на десять? Я только приехал и надо бы осмотреться… — Сто рублев и можешь у меня пожить. — По рукам, — не стал торговаться Дмитрий. — Тогда пошли, торговля сегодня все равно, что-то не идет… Глава 3 Маленькая старушка довольно резво вскочила с чурбака на котором сидела и сноровисто собрала свой товар, после чего вскинула мешок себе за спину. — Давайте помогу… — Не надоть… он не тяжелый. Как звать-то тебя добрый молодец? — Дмитрий. А вас? — Зови бабкой Настасьей. — Приятно познакомится. На это бабка только усмехнулась и споро посеменила по дороге. Шли не сильно далеко, минут пятнадцать и оказались во дворе небольшого домика на две комнаты, правда с пристройкой в виде летней кухни. Крыша была крыта рубероидом, или что-то в этом роде, как впрочем и соседние дома. Собаки во дворе не оказалось. Зашли в дом. Пахло чем-то странным, впрочем на запах он перестал быстро обращать внимание. — Вот, — показала старушка на дощатую лавку у стены заставленную пустыми корзинами и мешками не пойми с чем. — Здесь спать будешь. Сейчас только все уберем, а матрац под лавкой лежит. В общем пришлось немного потаскать всякое барахло туда-сюда, положить матрац, что застелила бабка Настасья и дала подушку с одеялом. Вообще комната, где его определили на постой, являлась кухней. Тут и стол с табуретками и полка с посудой. — Ладно, ужин готовить пора… — Помочь чем? — Разве что картошку почистить. — Это я мигом. Да, вот деньги… Дмитрий достал сто рублей. — Работать приехал? — Вообще-то учиться, но и подработать не мешало бы. — Это правильно… Ужинали жареной картошкой с шампиньонами. Баня у хозяйки дома имелась, правда совсем крохотная, так что Дмитрий натаскал воды от колонки и нарубил дров, пыль после путешествия требовалось смыть. Ночевка прошла без происшествий. Позавтракав гречневой кашей, Дмитрий отправился в город осмотреться. — Скорее всего под вечер вернусь, так что не пугайтесь. — Да чего мне бояться?.. Погода весьма способствовала прогулкам, тепло, солнечно. По утреннему времени народу на улице было полно, так что он не выделялся из общей массы. По пути встретился магазин с промтоварами, где он купил зубную щетку, правда его несколько смутила натуральная щетина, но других просто не было. А вот с зубной пастой обломался, в продаже имелся только зубной порошок. Чисть зубы таким было как-то стремновато из опасения, что этот порошок наоборот всю эмаль соскребет. Увы, но иного выбора не имелось, так что купил круглую коробочку с этим порошком для чистки зубов. А вот бритвенный набор покупать не стал. Безопасных бритв в этом магазине не имелось, только опасные, каким Киса порешил Остапа Бендера. «Харакири себе этим ножом устрою, — с содроганием подумал он, глядя на опасную бритву. — Придется к брадобреям ходить, пока нормальной бритвы не найду…» Гуляя, Дмитрий пытался решить сразу несколько вопросов. Во-первых, хотел хоть немного пропитаться местной атмосферой, чтобы попытаться вжиться в эпоху. Впрочем, сама эпоха находилась на переломе, о чем свидетельствовали наряды горожан. Старшее поколение одевалось как деревенские, особенно сильно это проявлялось в женщинах, они носили старомодную одежду темных тонов и обязательно платки. «Ну да, можно вытащить человека из деревни, но нельзя деревню вытащить из человека», — припомнил он сентенцию. Молодое поколение одевалось уже смелее и красочнее. Во-вторых, просто отдыхал, требовалось сбросить не отпускавшее его напряжение, но получалось не очень. Он снова и снова мысленно прокручивал варианты действий, но не находил хоть сколько-нибудь рабочих вариантов. Слишком уж масштабна цель. Было еще и в-третьих, но он пока оттягивал этот момент, к тому же требовалось попасть на какой-нибудь железнодорожный вокзал… но это не сегодня и скорее всего даже не завтра. На глаза попалась тумба с объявлениями. В основном имелись обычные объявления из серии куплю-продам, велосипеды, швейные машинки, запчасти, покупали и продавали всякую живность, пытались пристроить в хорошие руки котят и щенят. Дмитрий уже собирался уходить, как глаз зацепило одно из объявлений, в нем предлагались услуги репетиторства по английскому языку. — Хм-м… это может быть интересно. В голове закрутилась какая-то смутная идея, но развить ее не удалось. — По крайней мере при поступлении в универ, если все пойдет как надо, точно не помешает. С иностранными языками у Носова было не очень, причина — нехватка мотивации, по крайней мере он сам так считал. Ну не требовался ему в жизни иностранный язык, так зачем голову всяким мусором забивать. Потребуется ли сейчас? Ну как минимум не помешает. К тому же на примере изучения иностранного языка, хотелось проверить свойства своей памяти. «А то вдруг этот эффект временный и я просто просажу его впустую, так хоть язык изучу», — подумалось ему. Так что Дмитрий сорвал объявление и двинулся на поиски указанного в нем адреса. Спрашивая аборигенов из числа подростков, Носов спустя час наконец добрался до нужного дома, точнее барака. Звонка не оказалось, как и глазка, впрочем, так что пришлось постучать. — Кто там? — Добрый день. Я по поводу объявления по репетиторству. Зашуршал замок и в проеме чуть приоткрытой двери показалась женщина лет сорока с накинутым на плечи вязаным платком. — Я хочу поступить в институт и решил, что мне стоит подтянуть английский, а то после армии все из головы вылетело. — Хм-м… я работаю со школьниками… — И много у вас работы? — Хм-м… вы правы… проходите. Меня зовут Елена Владимировна. — Дмитрий. — Давайте проверим ваши остаточные знания, чтобы понять, стоит ли вам вообще тратить время и деньги. — Хорошо. Расположились в комнате, она собственно была единственной если не считать кухни. Тут даже сортира не имелось, все удобства во дворе. — Вот, прочтите, — взяв с полки книгу на английском языке, протянула Дмитрию репетиторша. Носов открыл книгу в случайном месте и стал читать, краем глаза замечая, как болезненно морщится хозяйка квартиры. — Достаточно… — Все так плохо? — Ужасно, — не стала скрывать она. — Но я хочу оценить ваш потенциал восприятия… Повторяйте за мной… Далее в течении пяти минут Дмитрий исправлял произношение. — Хм-м… очень неплохо Дмитрий, очень, — произнесла Елена Владимировна, явно оставшись под впечатлением от способностей возможного ученика. — Вы делаете просто потрясающие успехи. — Значит возьметесь за мое обучение? — Возьмусь. — Сколько будет стоить прием? — Тридцать рублей за урок. — Договорились. Вот деньги за первый урок, — отсчитал купюры Носов. — У вас сегодня еще будут ученики? — Нет… — Отлично, тогда вы можете мне дать сразу два или даже три урока. — Хорошо, посмотрим, что получится… Получилось неплохо. Память и впрямь работала отлично и Дмитрий все схватывал налету. Всего прозанимались три часа. — А вы я смотрю преподаете не только английский? — спросил носов, заметив книги на немецком языке. — Да, знаю еще немецкий и немного французский. Думаете еще и их изучить? — Посмотрим. Но было бы неплохо. Впишите меня в свой график через неделю. Буду заниматься у вас каждый день хотя бы по часу. — Я не против, но… — Что? — Хватит ли вам на столько занятий денег? — Деньги не проблема, заработаю. — Тогда жду вас через неделю. Приходите в любое время. Учеников у меня кроме вас честно сказать пока что нет. — Буду. Распрощавшись, Дмитрий покинул квартиру учительницы, что явно происходила из дворян, было в ней что-то такое аристократическое. Подошло время обеда и Носов за неимением в пределах видимости точек общепита в виде кафе, зашел в магазин, где купил полбулки черного хлеба и банку рыбных консервов. Пришлось поискать укромное местечко, где он все съел, запив все бутылкой пива. — Продолжаем прогулку… Дмитрий гулял до самого вечера. Ел мороженое, на ужин купил несколько пирожков с капустой и картошкой у торговавшей на очередном рынке старушки, запил все опять пивом, но продаваемым на разлив в пивной. Дмитрий забрался довольно далеко от окраины, тут все было более привычно ему, пусть и в стиле ретро. Витрины больших магазинов, рестораны, освещенные лампами вывески, даже неоновые трубки встречались, по дорожкам прогуливается в основном молодежь, даже стайку стиляг попугайски одетых стиляг заметил. Носов почувствовал, что его немного эмоционально отпустило. Погуляв еще немного, он вернулся в дом к бабе Настасье переночевать. Дмитрий решил не затягивать со своей окончательной инфильтрацией. А потому позавтракав, чем бог послал через арендодателя, а именно макаронами, он вышел из дома. — Снова до самой ночи? — Как получится, но не думаю… Носов двинулся в сторону ближайшего железнодорожного вокзала. Именно там крутятся различные криминальные личности промышляющие воровством: щипачи, шулеры и просто воры, что тягали у граждан их чемоданы. Власти видимо тоже понимали, что тут много преступного элемента отирается в поиске добычи, ведь как приезжающие, так и отбывающие при себе как правило имеют значительные финансовые средства, а потому бродили парные патрули. «Как бы самому под подозрение ментов не попасть», — подумал он, понимая, что долго отираться на вокзале нельзя, на пассажира он без вещей не сильно-то похож, а укромных местечек, где можно было бы сесть и наблюдать за обстановкой не имелось. Дмитрий досадливо поморщился. Ну да, глупо было бы думать, что повезет с первого раза и он тут же засечет нужного человека. Съездил на другой вокзал и понял, что таким способом ловить ему нечего. — На живца? Но подумав, отказался и от этой идеи. Денег, чтобы изобразить из себя богатого гражданина у него нет и даже если первым пунктом решить задачу под номером два, то есть обрести капитал, то не факт, что клюнут. Ну и чтобы решить задачу под номером два, требовалось все-таки сначала решить проблему под номером один, ведь криминальный элемент не только должен решить вопрос с документами, но и рассказать много чего интересного. В общем замкнутый круг. — Ладно, придется подойти к проблеме с другой стороны… «Где можно еще встретить криминальный элемент?» — подумал Носов. — В ресторанах и кабаках? Вот только как их отличить от относительно законопослушной публики? Увы, в это время криминал не сильно увлекался наколками, по крайней мере хорошо видимыми обычным гражданам, то есть никаких «перстней». В лучшем случае на груди накалывали Ленина и Сталина, в надежде что по ним не будут стрелять вертухаи, чтобы не попасть в «святые» образа. Помогало это им или нет Дмитрий не знал, но ведь не станешь задирать у каждого рубашку? — Разве что в бане станет все видно… Но что-то подсказывало Носову, что общественными банями такие люди не пользуются, у них свои есть. — Тогда где этих тварей искать⁈ «Менты знают, по крайней мере тех, что вышли на свободу с чистой совестью и сейчас на учете состоят», — с невеселой усмешкой подумал он. — Но ведь не подойдёшь же и не спросишь, дескать дяденька милиционер, скажите пожалуйста, где живет авторитет? Хотя почему бы и не спросить? Проследить, где живет и напасть с муляжом пистолета и в маске прямо дома… Идея Дмитрию показалась заманчивой в плане простоты решения проблемы, но… — Рискованно. Опять же может и не знать, а шумиха поднимется. Проклятье. Ладно, мы как сказал вождь мировой революции, пойдем другим путем. Кто согласно всем шаблонам должен знать все обо всех? Если верить фильмам, особенно иностранным — бармен. Живот Носова в этот момент издал специфический звук, дескать жрать хочу. Оно и понятно, обеденное время. — Ну что же… можно сказать это знак самой Судьбы. Эй, пацан! Где здесь ближайший кабак? — спросил он у пробегавшего мимо паренька хулиганистого вида. — Дашь папиросу — скажу. — Курить — здоровью вредить. Курева нет, но дам рубль. — Годится! — Тогда веди Сусанин. — Гы-гы-гы! — засмеялся тот. — Тут недавно кафе открыли и есть рюмочная. Но в кафе бухло не подают, а в рюмочной тоже пожрать можно. — Давай в рюмочную. Идти оказалось недалеко и располагалась эта рюмочная в полуподвале. Причем так и называлась «Рюмочная». Вообще Дмитрия несколько удивляла эта советская традиция давать названия без названия, взять те же пельменные. Расплатившись с провожатым, Дмитрий спустился в гудящую словно пчелиный улей «наливайку». Под потолком клубилось сизое облако ядреного табачного дыма, так как зал оказался наполовину полон, что его даже несколько удивило, (ладно бы вечером, но в обед?) и большая часть посетителей активно курило в процессе выпивания и поглощения пищи. Хотя в целом размер зала не отличался размером, всего-то пятнадцать небольших столиков на четыре места. За этакой барной стойкой стоял полный мужик лет пятидесяти. — Что у вас пожрать можно? — Рыбный пирог. — Давай. И кружку пива. Вместе с мужиком работала дородная тетка, коей он передал заказ на пирог, а сам стал наливать пиво. «Семейный подряд?» — предположил Носов. Это было не очень удобно. «Но посмотрим…» — решил он. Взяв кружку с пенным напитком Дмитрий занял место за пустым столиком, куда тетка-официантка принесла ему пирог на вкус оказавшимся вполне приличным несмотря на добавление в тесто кукурузной муки. Ну да, люди тут простые и за откровенную дрянь могли в рыло дать, так что приходится держать качество на уровне. Поедая выпечку, Носом присматривался к посетителям и старался понять о чем ведутся разговоры, но ничего интересного не увидел и не услышал. Люди обсуждали какие-то свои дела, о чем-то вспоминали, посмеивались, а иногда злобно глухо бухтели, поминая начальство, жен и соседей. В общем Носов сделал вывод, что интересующие его личности если и приходят сюда, то вечером. «Интересно, а подобные заведения платят дань в это время местному криминалу? — подумал Дмитрий. — Не спросишь — не узнаешь…» И тут же ему вдогонку пришла другая мысль: «А может мне самому по криминальной линии пойти?» Мысль оказалась свежей и даже дерзкой. Носов даже жевать перестал, чтобы ничего не отвлекало от ее осмысливания. «Стать этаким доном Карлеоне… — фантазировал Носов. — Жестко зачистить всех авторитетов. Их сейчас немного должно быть…» Но немного поразмыслив и прикинув варианты, понял, что идея тупиковая. Да, теоретически можно создать криминальную империю, но это не та сила, с помощью которой можно создать что-то позитивное без взаимодействуя с официальной властью, а подменить ее собой невозможно, это если предположить что его самого не замочат как незабвенного дона, расстреляв из автоматов конкуренты, и не поймает милиция с КГБ, почувствовав для себя угрозу, что она конечно же сделает, жестко и без сантиментов. К тому же он не припомнил в истории ни одного прецедента, а самому прокладывать торную дорогу, так себе вариант, ведь будет только одна попытка и допусти он хоть одну ошибку, все рухнет с фатальными для него последствиями. Опять же не лежала у него душа связываться с преступными миром так плотно. — Да и не потяну я такой масштаб… Дмитрий продолжил с сосредоточенным видом жевать пирог прихлебывая пиво. — Чьих будешь? — спросил какой-то мелкий мужичок неопределенного возраста, но в районе так шестидесяти лет, что присел за его столик, тоже с кружкой пива и сушеной воблой. — Свой собственный, — на автомате ответил Дмитрий и невольно встрепенулся. Давно ему не задавали такой вопрос. Собственно в детстве и задавали, взрослые, да и то больше в шутку, вот он и ответил, как тогда. Потом он обошел стороной все эти молодежные разборки с драками район на район. «Черт! — мысленно ругнулся он, вглядевшись в мужичка, что в свою очередь смотрел на него с легким прищуром. — Не простой мужичок…» Что-то в нем было неправильно, но что именно, вот так сходу и не скажешь. — Вот оно как… Взгляд соседа по столику мазнул по рукам Носова. И тон, с каким были произнесены, Дмитрию тоже сильно не понравился. Этакое наигранное удивление пополам с угрозой. Носов в ответ автоматически посмотрел на руки непонятного соседа. С ними тоже было что-то не то. «Грязи под ногтями нет! — наконец осенило его. — Это не пальцы работяги с завода или колхозника. Кожа гладкая… чистая… мозолей нет… Следов от чернил тоже нет, сейчас ведь перьями пишут, не замараться невозможно, так что он не конторский работник. Сами ногти ровные… даже шлифованные! Для начальства, даже мелкого, слишком просто одет, даже потерто как-то». Вот что поразило Дмитрия — маникюр у какого-то мужика! Такое в это время увидеть как-то неожиданно. Даже мысля о его нетрадиционной ориентации мелькнула, но он тут же ее отбросил. Не похоже. Хотя, конечно, кто их знает в действительности. Сам-то он привык судить об этих извращенцах больше по карикатурным изображениям, этакие слащавые особи мужского пола, то и дело манерно произносящих: «Мужлан» или «Противный». Метросексуалом или там пожилым денди его тоже не назвать, не тот общий образ. Носов невольно посмотрел на свои мальцы. «Ё-моё!» — воскликнул он мысленно, наконец сложив два плюс два и получив соответствующий результат. Его руки тоже нельзя было назвать руками рабочего человека от слова «совсем». Результат возрождения, тоже ни мозолей, ни намертво въевшейся грязи рабочего. Ну и за ногтями следил, не обкусывал, грязи не допускал, хотя до шлифовки конечно дело не доходило. «И такие моменты знающие люди моментом срисовывают, — осознал он. — Осталось только понять, кто именно передо мной». Носов все же поставил на то, что перед ним представитель так называемой элиты воровского мира — щипач. «И судя по всему меня приняли за такого же воришку кошельков, — сделал он вывод. — Интересно, это случайность, что меня этот тип засек, или же бармен сдал? Дескать пришел новичок, пальцы чистые. Сколько я тут сижу? Минут пятнадцать? Если вор живет недалеко, то мог и дойти. Ведь вроде только что появился и сразу ко мне подсел…» Собственно ответ на этот вопрос был неважен. Глава 4 «Вот уж правда, на ловца и зверь бежит», — с мысленной усмешкой подумал Дмитрий, а вслух наконец сказал: — Вот так… но готов влиться в местное общество. Долгов и хвостов за мной нет. — И откуда ты такой красивый явился? — Там меня уже нет. На это щипач едва заметно усмехнулся. — И кто за тебя сказать может? Дмитрий замаскировал проявившуюся нервозность под очередной глоток пива, он ведь что называется ступил на тонкий лед. Никаких авторитетов он не знал, а называть вымышленные имена не стоит. Мужичок поживший, значит знает многих, такого вокруг пальца не обведешь. Начнет проверять на знание других воров в законе, тут-то и кирдык. — Кто может, те скажут. Вот только согласись не дело называть имена первым встречным. Я ведь до сих пор не знаю кто ты такой. — Так и ты не обозвался. — Твоя правда. Что ж, меня знают как Нос. — С чего так? — Оставляю всех с носом. — Хе-хе… Меня можешь звать Шелест. На гастроли приехал? — Ну, пока ты меня не срисовал… думал, как карта ляжет, хотел осмотреться, что да как… — Понятно. На ком специализируешься? — На стилягах. — Ну да… богатая тема. Денежные, безалаберные, особенно когда выпьют, и сам если приоденешься за своего у них сойдешь, — понимающе покивал старый щипач. — Да не сказать, чтобы тема так уж сильно богатая, — поморщился Дмитрий. — Моя ниша все-таки довольно узкая… под облавы хорошо работать, для чего самому их и провоцировать с последующим обыском. — Ха! — А так, несколько дел и уже примелькался, вот и приходится мотаться по городам. Но да, куш можно хороший сорвать, особенно если совместить с заходом в самую богатую нору перед срывом. — Уже работал у нас? — Нет. — А чего так? — Только приехал и надо проводника в тусовку еще найти, что не так просто, как сами должны понимать. Со стороны так просто не войти. — И как думал заходить? — Да как обычно, через бабу, — пожал плечами Дмитрий. — Имитация нападения пары гопников и тут я герой весь в белом. И меня, простого работягу, всего такого восторженного от красоты одежек и причесок, в благодарность за спасение от поругания и ограбления приобщают к высокому музыкальному и танцевальному искусству загнивающего Запада, даже приодевают в забугорный шмот за недорого. — Ну да, беспроигрышный вариант, — скорее обозначил смех щипач. — Ну, раз на раз не приходится, — сделал недовольное лицо Носов. — Бывает. — Раз уж мы познакомились, то может подсобите в этом деле? — Как? — Дайте наводочку на пару гопников. А то я как раз в поиске кандидатов, но пока никого подходящего не нашел, — окинул взором зал рюмочной Дмитрий, показывая тем самым, что он здесь не только и не столько чтобы поесть. — Ну а с меня причитается помимо доли в общак, конкретно вам. — Не дело такие разговоры при левых людях вести, — чуть сдвинул в недовольстве брови Шелест. — Где и когда? — Когда скажешь под кем ходил. «Вот же настырный хрен, — раздраженно и с легкой паникой подумал Носов. — Что же делать⁈» Уже думал придумать какое-то погоняло, но в последний момент все же отказался. — Сначала я узнаю у своих, стоит ли иметь с вами дело. — Вот оно как⁈ — явно удивился Шелест. — Что ж… это твое право. — Да. Сами понимаете, — туманно добавил Носов, сделав неопределенный жест рукой. — Я зайду сюда через пять дней, назову имена и обсудим все нюансы взаимодействия. — Заходи. Старый щипач допив пиво, встал с табурета и отправился прочь из рюмочной, бросив на стойку несколько купюр. Дмитрий остался сидеть на месте. Следить за стариком он не собирался. Вместо этого заказал еще одну кружку пива и воблу, кою стал с аппетитом поедать. На нервах разыгрался аппетит, хотя только что поел. Доев рыбу и допив, Дмитрий сходил в туалет, чтобы сбросить излишек жидкости в организме, а потом не оглядываясь, прошел на автобусную остановку. Проехал пару остановок на первом же попавшемся автобусе и соскочил. Зайдя в однин из дворов привлек пацанов лет шести-семи, количеством около десятка, игравших в войнушку. — Вот десять рублей и я их вам дам, если вы мне сейчас принесете обломок доски, примерно вот такого размера. А также немного гуталина, а лучше черной краски. — А зачем вам? — Если скажу, то денег не дам. Итак, деньги или ответ на вопрос? — Деньги! — Тогда чего стоим? Кого ждем? Пацанов как ветром сдуло и уже через пару минут они принесли все необходимое. Забрав товар, Носов ушел в другой пустынный двор и найдя уединенное местечко, принялся строгать доску. Строгал он пистолет. Даже думал сделать примитивный самопал по типу того, что делал Данила Бодров в фильме «Брат», но передумал — мороки много. Особо не старался, лишь придал общую форму, все равно предполагалось, что действовать придется в сумраке, и в условиях слабого освещения много не разглядеть. Опять же должен сыграть фактор страха и тут уже точно не до распознавания модели оружия. Запах гуталина разве что мог сыграть злую шутку, но тоже не факт. Должно успеть выветриться. Поужинал Дмитрий у конкурента рюмочной в кафе «Шоколадница». Взял картофельное пюре с котлетами. Котлеты оказались так себе, явно не доложили мяса. Впрочем, с мясом в СССР всегда была какая-то ерунда, так что ничего удивительного. Возникло раздражение на некомпетентное руководство СССР, что оказалось не способно развить нормальное животноводство, хотя для этого все имелось. «Да что животноводство! Они сельское хозяйство умудрились запороть!» — подумал Носов. Этого он вообще понять не мог. Как капиталистическая Россия производила зерно которого хватало на свое обеспечение и на продажу, а СССР вынуждено было закупать его в Канаде и США у своих идеологических противников на минуточку. «И как результат скоро случится Новочеркасск, где люди выйдут с плакатами „Хрущева на колбасу“», — вспомнил он апофеоз экономико-политической несостоятельности социалистической власти, что не придумала ничего другого, как начать стрелять в собственный народ. И как это предотвратить он не понимал. Подойдя к рюмочной, когда на часах стукнуло девять вечера и сгустились сумерки, Носов вдруг подумал, что интересующий его бармен наверное уже ушел, ведь официальные часы работы заведения с восьми утра до десяти вечера, и простоять за стойкой так долго сложно. — Наверняка сменился. Вот черт… это я лоханулся. А народу вокруг рюмочной собралась небольшая толпа, человек двадцать. Многие были откровенно пьяны, так что едва держались на ногах. А кто-то и не держался, падая. — Да уж… социалистическое государство, народная власть, ептыть… — скривился Дмитрий. — Спаивает свое население еще хлеще, чем клятые капиталисты. Мужиков после войны и так мало, так их решили зеленым змием добить… Носов зло сплюнул. — А еще царское правительство обвиняли в спаивании людей, дескать «Пьяные бюджеты» формировали. А сами-то… Вдруг между выпившими завязалась потасовка, она, как и любая «пьяная драка» выглядела донельзя нелепо и смешно. Сначала люди схватились за лацканы пиджаков соперника, стали трясти друг друга, что-то крича требовательное и с угрозами в лицо оппонента, потом принялись бестолково махать руками, но на ногах долго не удержались и все свалились на заплеванный асфальт. Работникам рюмочной такое развитие событий по видимому было совсем ник чему, того и гляди милиция приедет, а это ненужное внимание властей, что чревато закрытием или штрафами с предупреждениями, так что не прошло и минуты как наружу выскочил давешний бармен и привычно разнял дерущих, наорав на обе стороны конфликта. «Ничего себе он двужильный, — невольно подумал Носов о бармене. — Сутками стоять… Или тут вахтовым методом работают, типа сутки через трое?» Как бы там ни было, но рюмочная проработала еще час и последних задержавшихся посетителей бармен буквально вынес из помещения словно раненых с поля боя посадив на лавочку, чтобы проветрили голову на свежем воздухе. Один из «раненых» мощно проблевался. За это время Носов успел покрутиться возле рюмочной и определил, что черных выходов тут нет, так что и бармен должен по итогу выйти из парадного входа. Тут пришла та дородная тетка, что исполняла роль официантки и скрылась внутри. — Убираются наверное… Так и оказалось. Спустя полчаса тетка снова вышла из помещения с ведром в руке и выплеснула содержимое на асфальт в район блевотины. — Собственно, а зачем мне за ними следить, если можно прямо там все дела сделать? Носов с некоторым удивлением отметил, что по истечении времени работы рюмочной, сюда больше никто не приходил за добавкой. Преодолев быстрым шагом расстояние, Дмитрий подошел к дверям рюмочной оказавшихся закрытыми изнутри. Но вот он услышал резкий лязг засова и дверь начала открываться. Носов резко рванул ее наружу и заметив, что открывавшим является мужик, врезал ногой ему в грудь отчего бармен не удержавшись на ногах покатился вниз по лестнице, благо она не длинная и убиться не должен. Тетка набрала в грудь воздуха, чтобы заорать, но Носов ткнул ей под нос свой деревянный пистолет, сказал: — Только пикни сука. Тетка резко выдохнула и со страхом посмотрела на Дмитрия. — Вниз… помоги ему встать, кем бы он тебе ни был. А мужик лежал внизу, держась за грудь. Вполне могло статься так, что сломались ребра при ударе ногой. Зайдя, Носов закрыл дверь и задвинул засов. — Живее. Давай в подсобку или склад. В итоге оказались на складе до потолка заставленного ящиками с бутылками из-под водки, часть полная, часть пустая. Так же стояли бидоны с пивом. Дмитрий сноровисто связал своих пленников специально для такого случая купленной веревкой, типа бельевой. — Чего тебе нужно? — спросил бармен. — Деньги? — Деньги тоже не помешают. — Так нет их, — ухмыльнулся он. — Куда же они делись? — Вынесли… чтобы таким как ты, залетным налетчикам, не доставались. Понятно, что мы лакомая цель для разбоя, так что позаботились о том, чтобы поживиться было нечем и опытные воры об этом знают. Осталась лишь разменная мелочь коя не стоит риска. — Печально, но я сюда не только и не столько за деньгами пришел. — А зачем? — Ты сдал меня Шелесту? Мужик промолчал. — Слушай, давай не будем играть в партизан? Меня не прельщает роль гестаповца, но если надо, то я развяжу тебе язык, вот только останется ли он у тебя во рту к концу процесса, это большой вопрос. С этими словами Носов достал нож. Тетка завыла от страха и мелко задрожала и кажется обмочилась. — Итак? — Ну я… — Замечательно. Значит ты знаешь, где он живет. Мне нужен адрес. Мужик снова промолчал. — Ну что же… Дмитрий встал со своего табурета. — Не надо… я скажу. — Так бы сразу. Я слушаю. Для надежности еще схемку нарисуй. — Где гарантии, что оставишь в живых? — Нет таких гарантий. Но и лишняя мокруха мне ни к чему, я не по этим делам. Вам после того, что случится, лучше самим сидеть тихо и молчать в тряпочку. Не мне вам объяснять, что с вами сделают за наводку на этого щипача, а он какой-никакой, а авторитет, может даже вор в законе. Бармен, поджав губы, выдал адрес и даже нарисовал схему, благо руки были связаны спереди, а не за спиной. Дмитрий задал еще несколько вопросов, как про дом Шелеста, так и о других ворах, что обитали в окрестностях и просто авторитетах. Бармен в целом оказался в теме, что и немудрено, все-таки выплаты криминальному миру со стороны таких вот заведений имели место быть. — А теперь пейте, — достав из ящиков бутылки с водкой, сказал Носов. — Вы должны упиться до состояния не стояния. Дождавшись, когда его пленники допьются до отключки, проверил уколами ножа, чтобы не симулировали опьянение, вышел наружу. К этому моменту наступила настоящая ночь. С собой он прихватил столик из зала и полмешка картошки. Было неудобно и тяжело, но без этого никак. — Главное, чтобы Шелест не свинтил. Хотя чего ему бояться? Домик у щипача оказался самым обычным, нашел его Дмитрий без проблем несмотря на тьму, освещение тут отсутствовало как класс. К счастью собаку он почему-то не держал, хотя у соседей имелись и псы на него дежурно гавкнули. Носов просто вошел во двор и удовлетворенно кивнул увиденному. Пространство перед домом было ровным и чистым, а окна хоть и закрыты ставнями, но сами ставни заперты лишь обычны поворотный запор, то есть просто деревяшка крутящаяся на гвозде. Носов приставил столик к кухонному окну, после чего открыв ставню, а она открылась с жутким скрипом на ржавых петлях, со всей силы бросил мешок с картошкой в само окно выбивая хлипкую раму. Раздался звон стекла и Дмитрий в следующий момент прыгнул в образовавшийся проем. Бах! Бах! Шелест вслепую сделал несколько выстрелов в дверной проем из своей комнаты, но Носов укрылся за печкой. — Ты кто такой, фраер⁈ «Резвый старичок», — хмыкнул мысленно Дмитрий и достав из кармана брюк небольшую бутылку с керосином, кою так же позаимствовал в рюмочной у запасливых хозяев, как раз на подобный случай вместо гранаты, запалил тряпицу зажигалкой взятой у бармена и бросил в комнату Шелеста постаравшись попасть как можно ближе к месту откуда прозвучал голос, то есть с другой стороны печки. Разлившийся керосин из разбившейся бутылки тут же ярко вспыхнул. — А-а-а!!! — закричал щипач коего довольно щедро окатило горящим вонючим керосином и его ноги, точнее кальсоны, занялись огнем. Он бросился себя тушить одеялом, что хорошо стало видно в свете огня, ну и Дмитрий подхватив табуретку ворвался в комнату. Дед надо отдать ему должное почти успел отбиться несмотря на суету сбиванию огня, поднял руку с револьвером, но получил брошенной в него табуреткой. — А-а-а! Впрочем, крик быстро оборвался, когда Дмитрий дозированным ударом отправил шипача в нокаут. Закончив тушение кальсон пленного, Носов быстро связав Шелеста, а также, вставив кляп, оттащил на кухню, где замотал его в покрывало темного цвета и взвалив получившуюся гусеницу на плечо, поспешил покинуть разгорающийся дом. Так-то огонь можно было и затушить, но выстрелы из револьвера все спутали. Теперь требовалось искать другое место для допроса. И с этим были проблемы. Куда идти? «Хотя чем плоха рюмочная?» — подумал Носов и направил свои стопы обратно. Правда пришлось дать небольшого кругаля, на случай если его засекли соседи, но дедок был не сильно тяжелым, так что Носов смог развить довольно хорошую скорость, ну и адреналин добавил выносливости. Вот и рюмочная. Отсутствие освещения играло ему на руку, так что никто его не запалил. «Сладкая парочка» все еще лежала в пьяной отключке и Дмитрию пришлось их вытащить в зал, положив за барную стойку изрядно поднатужившись. — Вот ведь отожрались боровы… Занеся Шелеста на склад, Носов размотал его и посадил на ящики прислонив к стене. — Мы-муым! — начал тот экспрессивно мычать и дергаться с забитым кляпом ртом. — Не дергайся. — М-мым-му! — Я сказал: «не дергайся»! Легкий тычок под дых заставил щипача присмиреть и с ненавистью смотреть на своего похитителя. Дмитрий присел напротив на другой ящик. — Тебя наверняка интересует вопрос, какого черта происходит и что мне надо? Что ж, удовлетворю твое любопытство. Так вот, ты ошибся, я не щипач и никогда им не был. Вообще из всех воровских профессий я презираю щипачей, почему-то считающейся элитой воровского мира, больше остальных… но да не будем об этих глупостях. Я агент ЦРУ, потомок белоэмигрантов, и заброшен сюда с долговременной миссией, собственно она у меня длинною в жизнь. Если тебе интересно, то я должен внедриться в общество, вступить в партию и быстро пробраться как можно выше, чтобы начать разрушать СССР изнутри. Для чего мне нужны документы и не абы какие, а реальные, железобетонные, что пройдут все возможные проверки, то есть документы реального человека. Причем тут ты? Глаза Шелеста слушающего подобные признания были по пять копеек. — Через тебя я хочу получить доступ к человеку, чьи документы или будем называть вещи своими именами — чью жизнь я возьму себе, оденусь, так сказать, в его шкуру. На западе такой вид преступления называют кражей личности. Итак, Шелест, внимательно посмотри на мое лицо и скажи, кто из тех, кого ты знаешь наиболее похож на меня. Но есть несколько условий. Он не должен быть засвечен в милиции и желательно должен уже отслужить в армии. Топтать сапоги три года у меня нет ни малейшего желания. — М-м-м!!! — вновь протестующе замычал щипач. — Не знаешь таких людей? Или не хочешь говорить? Если последнее, то зря. Ты сегодня умрешь Шелест. Твой час пробил. Вопрос лишь в том, как ты умрешь, относительно быстро и без мучений или же предварительно помучившись, но все равно сказав мне то, что я хочу знать. Меня мастерству проведения пыток обучили очень хорошо, делали это перебежчики из Гестапо, а они, я скажу тебе, знают толк в извращениях, так что потрошить людей я умею, даже не сомневайся. — М-м-м!!! — Ну, ты сам выбрал… С этими словами Дмитрий встал и взяв бутылку водки, откупорил ее и вынув кляп изо рта Шелеста, тут же сунул горлышко в глотку щипача, зажав при этом ему нос. — Пей Шелест, пей… это твоя последняя бутылка водки. Глава 5 Носов поил щипача лишь для того, чтобы тот не помер в процессе потрошения от остановки сердца. Тот поначалу пить не хотел, но Дмитрий просунул длинное горлышко бутылки так глубоко, что у Шелеста не было возможности заблокировать поток горячительного напитка. «Словно специально такие узкие и длинные горлышки сделали, как раз для таких дел, — невольно подумал Носов о довольно неприглядном дизайне водочной бутылки. — Хотя скорее всего так сделали для того, чтобы удобно было держать ослабшей от опьянения рукой за горло и пить прямо из бутылки. Власть позаботилась об удобстве пития гражданами, дабы со стаканами не мучались… епта». Наконец бутылка опустела. — Ну что? Есть варианты? — Да пошел ты… — Ну что же, по своему достойно уважения… Дмитрий отвязал щипачу левую руку и свалив его на пол, одним движением отрезал мизинец. — Ы-ы-ы!!! — Надеешься на удачу? Дескать пальцев много и чтобы их все отрезать нужно много времени? А там глядишь спугнет меня кто-нибудь? Напрасно. Даже если и спугнет, глотку я тебе все равно успею перехватить. А там найду другого урку. Вас в Москве много. Но и развлекаться с твоими пальцами я не собираюсь… Носов затолкал кляп обратно в рот Шелеста и взявшись за окровавленную руку, сунул кончик ножа прямо в рану, точнее в кость и начал медленно проворачивать. — МУ-Ы-У-У-Ы!!! Щипача всего аж забило в судороге. — Знаешь старик… я даже начинаю получать удовольствие… Когда нас учили пыткам гестаповцы, не испытывал ничего кроме отвращения… а вот сейчас прямо экстаз словил… Носов еще раз сунул нож в рану и провернул. — Ы-У-МЫ-У!!! — Хочешь что-то сказать? — Я не знаю… не знаю… — Допустим. Но думаю знаешь того, кто знает. Верно? — Да… — Говори имена и где их искать? Или тебе освежить память? — вновь схватил Носов за искалеченную руку Шелеста. — Не надо… Скажу… все скажу… И сказал. Дмитрию оставалось лишь записывать имена, явки и пароли разных авторитетов и воров в законе. — Кто держит общак? — Мартын Сухой… — У кого можно разжиться оружием? — Мартын знает… Ткнув ножом в сердце щипача, Носов снова завернул его в покрывало и вынес наружу. Оставлять тело в рюмочной не стоило. Кровь конечно осталась, но он не думал, что «сладкая парочка» станет об этом трепать. Само тело Дмитрий дотащил до барачного квартала, радовало, что улицы пустынны и темны, и утопил в сортире. Благо что новый отрыли взамен переполненного, так что упал глубоко и была вероятность, что не сразу заметят, пока не начнет вонять совсем уж отвратно, что тоже не сразу пронюхают на фоне вони от дерьма. Спать совершенно не хотелось, молодое тело полное энергии позволяло бодрствовать по двое-трое суток напролет, адреналин опять же в крови бурлил, и потому Дмитрий решил не откладывать следующий поход в гости. Тем более что упускать время все же не стоило, от всяких случайностей никто не застрахован. Так что пока фарт прет, стоит играть, потому что не стоит пренебрегать госпожой Удачей, она дама ветренная и на игнор может сильно обидеться. — Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! То здесь сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро! Но лучше конечно ездить… — вздохнул он под конец, почувствовав, что ноги уже гудят от усталости, а до цели еще далеко. В итоге он решил немного отдохнуть и подождать начало движения общественного транспорта. К счастью дома в это время не закрывались железными дверями с электронными замками, так что зашел в первый попавшийся и поднялся на чердак. Их тоже на замки не запирали, а если и запирали, то не конкретно этот. Позавтракав прихваченным из рюмочной все тем же рыбным пирогом и запив залитым в бутылку из-под водки пивом Дмитрий даже немного вздремнул. Разбудила его громко хлопнувшая внизу дверь. Люди спешили на работу. — И мне пора… Доехав на трамвае до нужного района Носов нашел нужный ему дом, двухэтажный, первый этаж кирпичный, а второй — деревянный, с балконом, а на крыше, крытой черепицей стояла антенна, видимо от телевизора. План проникновения в дом сложился мгновенно и не раздумывая, лишь только осмотревшись по сторонам и убедившись что его сейчас никто не видит, сделав резкий разгон, оттолкнувшись ногой от стены взмыл вверх, схватившись руками за подпорку балкончика. Резкий рывок вверх, чуть помогая себе ногами и он уже на балконе. Дальше совсем просто. Сильный удар ногой по хлипкой балконной двери и та с гроотом распахивается настежь, ну и хрупкое стекло разлетается от удара на мелкие осколки. С кровати вскакивает мужик в нижнем белье, что смотрел телевизор, и тут же получает ногой в грудь, отчего отлетает обратно в свою койку. По описанию Дмитрий узнал в этом мужике Мартына. Но в доме есть еще один обитатель, подручный вора в законе по имени Тарас с погонялом Бульба. Слышатся быстрые шаги по лестнице. Мартын попытался крикнуть своему сподручному, но получил от Носова еще один удар в голову, что погрузило Мартына в состояние грогги. В комнату, раскрыв двойные створки дверей влетел Бульба, мужик неопределенного возраста и тут же получил ногой от Дмитрия в живот отчего с хрюканьем сложился пополам и рухнул на пол. Пока Мартын приходил в себя, Дмитрий связал Бульбу, ну а потом и самого вора в законе. Пока занимался этими делами невольно слушал что вещали по телевизору. А там с восторгом рассказывали о каких-то американских шифровальщиках, что попросили политического убежища в СССР. Дмитрий скривился, вспомнив как в его время с такими же восторгами рассказывали о всяких разных спортсменах или актерах решивших получить российское гражданство. Выглядело нелепо и было бы смешно, если бы не было так грустно. — Неплохо получилось… — оценил он свою работу. — Ты кто такой?.. — прохрипел чуть очухавшийся Мартын. — Ты хоть понимаешь… — Понимаю. Ты так называемый вор в законе Мартын, так что не утруждайся высказыванием угроз. Что до того, кто я, это тебе знать не нужно. Мне же нужно знать две вещи. Первое — где общак, а второе… впрочем ко второму вопросу мы перейдем после решения первого пункта. Итак? Хм-м… похоже добровольно сотрудничать мы не станем? Что ж, придется повозиться… Мартын оказался достаточно крепким орешком, но в итоге все же сломался. Деньги находились в подвале в одной из кадок заполненной дробленкой. Тарас для чтобы не выделяться среди прочих жителей занимался разведением кур. Второй вопрос тоже решился. В зоне ответственности Мартына орудовала банда занимавшейся вымогательством у цеховиков в которой состояли ранее не сидевшие люди, главным образом молодежь. Носов узнал адрес главаря. — Ну что же, спасибо этому дому, теперь пойдем к другому… Пробив печень ножом Мартыну и его сподручному, Дмитрий спустился в подвал. Там он проверил все кадки с молотым зерном и нашел деньги. Свертки с пачками оказались внушительных размеров. Смотреть сколько именно тут Дмитрий не стал, но оценил примерно в пару-тройку миллионов. — Как же вас тащить? Впрочем, после недолгих поисков по дому, нашелся подходящий чемодан. Помимо денег нашлось и оружие, довольно внушительный арсенал из десятка разных револьверов и пистолетов отечественного и иностранного производства, а также трех ППШ, ну и патронов к ним. — Брать или не брать, вот в чем вопрос… В итоге Дмитрий решил взять один ТТ, вдруг понадобится, а остальное где-нибудь припрятать, вдруг пригодится. Что интересно, собаки во дворе так же не имелось, что радовало. Еще больше обрадовало Дмитрия наличие гаража, а точнее машины в нем модели «москвич». Он решил воспользоваться транспортом, а то шататься по городу с чемоданом полным денег и стволом в кармане как-то напряжно. Пока ехал по Москве думал, как быть дальше. Проблема заключалась в том, что если сразу завалить клиента, то надо же будет как-то увольняться. «Хотя чего тут думать, пусть сам сначала уволится!» — пришла ему в голову идея. Дальше было совсем просто. Дождался, когда главарь вернется с работы домой, а работал он мастером на одном из заводов, числился передовиком производства, и постучав в дверь, на вопрос: «Кто там?», ответил: — Я от Мартына. — Что надо? — На пороге говорить будем? — Хм-м… у меня не получится… Дмитрий понятливо кивнул. Судя по шуму, в квартире обитала его жена и сколько-то детей. — Давай выйдем. Разговор не долгий. Вышли во двор. — Так чего нужно? — Мартыну для одного дела, требуется один из твоих людей. Главарь нахмурился. — Какого дела? — Меньше знаешь — крепче спишь. Ты без наклада не останешься. В качестве компенсации за своего человека получишь триста тысяч. — Кхе! Сумма главаря явно впечатлила. — Кто нужен? — Мой ровесник, главное, чтобы отслужил, без засветки в милиции. — Есть два кандидата… — Покажи мне их. А лучше дай адреса, я сам к ним схожу и посмотрю. — Хорошо. Владлен в соседнем доме живет, а Кирилл вон там через дорогу в общежитии… — Отлично. Давай к Владлену прямо сейчас сходим. И расскажи о нем. — Да чего рассказывать? Детдомовский… родители на войне погибли… работает водителем… грязной работы не чурается… причем во всех смыслах грязной… Влад! На пару слов! — неожиданно крикнул главарь банды в сторону группы молодых людей, что явно направлялись куда-то веселиться, если судить по одежде с претензией на праздничную. Приблизился один из парней на полголовы ниже Дмитрия, но в целом внешне одного с ним типа. То, что он детдомовский Носова очень порадовало, ненужные проблемы с чужими родственниками ему были совершенно не нужны. — Да? — Вот… — Я от Мартына. Ему для одного дела, нужен не засвеченный человек. — А что делать надо? — Сам понимаешь, пока не согласишься, никакой конкретики дать не смогу. Но в общем, потребуется устроиться на одну работу, чтобы изнутри понять, как там и что, ну и перспектива есть, если все получится как надо, будем проталкивать тебя на руководящую должность, так что риска почти никакого. И если все пойдет как надо, то лет через десять станешь начальником среднего звена, а это сам понимаешь… — О! Согласен! — Тогда завтра же увольняйся с завода. — Нет проблем! — Ладно. Иди гуляй. Владлен убежал окрыленный, а Дмитрий повернулся к главарю. — Деньги завтра подвезу в это же время. — Хорошо! — К Мартыну не суйся. Эта тема не про тебя. — И не думал… Сделав дело, Носов почувствовал, что его чуть отпустило. Остался последний этап, но тут придется подождать несколько дней. Уволиться, наверное, тоже не просто. — К деду что ли сгонять? Заодно деньги верну… Переночевав у бабы Настасьи Дмитрий на следующий день съездил к деду Игнату, вот только дом оказался пуст и более того — заколочен. Найдя ближайший жилой дом, заглянул в него. Там жила старушка. — А что с дедом Игнатом? Где он? — Так помер… Как приехал из Москвы, так и слег… — Понятно… Выкуп за Владлена Дмитрий честно отдал, как и договаривались. — Как там у него с увольнением? — Порядок! Недельку еще отработает и свободен как птица. — Вот и ладно. Все это время на дела не ходите. Можете засветиться, тогда не только деньги придется вернуть, но еще и сверху добавить. — Не планировали… — Совсем хорошо. Пока Владлен увольнялся, сам Дмитрий занялся своими делами. Для начала обошел магазины в поисках нормальной одежды, но представленные образцы его не устраивали, ни тканью, ни фасоном, так что пришлось искать нормального портного. Но с этим особых проблем не возникло, помогли все те же объявления, в одном из низ говорилось: «Перешиваю старые вещи». Ну а раз может перешить старую вещь, то может сшить и новую. Носов припомнил, что Хрущев придя к власти похерил все трудовые коллективы не связанные напрямую с государством. Вот только кому от этого стало лучше? Точно не людям. Упало производство всякой нужной мелочевки, от зубных щеток до мебели. Впрочем, не только мелочевки. Вроде как они даже сложную технику могли выпускать, вплоть до телевизоров. «Плевать что людям хреново, главное все идеологически правильно», — подумал Носов. В общем нашел он нормального портного. Лет шестидесяти с сильной залысиной и полноватый. — Я к вам по объявлению. — Что желаете перешить, молодой человек? — Ничего. Мне нужен костюм с нуля. — Но я… — Да ладно вам, — чуть поморщился Дмитрий. — Все всё прекрасно понимают, и если вас еще не прихватили за мягкие места, значит обшиваете нужных людей из власть имущих, что не хотят выглядеть пугалами, по крайней мере их жены. — Хм-м… Итак, что конкретно вам требуется? — Нужен нормальный костюм, однотонный, темного цвета, без особых претензий дабы сильно не выделяться из общей массы, но и не мешок с кукурузой, как сейчас на мне. Там куда я хочу пойти учиться выглядеть совсем уж непрезентабельно не стоит. Показательный рабоче-крестьянский облик выходит из моды. Но и модником типа стиляг, тоже выглядеть не должен. Совсем хорошо, если костюм будет выглядеть несколько ношеным, то есть из старой ткани, так что можно сделать с закосом под тридцатые годы. Хочу, чтобы выглядело в целом недорого, но стильно. — Понимаю, молодой человек. Но стоить это «недорого», будет как раз-таки довольно дорого… — Деньги есть. Так что потребуется еще плащ и пальто. — Тогда пожалуйте в примерочную… Также Носов продолжил обучение английскому языку. — Просто поразительно! — однажды не сдержавшись, воскликнула Елена Владимировна. — У вас отменная память! Это и вправду было так, потому Дмитрию требовалось лишь правильно поставить произношение, понять принципы построения раз и набрать хороший словарный запас. — Если все продолжится в таком же духе, то к сентябрю из вас получится отличный переводчик! Куда вы, кстати, хотели поступать? — Если ваши слова не лесть, то сейчас думаю, что как раз на переводчика. — Не лесть. Только… — Что? — Чистых переводчиков много не готовят, это либо в военный университет нужно поступать, что думаю вам не сильно интересно. — Вы правы, это мне совсем не интересно. — Тогда МИДовские… Но конкурс там уж больно большой, ведь переводчик это не только хороший заработок, но и возможность выезда за границу… так что учатся там дети не самых простых родителей. Носов понятливо кивнул. «Да уж, все просто кипятком ссутся от возможности попасть на загнивающий запад, видимо, чтобы подышать миазмами разложения… — подумал он. — Хотя, конечно, власть тут сама виновата». — Стезя учителя иностранного языка я думаю вам тоже не интересна. Носов отрицательно мотнул головой. — Тогда не знаю… — Посмотрим… не получится, так не получится. А что получится, то получится. Попробовать мне никто не мешает… Дмитрий подумал, что если он действительно хорошо выучит язык с помощью этой учительницы, то нужно выбираться из СССР. «Если там устроиться, то можно попробовать как-то воздействовать на СССР снаружи», — мелькнула мысль. Как именно, в голову вот так сходу ничего путного не пришло, это надо вдумчиво размышлять, чтобы выбрать самый эффективный способ, но не здесь и не сейчас. Опять же непонятно как выбраться из СССР. Тоже тот еще квест. Хотя тут как раз несколько идей возникло, но их тоже лучше обдумать в спокойной обстановке. — Давайте продолжим. И урок продолжился. Не все в изучении языка оказалось радужно. В том плане, что если печатный текст Носов воспринимал отлично, то вот на слух… тут пришлось сложнее, но в целом справлялся. Глава 6 Наконец Владлен закончил эпопею с увольнением о чем дал знать Носову условным знаком, вывесив за окно платок. Дмитрий каждый вечер проезжал мимо его общежития. Увидев знак, дал одному гуляющему пацану три рубля, чтобы тот сбегал по нужному адресу и позвал «клиента». Тот выглянув из окна, кивнул и скоро оказался на улице. — Забирай вещи и погнали. — Прямо сейчас? — Да. Или погулять напоследок хотел? — Ну… — Поехали. — Ладно… Владлен вернулся в общежитие и вскоре вышел с вещмешком. — Документы все с собой? Ничего не забыл? — Да, все. — Садись. Владлен сел в «москвич» и Дмитрий тронулся с места. — А куда едем? — На хату. Там пройдешь инструктаж. — Понял. Выехав за город, Носов имитировал поломку и остановился. — Ч-черт… ведро с гайками… Влад, подержи фонарь, пока с копаться буду… — Без проблем. Что там? — Сейчас узнаем… Дмитрий вышел и протянул Владлену фонарь. Тот его взял и Носов резко пробил Владлену в солнечное сплетение. — Хр-р! — с хрипом рухнул тот на землю. После чего Носов связал своего пленника и засунув кляп, загрузил на заднее сидение. Дальше Носов поехал в дом деда Игната. Там его никто не побеспокоит, по крайней мере ночью, а ночи ему как раз хватит для того дела, что он задумал. Собственно, он даже в дом решил не заходить, хватит бани. — Ты чего творишь⁈ — крикнул Владлен стоило только вытащить из его рта кляп. И тут же получил еще один удар под дых. — Вопросы буду задавать я. Для начала, мне нужны адреса остальных членов вашей шайки. — Ты кто такой⁈ — Ответ неверный. Прозвучал еще один удар. — Кхе… — Адреса. Бандит оказался в шоке, не понимал, что происходит и чтобы привести его в чувство и показать, что это никакие не шутки или проверки, Носов достал нож и начал пытку, предварительно заткнув пытаемому рот. — Ы-ы-ы!!! — Адреса. — Хорошо-хорошо! Владлен начал диктовать адреса подельников. «Никакой конспирации, — подумал Носов, записывая. — Любители…» Зачем это потребовалось Носову? Так оставшиеся члены банды не успокоятся и продолжат свою преступную деятельность, а потому их рано или поздно поймают, и на допросах наверняка сдадут Владлена, чего Носову конечно было не нужно, ведь буквально утром он сам станет этим самым Владленом, а значит менты придут за ним. Всего в банде состояло шесть человек. Всех их требовалось в кратчайшие сроки зачистить. Жалости к ним не было ни малейшей, банда работала грязно, так что не просто вымогала деньги у цеховиков, но и не брезговала убийствами, на их счету значилось уже три жмура. Носов посмотрел документы. Паспорт, аттестат. Недовольно поморщился. — Ну и куда мне с такими оценками поступать, троечник… А военный билет где? С этим тоже могли возникнуть проблемы. — Ну⁈ Чего молчишь⁈ Где военный билет⁈ Потерял? — Какой еще военный билет?.. Не было никакого билета… — То есть по окончании службы тебе не выдавали книжечку с твоими данными и ВУС? — Нет… — Ладно. Одной проблемой меньше… (Военные билеты стали выдавать с 1961года) — А комсомольский билет где? — Я не вступал в комсомол… — Ну, может оно и к лучшему… Далее Дмитрий стал пытать Владлена на подробности личной жизни, чтобы понять не возникнет ли проблем с этой стороны. Что-то заставило Носова акцентировать особое внимание на армейской службе Владлена, где служил, как служил, имена командиров и сослуживцев и так далее и тому подобное. Допрос шел до рассвета, после чего Дмитрий добил Владлена и сбросил его тело в подвал, что находился почему-то не в доме, а в одном из сараев. — Остался последний самый тонкий момент — поменять паспорт. Но сначала конечно требовалось завалить остальных членов банды. — И тут желательно бы устроить всем несчастный случай… Первой жертвой стал главарь. Дмитрий дождался, когда тот выйдет из квартиры, чтобы пойти на работу и оглушив ударом по голове, свернул шею и скинул с лестницы. Второго пришлось караулить в момент возвращения с работы. Повезло что он жил один, так что как только открылась дверь в квартиру, Дмитрий втолкнул его внутрь и нанес несколько ножевых ранений. После чего имитировал посиделки двух алкашей с последующей ссорой и закономерным результатом в виде поножовщины. Самым сложным оказался третий клиент живший в барачном общежитии. Слишком много народа и застать его одного практически не представлялось возможным. Пришлось действовать дерзко и в открытую. Дождавшись, когда нужный ему человек выйдет в сортир, налетел на него с криком: — К моей бабе лезешь, гад! Так получи! И с размаху обрушил на голову кирпич проломив череп. — Будешь знать, как к чужим бабам лезть! После чего со всех ног бросился прочь. Остальные двое жили в деревенских домах. Четвертый как оказалось жил бобылем и с ним было проще всего, перемахнул через забор, снова вломился в дом через окно и задушив клиента, устроил пожар. Пятого-последнего бандита Дмитрий банально сбил машиной. Выскочил к «пострадавшему» и пока никто ничего не понял, нанес добивающий удар в основание шеи, после чего вновь запрыгнул в «москвич» и переехав тело, скрылся с места происшествия. Все равно от данного транспортного средства следовало избавиться,. Негде держать, да и просто рано или поздно могут дорожные менты остановить, опять же авторитета скоро хватятся в криминальной среде и тоже начнут рыть. Носова только один момент беспокоил со всеми этими смертями, что менты все же могут связать их всех вместе, а значит и его к группе пристегнуть. Ведь не в вакууме же они все жили, встречались где-то, у того же бобыля, чтобы отметить удачное дело и спланировать новое и их могли видеть. Но тут ничего не поделаешь. Что до документов, то проще всего было бы подать заявление об утере, ну или краже, но признаться он совершенно не представлял как в данном случае работает система выдачи новых корочек. Станут ли его как-то проверять? Сверять новые фото со старыми? «Может поднимут какие-то исходники по месту выдачи „утерянного“ паспорта?» — размышлял он. Это было самое тонкое место во всем плане кражи личности. Потому чтобы хоть немного снизить риск, решил, что надо не терять документы, а как-то их испортить, чтобы при этом сильнее всего пострадала фотография. Изменит это что-то в процедуре оформления нового основного документа? А черт его знает… — В воде размочить? Типа в речку свалился? Нет… не годится… О! Фулюганы напали и поизгалялись над документом по пьяному делу! Для такого дело предстояло немного пострадать. — Придется несколько раз получить по лицу… А где можно получить? Либо в пьяной драке, завязав ее в рюмочной, либо на дискотеке. Дмитрий выбрал последний вариант. В рюмочной над ним изгаляться не станут. Можно было конечно попробовать нанести себе побои самому, но тут скажется инстинкт самосохранения, да и ненатурально может получиться. «Так что только хоррор», — вздохнул он, подходя к одной из таких площадок. На сцене наигрывала довольно бодрую музыку любительская группа из трех человек: гитарист, трубач и аккордеонист. Ни барабанщика, ни клавишника не наблюдалось. Музыка была так себе, но главное обеспечивала звуковой фон, достаточной танцевальной мелодичности, что местным хватало за глаза, они ведь пришли не музыку слушать, а на танцы, вот и танцевали. Носов невольно усмехнулся. Ему в звуках аккордеона и трубы в какой-то момент почудилась мелодия из фильма «Полицейская академия», когда два курсанта заглянули в клуб «Голубая устрица». К счастью, тут было полно девушек, вот к ним Дмитрий и направился. Новый человек на танцах конечно же привлек внимание, причем не только и не столько девушек, но и парней. Тут все-таки была устоявшаяся атмосфера и все друг друга знали, в общем тусовка для своих, а тут чужак, да еще, вот наглость-то(!), посягнувший на их девчонок. Так что не успел Носов дойти до девушек, что не без интереса посмотрели в его сторону, как его схватили за плечо и резко развернули. — Эй, ты кто такой⁈ Перед Дмитрием оказалась классическая троица в виде альфы-мачо и пары бет-подпевал. Ребята судя по виду и некоторому излишне развязанному поведению явно успели прибухнуть, причем совсем не пива, а кое-его покрепче. Ну и неудивительно, что их потянуло на геройства. Опять же свою крутость перед окружающими требовалось лишний раз подтвердить. Такая вот примитивная обезьянья психология. — Прохожий, обшитый кожей. — Ну и проходи отсюда, прохожий… а то кожу мы тебе попортим… по новой обшиваться придется! Троица засмеялась. «Дегенераты», — невольно подумал Дмитрий и пошел на обострение, показывая, что прогибаться не собирается. — С чего бы мне уходить? Это твое что ли? Где хочу, там и хожу и уж точно не тебе указывать мне, где я могу ходить, а где — нет. Вызов был брошен и в таких раскладах альфа-самец в принципе не мог отступить не потеряв авторитет. — Вот как⁈ Пошли выйдем! И я скажу, где ты можешь ходить, а где — нет! Но сюда тебе дорогу точно лучше забыть, прохожий! — Пошли. Носов покинул танцплощадку в сопровождении троицы, а потом еще к группе присоединилось пять-шесть парней, решивших посмотреть на драку. Подобные махачи были явно не в новинку, потому как за сценой обнаружился пятачок вытоптанной земли к которой вела тропинка. Впрочем, судя по всему, эта площадка пользовалась еще и для распития спиртных напитков, если судить по бутылкам валяющихся тут и там. — Ну че прохожий, лучше тебе было пройти мимо! — стал куражиться альфа-самец. — Впрочем и сейчас можешь пройти, только извинишься за свою дерзость! — Обломишься, обсос! — Че сказал⁈ — Че слышал! — А-а-а! Бей гада! «Главное, чтобы зубы не выбили, а то новые снова вряд ли вырастут», — подумалось Дмитрию. Носов при этом с трудом удержал себя от активной контратаки результатом которой стал бы нокаут соперника. Не чтобы он был особо крутым бойцом, но кое-что все-таки умел и этого кое-что с лихвой хватило бы чтобы разделаться с подвыпившими бузотерами ибо они вообще не имели понятия о рукопашном бое и просто махали руками. Стал махать руками и Дмитрий, так же нелепо, но при этом все-таки достигая цели, что еще больше разъярило соперников и те буквально впали в состояние берсеркера. — Бей его!!! Носов начал пропускать удары, подставляя под кулаки троицы, то одну сторону лица, то другую. Обожгло скулу с левой стороны, подбили правый глаз и наконец заехали в нос так что обильно потекла кровь. Дмитрий не остался в долгу и тоже заехал по роже всем троим. Его сбили с ног и начали беспорядочно пинать, впрочем, продолжалось это недолго. Зазвучала трель свистка и к месту драки стали пробираться дружинники. — Атас! Валим!!! Всех местных парней тут же словно ветром сдуло. — Чтобы я тебя больше не видел, а то урою, — напоследок сказал ему альфа-самец и еще раз пнул в живот. Не стал задерживаться и Носов. Ему тоже было совсем ненужно внимание стражей порядка, даже таких добровольных. Цель была достигнута, он получил по лицу. Сбежав, (впрочем, дружинники никого не преследовали, раз драка прекращена, они посчитали свою миссию выполненной), Носов достал паспорт, чуть заляпал его кровью и поджег листки с помощью зажигалки. Листки загорелись и как только фотокарточка оказалась достаточно сильно повреждена, Дмитрий затушил огонь. На следующий день, Носов заявился в отделение милиции. — Здравствуйте… — Эк тебя отрихтовали паря… — хмыкнул дежурный, явно привычный к подобным физиям. — Будешь заявление писать? — Не стал бы, если бы не это, — показал Дмитрий порченный паспорт. — Подожгли уроды… — О как⁈ Это что-то новенькое. — К кому мне обратиться? — Сейчас… Дальше завертелся маховик бюрократической машины. Капитан к коему определили Носова этим делом заниматься явно желанием не горел, из-за бессмысленности, как собственно и сам Носов не хотел форсировать расследование. В итоге сошлись на том, что он лишь подаст заявление на замену паспорта из-за порчи. — Вот только ждать тебе придется долго… пока синяки сойдут не сфотографироваться… — Это как раз не проблема. Я ведь поступать приехал, вот и сфотографировался, через день как раз фотки забирать. Думаю, фотограф не откажется сделать и на паспорт. — Конечно не откажется, главное, чтобы пленку выбросить не успел. — Тогда надо прямо сейчас к нему зайти. В общем все необходимые процедуры были сделаны, осталось только ждать результат. Пока шли процедуры замены паспорта, Дмитрий продолжал ходить к репетиторше постигать нюансы английского языка, но главное — пытался понять, как же ему в конце концов все-таки поступить. «Валить или не валить, вот в чем вопрос», — размышлял он. Казалось бы, в общем-то простой вопрос, оказался не столь уж и простым. Доводов за то, чтобы свалить на Запад, имелось множество, от лично-меркантильных до… патриотических. Что до личных причин, то тут все просто, Дмитрий психологически не чувствовал себя в этом времени и стране своим по причине того, что не готов был мириться со множеством бытовых и общественных проблем. Он почувствовал, что если проживет в СССР хотя бы год, то станет непримиримым ненавистником своей Родины. Слишком уж тут все было не так как он привык и хотел, особенно бесили явные глупости вызванные слепым следованием коммунистическим догматам. «Такую Родину лучше любить на расстоянии», — решил он. Газеты невозможно читать. Казенно-пафосный язык утомлял. Радио невозможно слушать, про телевизор и говорить нечего. Его у него нет, купить конечно можно, но что по нему смотреть? Очередные репортажи о перевыполнении плана по надою чугуна? Постоянные выступления Хрущева? Идеология прет из каждой щели, причем такая топорная, что уши в трубочку сворачивается от трескучих лозунгов. Книжные магазины забиты трудами Ленина и идеологически верных авторов с не менее идеологически выдержанными текстами, кои просто невозможно читать, разве что в качестве снотворного или раздражителя. Идеологическая обработка на всех уровнях такая грубая и мощная, что ее можно сравнить с отбойным молотком. Применяемые приемы агитации родом из двадцатых-тридцатых годов — молодости нынешней партэлиты. Может тогда они и работали, люди были проще, то сейчас не вызывали ничего кроме раздражения и активного отторжения. — Но может это только мне так нехорошо?.. Позже сформируется некий фильтр восприятия и я перестану все это замечать? Вот кстати еще одна проблема идеологической обработки населения. Это самое население перестало обращать внимание на обязательные «ритуальные фразы», про дело Ленина, завоевания Революции и прочие, кои пихали куда надо и не надо, на любых собраниях начиная с детского сада. Дескать надо прослушать обязательную «шапку» и наконец узнать суть сообщения для которого их собрали. В итоге в их сознании это дело Ленина и завоевания Революции вышло за скобки их восприятия… обесценилось до формальности, перестало осознаваться, как нечто важное. Невольно вспомнился анекдот. В пионерском лагере вожатый затевает игры с младшим отрядом: — Дети, угадайте, кто это: серенький, с ушками, все поле обскакал? Дети молчат. — Ну, о ком мы столько песенок стихов читаем, песен разучиваем? Вовочка радостно кричит: — Я знаю! Это дедушка Ленин! В общем с идеологией перешел сильный перебор и если кто-то в верхах надеялся, что количество перейдет в качество, то сильно просчитался. Ну и эти все добровольно-принудительные покупки облигаций госзайма с получением денег по принципу лотереи, которые в итоге превратятся просто в бумагу с которой можно разве что в сортир сходить. Социалистическое государство дурило своих граждан почище капиталистов. В общем Носов не готов был жить в такой атмосфере и лицезреть прочие проявления неустройства, такие как отсутствие привычного ему по будущему набора продуктов, кои тут выступают за жуткий деликатес, те же мандарины или того чище — ананасы, выдаваемые в праздничных продуктовых наборах. Эта беспросветность угнетала до невозможности. Да, те самые пресловутые триста сортов сыра и колбасы. Да какие там триста! Тут даже с одним сортом постоянные перебои, даже в Москве, а уж про регионы и говорить нечего и это дико бесило Дмитрия. «Зато негров всяких спонсируем, да ГЭС в Египте строим, а потом этот Насер, пошлет Хрущева на хер», — раздраженно думал Дмитрий. Он одного не смог понять, почему СССР после того, как Египет их поимел, не долбанул по этой плотине и не снес ее к хренам собачьим, а утерся как лох? Еще его просто невероятно выбешивало такое явление, как спецраспределители для партноменклатуры и магазины «Березка», куда обычным людям ходу не было, даже если они смогли где-то выменять так называемые чеки за которые там можно отовариться, более того, за это их могли посадить и надолго. Это все называется социальной справедливостью в первом в мире государстве рабочих и крестьян⁈ Дмитрий это представлял как-то несколько иначе. Глава 7 «Где эти принципиальные идеологи? Они что, не понимают, что это все элемент бомбы замедленного действия⁈ — удивлялся Носов. — Что все это формирует новое разделение на социальные классы — новую элиту, что станет с презрением относиться к обычным людям⁈» Дмитрий боялся, что однажды сорвется с нарезки и начнет хоту на всех этих партийных чиновничьих бонз жрущих в три горла деликатесы в то время как простые люди на картошке сидят да макаронами давятся. Он даже несколько удивился и даже испугался своих столь ярких и бескомпромиссных, можно даже сказать фанатичных чувств. — Вот тебе и первое государство рабочих и крестьян… социалистический строй… все равны, но некоторые равнее… Тьфу мля… В общем все говорило в пользу того, что надо валить. Там он сможет развернуться, может миллионером не станет, да и не нужно, но зато можно будет передавать информацию стратегического назначения. «Если хорошенько покопаться в голове, то могу много чего припомнить, — подумал он. — По крайней мере дам КГБ и ГРУ направления в которых им надо копать…» Но имелся в этом и жирный минус. Вопрос в том, воспользуются ли полученной информацией, а главное — как ею воспользуются. Увы в этом имелись большие сомнения. Ну не верил Носов, что все, что он сможет передать пойдет впрок. Слишком неповоротлива госмашина СССР. Яркое подтверждение тому, та же ракетная программа. Вместо того, чтобы сконцентрировать все ресурсы в двух-трех кластерах с решением конкретных задач, каждое ракетное КБ вело сразу несколько проектов пересекающихся с работами у соседей-конкуренов. Деньги в итоге вылетали со свистом в пустоту. Тоже самое с танками. На вооружение в итоге примут сразу три основных танка! Каково⁈ Это как вообще?!! Даже американцы до такого не додумались с их-то богатым опытом распила военного бюджета. И наклепают этих танков тьму-тьмущую вместо того, чтобы делать трактора и строительную технику. И так во многих других отраслях. В общем Носов не видел реальной возможности повлиять на курс СССР находясь за границей. Как не видел такой возможности находясь в СССР. И это угнетало. — Так что… свалить на Запад, чтобы просто иметь возможность жить в свое удовольствие? — приуныл он. — Ну, раз ничего другого не остается… На душе стало так паршиво, что захотелось по русскому обычаю тупо набухаться до беспамятства. Останавливало только то, что это ему никак не поможет. Опять же пить в рюмочных он брезговал, а надираться в одиночестве — это дно. Изменение эмоционального состояние своего подопечного не мола не заметить Елена Владимировна. Носов, то бросался на учебу как голодный на еду, то наоборот становился невнимателен и находился словно «не здесь». — Что с вами происходит Дмитрий? — Ничего? — Это связано с… — тут она показала на его лицо. — Нет, это ерунда… обычное дело. — Тогда в чем? Ваше состояние препятствует усвоению материала. Конечно вы мне платите и это меня не должно особо тревожить, но я привыкла делать свою работу качественно, и не делать ее по два-три раза. — Прошу прощения… — Это личное? — Да нет… — с досадой махнул рукой Носов и решил все свести к проблемам поступления, чтобы отвязаться от учительницы и вышло без грубостей и обид. — Я вам не рассказывал, но я детдомовский, ну и сами понимаете, нам там особо не до учебы было, да и просто быть даже хорошистом означало стать объектом травли для хулиганов кои учиться не желали по определению, типа умник да, тогда получай в рыло… так что с оценками у меня не очень. Ну я не сказать, что был таким уж сознательным и тоже особо не напрягался. Это уже позже я все понял… но ошибки детства теперь тянут вниз. Можно конечно в какой-нибудь ПТУ поступить и уже оттуда попытаться в институт пробиться… но это просто потерянное время. — Вот оно что… понимаю. Да, вам не повезло, при ваших возможностях… вы ведь действительно настоящий самородок. Но знаете, если вы решите поступить в Московский городской педагогический институт имени Потемкина, то я бы попробовала замолвить за вас словечко… — Хм-м… У вас там хорошие знакомства? — невольно заинтересовался Дмитрий. — Вполне. Объясню вашу ситуацию руководству, проверят ваши знания… — Не хочу показаться бестактным, но лучше сразу спрошу, как мне отблагодарить ваших знакомых за подобное участие? Просто деньгами возьмут? — Это было действительно бестактно… Ничего не нужно. — Ну, как говорят моряки, лучше разобраться со всем на берегу. — Ничего не нужно. Носов сомневался. «Но может действительно все так? — все же подумалось ему. — Еще не пропал запал и люди действительно хотят помочь ближнему своему?» — Тогда мне надо подтянуть не только английский, но и другие предметы необходимые для сдачи экзаменов, чтобы не ударить в грязь лицом и не подставить вас как моего патрона. Не знаете кто этому может поспособствовать? — Я могу вас подтянуть по всем прочим предметам, — чуть смутившись, сказала Елена Владимировна. Понятно, что подтягивание по другим предметам тоже не бесплатно будет и в итоге ее доход с одного студента составит порядка ста рублей в день. «Ну что же. По крайней мере ее интерес понятен», — подумал Носов. — Тогда заметано! Правда есть еще один момент… — Какой? — Имя… Дмитрий досадливо поморщился. Не будь этого личного протежирования не было бы таких проблем… но и поступить самостоятельно стало бы как раз большой проблемой. — А что с ним? — На самом деле меня зовут Владлен… — Тогда почему вы представились другим именем? — удивилась учительница. — Да я с детства от воспитателей и учителей только и слышал о том, какое великое имя позорю своим недостойным поведением и плохой учебой, мне даже доставались наказания за это более суровые, чем детям с обычными именами… ну и сами понимаете… чтобы не позорить его. Скажу честно… я возненавидел свое имя и начал представляться людям с которым не планировалось длительное знакомство другим именем… даже хотел его сменить… вот… как-то так… — Понимаю… Уроки продолжились, а Дмитрий все думал на тем, как ему поступить и однажды ночью, он вдруг проснулся и осознал, что в его голове сложился План. «Эффект Менделеева», — мелькнула мысль. Известно ведь, что таблица периодических химических элементов его имени ему приснилась после очень долгих размышлений на эту тему. Вот и у Дмитрия случилось что-то подобное. — Ох ты ж… — только и смог он выдохнуть, оценив масштаб своей придумки. — Ну я и фантазер оказывается… Носов невольно передернул плечами и поежился. То, что он придумал, было что называется масштабно, дерзко и свежо, если не сказать сильнее. Монументальность Плана его натурально морально придавила. Ну и несколько пугало. Даже не своим масштабом и какой-то нереальностью в плане исполнения, а своей чужеродностью, что ли. Словно кто-то вложил ему в голову чужие мысли. Это вызывало невольное отторжение. Ну вот как-то сопротивлялось сознание тому, что оно это могло породить. «Потому что это породило мое подсознание», — пришел он к выводу и несколько успокоился. Опять же он слышал, что у писателей возникают такие ощущения, кои называют озарениями, а потом говорят, что им словно кто-то вложил идею в голову, так что в этом нет ничего сверхъестественного. Просто мозг отработал все возможные варианты и выдал готовый результат, что несколько выбивает из колеи, так как сознание не участвовало в проработке деталей, как при решении иных задач. Чтобы не забыть ни одного нюанса Плана, он сел за стол, зажег свечу и принялся записываться все максимально подробно. А то память она такая, кажется, что все в мозгах отпечаталось намертво, а потом оказывается, что к обеду уже половину забыл и вспомнить не удается, как ни морщи мозг. Пока писал инструкцию своих действий, Дмитрий только потрясенно качал головой ибо получалась фантастика в чистом виде. Некоторые моменты казались настолько нереальными, что… — Что это ты тут посреди ночи вскочил?.. — спросила вышедшая из своей комнаты баба Настасья, что, как и многие старики страдала бессонницей. — Да вот… хотите верьте, хотите нет, но мне приснился сценарий для книги… шпионского авантюрного романа… — выкрутился Носов. — В писатели решил податься? — Нет… так, если в качестве хобби… то есть развлечения в свободное время… если и напишу, то нескоро. — И как будет называться? — Еще не знаю… может «Месть воскресшего»… — Тьфу-тьфу! Страсти-то какие! Да еще на ночь глядя! — закрестилась бабулька. — Да уж… страсти еще те… — хмыкнул Носов, невольно представив, о чем могла подумать хозяйка дома. — Гоголь отдыхает… Утром План показался Носову еще более безумным и невыполнимым чем ночью. — Да уж… действительно больше на сценарий для авантюрного шпионского романа или фильма походит по типу «Агент 007». Аж руки опустились. Но другого варианта он все равно не видел, так что решил, что стоит приступить к исполнению. А там глядишь, может и получится чего. — Чего только в жизни не бывает?.. Взять хотя бы мой случай…. Так что глядишь, может и выйдет чего. Правда крест на всех планах мог поставить затык со сменой паспорта. — Приду, а меня там прихватят под руки и законопатят в места не столь отдаленные лес валить… В общем, когда пришло время забирать паспорт, шел Дмитрий как в разведку, готовый в любой момент прорываться с боем. Но в итоге никаких неприятностей в этом отношении не возникло. — Пронесло… В хороших знакомствах у Елены Владимировны оказался сам ректор. Носов даже подумал, что их отношения в свое время проходили в горизонтальной плоскости. Сам Дмитрий пришел в новом костюме, что ему успел стачать портной и он производил вполне благопристойное впечатление, что было видно по лицу ректора, когда он его увидел. Благо, что синяки давно прошли. Ну а остаточные следы заштукатурили с помощью косметики преподавательницы. «Наверняка ожидал узреть обычного гопника, пусть и со способностями», — мысленно усмехнулся Носов. Дмитрий повторил свою легенду, добавив: — … И прошу дать мне шанс Кирилл Юрьевич. — Что ж молодой человек, ваша ситуация мне ясна и я рад, что вы взялись за голову и пытаетесь выбраться всеми силами из того болота жизненных перипетий в которое угодили в силу не зависящих от вас обстоятельств… это внушает уважение и я как коммунист не могу не протянуть вам руку, чтобы окончательно вырвать вас из трясины. — Благодарю. В свою очередь приложу все силы, чтобы доказать, что ваши усилия не окажутся напрасными. — Замечательно. На некоторое время отложив занятия по английскому языку Дмитрий налег на предметы, необходимые для сдачи вступительных экзаменов. Его ведь допустили на общих основаниях, сделав лишь небольшую поблажку — приняв документы. Елена Владимировна тут хорошо постаралась и Носов увидел свое имя в списках принятых. К слову сказать Московский городской педагогический институт имени В. П. Потемкина стал частью Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина. — И мне в принципе больше вас нечему учить Владлен, — сказала учительница. — Благодарю. Хотя если будет такая возможность, то хотел бы и другие языки освоить из тех, что вы знаете. — Если у вас появятся такие возможности, то буду рада помочь. Вот наконец состоялось торжественное собрание первокурсников. «Ой-ой-ой! — мысленно посмеялся Дмитрий, озираясь по сторонам, пропуская мимо ушей речь ректора про Партию и дело Ленина с его заветом: „Учиться, учиться и еще раз учиться“, про высокое звание педагога, его ответственности и прочее. — Вот это я в цветник попал!» Ну да, подавляющая часть присутствующих являлась девушками. Парни тоже присутствовали, по три-четыре на группу, но такого ботанского вида, откровенные маминкины сыночки, вчерашние школьники, половина в очках. Дмитрий являлся чуть ли не единственным с явно выраженным брутальным видом. Так что не удивительно, что на него довольно откровенно посматривали однокурсницы. «Ох-ох-ох! — снова засмеялся он в мыслях, но уже не так весело. — Это же какие проблемы могут возникнуть…» Кого-то может и порадовало бы такое количество юных прелестниц вокруг, но Дмитрий, ранее не страдавший синдромом Донжуана, видел только возможные сложности. Не он тут охотник, а добыча для стаи хищниц. И ладно если бы просто, так сказать для здоровья встречаться, так нет же, его окольцевать захотят. «Но ничего, будем решать проблемы по мере их поступления, — решил он. — Но если что, буду отстреливаться до последнего, хе-хе…» Но вообще он тешил себя надеждой, что успеет свалить из этого института до того, как эти проблемы начнутся. Под конец речи ректор для каждой группы назначил старосту, комсорга и профорга. Не все оказались довольны такому административному навязыванию лидеров, ведь по идее все эти должности выборные и дают отличные стартовые возможности для карьеры по партийной линии, но, впрочем, правилам это тоже не противоречило. Если человек не справится со своими обязанностями, тогда можно будет выдвинуть вотум недоверия и избрать уже голосованием более достойных. Впрочем, Дмитрию это все было не слишком интересно. Его порадовало то обстоятельство, что в этот момент времени еще не возникла такая советская традиция — бросать студентов на «борьбу с урожаем». А то он в свое время так и не понял, в чем была проблема вместо тысячи танков сделать тысячу картофелекопалок. Это при том, что все были уверены, что если война случится, то она станет ядерной и все эти танки просто сгорят… но клепали их с упорством достойного лучшего применения и в итоге все эти машины тупо ржавели на огромных полигонах-хранилищах. Начались занятия. К нему за стол подсела какая-то бойкая девица, этакая, что называется, кровь с молоком. — Ирина! — представилась она, не обращая внимание на хмурые лица своих соперниц. — Д… Владлен. По окончании первой лекции вниманием группы завладела староста, сказав: — После окончания занятий прошу всех вернуться в эту аудиторию для решения некоторых вопросов и просто познакомиться. При этом на следующих занятиях с ним уже сидела совсем другая девушка, но тоже такая же пробивная. — Катя! — Владлен… Н третьей паре снова произошла перестановка. — Оля! — Владлен… На общей по курсу лекции в большой аудитории, его зажали сразу с двух сторон. — Марина! — Зоя! — Владлен… Дмитрий даже не хотел знать, как делили очередность. Наконец занятия закончились и пришлось вернуться в первую аудиторию для собрания группы. По просьбе старосты и комсорга каждый стал рассказывать о себе, кто, откуда, чем увлекается и так далее. Пришлось и Дмитрию немного поведать о себе. — Детдомовский, служил водителем, обнаружились хорошие способности к языкам и вот поступил сюда. — Комсомолец? — спросила комсорг. — Нет. Но хочу вступить. — Тогда пиши заявление. — Нет проблем… Прямо сейчас и напишу. — В художественной самодеятельности будешь участвовать? — Буду, — не стал он отказываться. — На инструменте каком-нибудь играешь? — Увы… Дальше староста с прочими переключились на других ребят. Естественно, не обошлось без застолья. Вечером в общежитии «замочили» билеты, одногруппники скинулись на покупку вина и закусок, посидели, погудели, но в общем прошло все достаточно культурно. Где-то раздобыли патефон с пластинками, так что еще и потанцевали… Заселили Дмитрия в общежитие сразу к третьекурсникам, аргументировав это тем, что по возрасту подходит и сам молодых тиранить не будет если его поселить с однокурсниками. Новому жильцу старожилы, мягко говоря, не обрадовались. Оно и понятно, жили во вполне комфортных условиях, три человека в комнате и тут подселяют четвертого. — Владлен, — представился он и достал из сумки бутылки с «горючим». — Но лучше просто Влад. Это заставило студентов несколько смягчиться. — О, наш человек! С пониманием! Выпить студенты любили. Даже слишком. По поводу и без. Впрочем, сейчас это сыграло Дмитрию на руку, удалось легко влиться в коллектив и перезнакомиться, а главное — получить ценную информацию о преподавателях, с кем можно позволить себе некоторые вольности, а с кем лучше не отсвечивать, чтобы не нажить проблем на ровном месте. — Главное Даздраперме, подпольная кличка Сперма, преподавателю истории КПСС и главе парткома на карандаш не попади, вот уж стерва, так стерва, я тебе скажу… — сказал парень по имени Максим. — Она из старых большевичек-маразматичек. Сколько народу она до отчисления довела… То и дело рейды по аудиториям устраивает. Девчонкам платья замеряет, нам тоже… не дай Маркс в чем-то модном пришел, такой визг поднимет… — Вот в натуре, чего им неймется, а⁈ — с каким-то надрывом воскликнул другой парень по имени Спиридон. — То одно запрещают, то другое, а потом проходит время и разрешают. Почему сразу нельзя разрешить и идти в ногу со временем? Вот запрещали раньше танго. И что? В итоге Утесов стал популярным исполнителем и им заслушивались. Потом джаз запретили. А теперь что?.. Тоже разрешили. Ведь глупо же получается! Объявляют что-то буржуазными и даже враждебными веяниями, запрещают, потом разрешают, будто это буржуазное веяние таковым быть отчего-то перестало. Вот сколько раз им надо наступить на одни и те же грабли, чтобы наконец это понять? На это Дмитрий только хмыкнул, вспомнив, что советская власть до самой своей кончины топталась по этим граблям набив себе неимоверное количество шишек на лбу, но так ничего и не поняла, видимо мозги совсем отбила. Ну или что-то начала понимать (может, наоборот, вправила), как с роком, даже что-то пыталась организовать в Ленинграде, возжелав возглавить данное направление, но было уже поздно… — Коммунисты называют себя передовым отрядом общества, а как доходит до дела, так выясняется, что во всем позади плетемся… Вот ты мне скажи… — Тихо-тихо… — попытался урезонить своего товарища Максим, осознавший, что разговор пошел сильно не туда, да еще при новичке от которого пока непонятно, что можно ждать. — А то ишь разошелся… — Да чего тихо⁈ — Спиридону больше не наливать… — сказал третий, по имени Роман. — Он у нас правдоруб известный… особенно когда выпьет… Дмитрий только кивнул. Сам же подумал, что гнить общество начало значительно раньше, чем он думал изначально. Ведь этих ребят никак не назвать диссидентами. Дальше разговор от греха подальше перевели на не менее известную и животрепещущую чем политика тему — женщин. Собственно, он сам вырулил на эту тему, а то организм молодой и стал требовать свое. Раньше-то не до того было, стресс от переноса опять же давил на инстинкты размножения, а теперь, когда немного обжился, легализовался, его окончательно отпустило, вот и пошла активная реакция, аж чуть до поллюции дело не дошло. Вот позору-то было бы! — Есть тут доступные дивчины без претензий, а чисто для взаимного удовольствия? А то пока среди своих найду, много времени уйдет. — Ха-ха-ха! — заржала троица, что твои кони, но при этом с явным облегчением, что удалось сползти с опасной темы. — Есть! И не одна! — кивнул Максим. — Одна проблема — где⁈ Вахтерши, что твои церберши! Да и стукануть могут, так что в самый интересный момент могут заявиться нежданные гости. — Но как-то же находят варианты? — Ага. Самый лучший вариант — ДК, там хватает закутков… Ты как, записался на творческую самодеятельность? — Записался. — Ну вот! — Но есть еще дорогой вариант, друган… — вставил «поплывший» после очередного опрокинутого внутрь стакана водки Роман. — Что за вариант? — Есть девушки… назовем их так, — под кривые ухмылки товарищей сказал он, — снявшие дом… деревенский, тут недалеко. Вчетвером живут. Но им реально платить надо… Пятьдесят рублей за… сеанс так сказать. Но зато все в лучшем виде и без риска засыпаться. — Да ладно⁈ — не поверил Дмитрий, подумав, что его хотят развести. Слишком уж это выламывалось из его представлений об этих временах, как о пуританских. Ведь говорили же, что в СССР секса нет. А тут фактически публичный дом, причем известный чуть ли не каждому первому студенту. — Серьезно. — И их до сих пор не ославили? Никто не стуканул хотя бы в качестве мести, что им бесплатно не дали за молчание? — все продолжал сомневаться Носов. — Ну, как я понял, все кто надо — знают и пользуются их услугами, тот же ректор… во что я верю, ибо видел бы ты его жену… — закатил глаза Роман. — Это смертный грех, а не жена, бочка на ножках… Холодец! Она не меньше центнера весит. У любого нормального мужика при ее виде все опадет на полшестого. Так что нашего ректора покрывающего этих шалав понять можно. Потому скорее не поздоровится стукнувшему. — Ну и дела… Ситуация все равно выглядела странно. «Ректор скорее себе любовницу из студенточки заведет, по типу Елены Владимировны, — подумал Носов. — Опять же куратор от КГБ о них точно должен быть в курсе и… либо пользуется их услугами, а значит прикрывает со своей стороны, либо как-то использует иначе, вдруг надо кого-то на медовую ловушку подцепить, впрочем одно другому не мешает». — Ну так что, знакомить? — Знакомьте. — С какими? — И с теми и с другими. Ну а я в долгу не останусь. — Без проблем! Завтра же и познакомим! Сходим в кафе… Как раз позову тех четверых первым делом… потом сам с ними договаривайся. Вы как, пойдете для создания компании? — спросил он своих товарищей. — Конечно! Пожрать на халяву мы всегда готовые! — Потянешь? — Потяну. Однова живем, братва! — Вот, правильный ты человек Влад… Давай еще выпьем! — Давай! Глава 8 Сходили. Выбрали время, когда в кафе почти нет народа незадолго перед вечерним наплывом посетителей. Фактически его просто показали им. Ну и сами девицы показали себя и были тут на любой вкус, как по расцветке волос, так и по фигуре. — Так что красавчик, ждать тебя сегодня в гости? — спросила одна из них по имени Вика. — Ждите! Причем все четверо! — Даже так⁈ — засмеялась она с подружками. — А тебя хватит на нас всех? — Хвати! — Ну-ну… — А если не хватит, то мы поможем! — со смехом добавил Роман. — Не, один управлюсь, но за предложение помощи спасибо, в любой другой ситуации я ей буду очень рад, — ответил Дмитрий, едва сдерживаясь, чтобы не отправиться в гости к ним прямо сейчас. И наверное бы отправился, но увы, реакция оказалась столь сильна, что получился бы форменный конфуз, кои брюки оказались не способны скрыть. Так посмеиваясь, пообщались, но девицы эти задерживаться не стали и ушли к себе, сказав напоследок: — Ждем, красавчик! Кафе тем временем стало наполняться студентами, как из «педа», так и прочих, находящихся поблизости институтов. У его новых приятелей оказалось полно дружков и Носов за их счет сам обзаводился новыми знакомыми. — Здорово Колян! Знакомься, это наш новый товарищ Владлен! — Здорово! — Привет! Это кафе как оказалось являлось этакой точкой рандеву, где студены накапливались и когда набиралась своеобразная критическая масса, она шумной толпой срывалась с места и шла гулять. Но сначала заходили в ближайшую рюмочную, где закупалась «горючим» для такого процесса. Один из членов такой толпы оказался владельцем переносного радиоприемника из которого лилась заводная музыка. «Да это же какая-то зарубежная волна», — догадался Дмитрий. Догадка подтвердилась, когда музыка закончилась и начались новости. — Тихо-тихо… че там говорят?.. — Да про Эфиопию чего-то… ну ее нахрен… — И правда, достало… — А я этих эфиопов видел! — Че, правда⁈ — Ага! Чистые людоеды! Морды черные, словно гуталином намазанные… Студенты засмеялись, но с оттенком раздражения. — Себя толком прокормить не можем, так теперь еще и этих черножопых придется содержать… — произнес кто-то зло. — Точно! Мало нам всех этих квотных из республик, что по-русски ни бельмеса не понимают, приходится над ними шефство брать, так теперь еще и негров стали совать… Дмитрий, слушая эти разговоры только диву давался. Ему почему-то казалось, что в эти времена студенты были более… толерантными и идейными, что ли, горят борьбой с капитализмом, империализмом и прочим колониализмом. И тут на тебе: черножопый и срать они хотят на борьбу со всеми «измами». Он не удивился бы таким настроениям в семидесятых, но сейчас… это как ушат холодной воды. — А ты что скажешь? — спросил его Максим. — А чего тут сказать… только анекдот могу выдать. — Давай! — Заходит хохол в купе вагона, видит четверых негров и удивленно спрашивает: Хлопцы, а шо у вас тут горело? Ребятки успели поднабраться, так что не слишком в тему анекдот вызвал бурю смеха. — Шо горело, ха-ха!!! Тему анекдотов подхватили. — А я недавно слышал новый анекдот про Ленина! — Давай! — Однажды Ленину прислали телеграмму из провинции: «Шкрабы голодают». — Кто-кто? — не понял Ленин. — Шкрабы. Это новое название школьных работников. — Что за безобразие называть таким отвратительным словом учителя! — возмутился Владимир Ильич. Через неделю пришла новая телеграмма: «Учителя голодают». — Вот, совсем другое дело! — обрадовался Ленин. Студенты громко засмеялись, особенно громко те, что сами готовились к профессии учителя. — Вот еще один… Дальше еще несколько человек рассказало анекдоты про вождя мировой революции и надо сказать часть из них оказались довольно злыми. — Удивлен? — с кривой ухмылкой спросил Роман. — Это еще мягко сказано… — В армии не рассказывают? — Нет… там за такое по шапке легко получить… стукачей полно. — У нас тоже хватает. — И все равно рискуют? — Да нет тут никакого риска… — отмахнулся Роман. — По крайней мере я не знаю никого, кто бы за это поплатился, даже собраний с товарищескими судами каких-то не было. Хотя да, еще пару лет назад такое было невозможно. И даже не из страха наказания, а просто невозможно было даже подумать о том, чтобы посмеяться над ним. — И что изменилось? — Да я сам не знаю… как-то вот так пошло… Хотя думаю все дело в развенчании культа личности Сталина, ну и Ленину заодно рикошетом досталось… тоже ведь культ личности. — Ну да…раз одного развенчали, то почему у другого должно остаться как было? — Вот именно. Хотя конечно человек был мощный этого у него не отнять… ловкий политик, в нужный момент выбрасывал толпе лозунги, к которым сам относился как к лозунгам преходящим… Сокрушить империю и захватить власть, это… кто еще способен на такое? — А надо? — осторожно спросил Дмитрий. — А думаешь нет? Посмотри, как жил Ленин, загляни как-нибудь в его квартиру… это при том, что он имел доступ к ресурсам как глава государства и мог себе позволить очень многое, но нет, был достаточно скромен в быту. И посмотри, как живут нынешние правители сейчас… даже не высшего звена, а всякие вторые и третьи секретари… дефицит, заграничные вещи… Невольно начнешь верить в перерождение партии, о котором вещают Голоса… А что будет дальше? — Ага… главное непонятно откуда у них на все это деньги, — сказал подключившийся к разговору Спиридон. — Зарплата… — Да ладно тебе… зарплата… никакой зарплаты не хватит по дорогим ресторанам гулять… Наверняка воруют как-то… Тут Носов мог бы много рассказать о способах воровства партийной элиты, но не стал. — И ведь что интересно… не справится кто-то с работой, так его вместо того, чтобы с позором уволить. Переводят на другую работу… да еще с повышением… С повышением! Вы представляете⁈ Это как вообще⁈ Я не понимаю! Другой бухает как не в себя… сыночки их охренели от безнаказанности, папашки их отмазывают… недавно была история с домогательствами, скорее всего даже изнасилование было, и ничего ему не сделали… только рот пострадавшей заткнули, сунув подачку и пригрозив неприятностями в дальнейшем. Элита, суки… — И непонятно куда КГБ смотрит… — Ну так Партия же… она непогрешима… нельзя на нее тень бросать, вот и не трогают. Тьфу. — Да уж… После анекдотов тема негров получила продолжение, пошли откровенные слухи, дескать слышал от одного дружбана, что эти черные натуральные садисты, грязнули и к девкам нашим пристают. — Я бы этих черных сук вешал… — смачно сплюнув, выдал кто-то фразу, от которой Носов откровенно споткнулся. Вот этого он точно услышать не был готов. А толпа тем временем одобрительно загудела. «Во дела! Вот тебе и дружба народов!» — удивлялся Дмитрий. Вдруг раздался буквально медвежий рев: — Ненавижу это слово!!! — Боря, не надо! — взвизгнула девушка и попыталась удержать своего парня, но ее попытки оказались тщетны. А тот, ослепленный яростью и подогретый спиртным, полез на крышу фасада какого-то учреждения, над которым висела вывеска «Слава КПСС». Ему даже в этом со смехом активно стали помогать другие студенты. — Чего это он? — удивился Носов. — Да его регулярно заваливают по истории КПСС, вот у него и развилась стойкая неприязнь к сей аббревиатуре, можно даже сказать: аллергия, хе-хе… Сегодня как раз его Сперма доставала. А Борис меж тем взобравшись на крышу стал с остервенением крушить вывеску под одобрительные возгласы прочих студентов, кои так же на дух не переносили сей предмет. «Как много новых впечатлений», — не уставал удивляться Носов. — Шухер! Валим! Студенты, хохоча от выпитого, толпой побежали прочь и в итоге оказались в каком-то парке. Радио в нем почему-то плохо ловило, а может батарейки сели и его выключили, но это никого особо не опечалило, так как имелся собственный инструмент, то бишь гитара и парни стали играть самостоятельно, то один, то другой, ну и пели хором песни. В музыке Носов не разбирался от слова «вообще», но понял, что часть из песен явно не одобряются партией и правительством, не «белогвардейские» конечно, но этакие фрондерские. Дмитрий чувствовал себя своеобразным исследователем, вроде Миклухо-Маклая. «Блин, да я с этими наблюдениями за хроноаборигенами, чуть не забыл о жрицах любви!» — вспомнил он, практически в последний момент. Что до жриц, то он им показал много нового, а то в этом деле они оказались не так уж и искушены, намереваясь валяться бревном. А так, получилось всяко-разно. «Главное, чтобы оказалось не заразно», — подумалось ему. Впрочем, его успокаивало то, что СПИДа сейчас нет, а все остальное излечимо. И да, сил хватило на всех, благо что он фактически не пил, когда бутылка с «топливом» оказывалась у него в руках, а лишь имитировал. Более того, создавалось впечатление, что он словно допингом каким-то мощным накачался. В общем «зажигал» до самого утра. Учеба продолжилась своим чередом и чем дальше, тем сильнее ужасался тому, что видел Дмитрий. Имея возможность общаться не только с однокурсниками, но и с ребятами старших курсов, за счет своего возраста, он мог наблюдать моральное разложение студенчества в разрезе. Хотелось схватиться за голову и кричать: «Ау! Вы там что, совсем все слепые! Протрите шары и примите меры наконец!!!» Государство своими бездарными действиями или скорее бездействием откровенно упускало молодежь, а то и вовсе толкало в объятия врага. Он совершенно не понимал, чем занимались кураторы от КГБ в институтах, потому как считал, что не видеть всего этого они тоже не могут. Стукачи стучат и даже не нужно обладать семи пядей во лбу или какими-то сверх аналитическими способностями, чтобы не понять очевидного. Но складывалось впечатление, что если и видят, то почему-то ничего не предпринимают, разве что цепляют в стукачи тех, кто совсем уж распоясался, выполняя план по завербованным агентам. В институт поступали вполне себе правильно воспитанные в идейном отношении юноши и девушки (может кто-то и держал за пазухой камень, но таких было немного и их можно отнести к блатным), это Носов видел по своим сокурсникам, как живо, с юношеским задором, они откликались на все инициативы по линии партии и комсомола. С созданием базового фундамента школа более-менее справлялась. И вот вместо того, чтобы укрепить фундамент и начать строить здание, этот фундамент подвергался ударным нагрузкам, подмывался и подкапывался, и его что называется начали покрывать трещины. В чем все выражалось? Причин было очень много. Хотя, если уж на то пошло, то школа тоже подгадила. Уже в девятом-десятом классах молодой человек твердо уверен, что он поступит в институт. Исключительность его положения по отношению к сверстникам в капиталистических странах практически не осознается, в том плане, что получить высшее образование там, это очень дорого и простой человек может его получить, только взяв кабальный кредит. Это является одним из важнейших недостатков первой ступени формирования мировоззрения молодого человека. Отсутствие реального фактора в школьном воспитании, преобладание ложной патетики и романтики в освещении сложных исторических событий, неумение бороться с неизбежными в юности попытками преувеличения значимости собственной личности приводит к тому, что молодой человек по окончании школы оказывается между психологическими «ножницами» — сформированным в школе представлением о действительности и ее реальным видом… Но все это поправимо. Если бы кто-то задался таковой целью. Ведь ребята привносят в вуз желание учиться, смутные мечты о дальнейшей специальности и совершенно несформировавшееся мировоззрение. Основными чертами таких молодых людей является их восхищение умными людьми, чрезвычайно острое реагирование на все общественные явления. Фактически они глина из которой можно вылепить все что угодно, если бы ими занялись бы настоящие «скульпторы». Но увы, вместо «скульпторов» они попадали в руки «ремесленников», а то и откровенно бездарей от педагодики. Как результат, в первый год учебы имеющее место преклонение перед институтом исчезает, сменяясь спокойным отношением и даже пренебрежением… Причиной тому — школярский метод обучения — призывы преподавателей к запоминанию, а не к пониманию, вплоть до мнемонических правил — как запомнить даты съездов РКП(б), дающихся с кафедры, заставляют студентов относиться к общественно-политическим дисциплинам как к набору фактов, как ко второстепенной нудной обязанности. Именно здесь закладывается мнение о том, что общественные дисциплины — «это не предмет»… Со второго курса, характер поведения студента постепенно меняется. В возрастном отношении это период первых любовных опытов, жадного поиска истины, беспорядочного активного чтения. С точки зрения учебной студент достаточно искушен во всех уловках, которые позволяют ему, не прилагая усилий, заниматься в данном вузе. К слову, очень немногое количество студентов стремится выбиться в отличники. Здесь затраты на достижение цели не оправдываются вознаграждением. Поэтому в вузе отлично занимаются главным образом патентованные отличники, для которых «пятерка» стала собственным утверждением… Студенты средних курсов отлично ассимилируются в городе, находят друзей по интересам из других вузов. У них нет в принципе очень больших материальных забот; и потому все свободное время их направляется на познание окружающего. На средних курсах обычно начинается самостоятельная работа творчески одаренных молодых людей. Студенты среднекурсники посещают всяческие культурные мероприятия, вернисажи, они встречаются в каждой интересной компании, куда не придет пятикурсник, занятый дипломом, или первокурсник, зубрящий предметы. Теперь студенты собираются по интересам. Групповая (имеется в виду группа студенческая) жизнь в вузах теперь очень слаба. Она сводится к обмену учебными материалами и т. д… Типичной для среднего студента является такая схема поведения: посещение института (точнее тех лекций и лабораторок, которые невозможно не посещать). Затем встреча с компанией и дальнейшее совместное времяпрепровождение. Это обязательное посещение какого-либо питейного заведения. Затем длинные совместные прогулки, разговоры, обмен мнениями. Типичными для такого разговора являются внутриполитические темы, политика внешняя, институтские темы. Наиболее доминирующими темами являются секс и выпивка. Именно в этих встречах студенты узнают все новинки «песенного творчества», здесь распространяются анекдоты, слухи и т.д. Общественная активность студента проявляется именно в этой групповой среде, а общеинститутские мероприятия вызывают лишь желание от них избавиться… Начиная приблизительно с середины четвертого курса, интересы студенчества приобретают более конкретный характер. Большинство из них в это время имеет прочное знакомство с кем-либо, которое впоследствии должно перейти в брачные отношения… В социальных поисках студенчества наступает период спокойствия, в основном вызванный факторами личного благополучия и доводами окружающих типа «плетью обуха не перешибешь». Студент переходит в категорию старшекурсников. Эти люди более степенны и осмотрительны в своих поступках. Теми либо иными способами они стремятся укрепить свое общественное положение и продемонстрировать лояльность… В этот же период стремятся вступить в Партию. Поступки становятся более жизненными и осмотрительными, в сознание все больше проникает элементов конформизма… Однако этот период характерен и большей восприимчивостью к враждебной пропаганде. Это объясняется не только возросшей способностью реагировать на аналитический подход к событиям, столь излюбленный у западных комментаторов, но и конкретный экономический анализ, показывающий ничтожность дальнейших перспектив. Сравнение положения (чисто материального) своего западного коллеги с собственным заработком приводит к двум интересным результатам. Одни в результате анализа приходят к необходимости «делать карьеру», т.е. любыми способами пробивать себе дорогу и обеспечить высокий жизненный уровень. Именно эти люди рвутся в аспирантуру, пытаются использовать общественное положение в личных целях. Они беспринципны, сильны фразой и представляют большую опасность как перерожденцы и отрицательный пример для молодых. Однако с социальной точки зрения они выглядят прекрасно, ибо достаточно осторожны и раскрывают свои взгляды лишь немногим доверенным друзьям. Другие решают жить как придется. Однако это решение впоследствии приносит им немало огорчений и расстройств, так как перед их глазами стоит пример более удачливых друзей. Поэтому данная категория представляет отличную среду для слухов, анекдотов и т.д. Некоторые ее представители пытаются в собственных произведениях перенести вину за все несбывшееся на окружающее общество. Эти люди очень восприимчивы к западной пропаганде, ибо «свободный мир» кажется им местом всеобщего процветания… дескать вот там бы я развернулся, а здесь меня все ограничивает. Дмитрий несколько раз слышал от новых знакомых, как им их старшие братья рассказывали о работе на заводах. Фобос и Деймос. Недостаточно четкая организация труда, беспорядок на многих предприятиях приводит к мнению, что все в промышленности — «гигантский бардак». Что приводило к подрыву веры в рабочий класс как самый передовой отряд коммунистического строительства. Что в свою очередь порождало мнение, что только научно-техническая интеллигенция способна управлять современным обществом. И еще немного об общественных науках… Их авторитет чрезвычайно низок у студентов. Их не рассматривают иначе, как «болтовню». В этом повинны прежде всего педагоги, которые являются на лекции, чтобы в сотый раз изложить студентам свой конспект или положения учебника. Лекции в большинстве случаев неинтересны, и потому лекции по истории партии, философии, основам научного коммунизма, используются для приготовления домашних заданий, веселой переписки и т.д. Семинарские занятия сводятся к установлению очередности выступлений, и те, кому не нужно выступать, спокойно занимаются своими делами. Такая постановка преподавания приводит к тому, что студент привыкает к бездоказательности основных положений марксистской философии, к тому, что это догматическая, негибкая наука, которая не в состоянии даже объяснить, а не то, что предсказать ход событий. Острые вопросы либо избегаются преподавателями, либо на них дается столь невразумительный ответ, что всех слушателей охватывает скука. Студенты, пытающиеся активно мыслить на первых курсах, к окончанию института молча заучивают «от сих до сих». В результате идеологические дисциплины «сдаются», а не становятся основой дальнейшего развития. Преподаватели общественных наук совершенно не обращают внимания на современные философские течения Запада. Это приводит к тому, что философия Ницше, Гуссерля, Бергсона, Фрейда, Хайдеггера, Сартра, Дьюи совершенно неизвестна студентам и первое же столкновение с ней вызывает живейший интерес. Поэтому произведения новомодных западных философов попадают на совершенно невозделанную идеологическую целину, и потому сила их воздействия многократно возрастает. Привыкшие к легким доказательствам своих теоретических построений, студенты при столкновении с мало-мальски опытным спорщиком или идеологическим противником легко «вышибаются из седла». Они не приучены спорить, они не умеют аргументировать свои положения. Поэтому зачастую они занимают позицию противника либо оставляют у него и у самих себя впечатление неуверенных в своей правоте людей. Студентов не умеют заинтересовать произведениями Ленина и Маркса. Психологический эффект противодействия обязательному приводит к тому, что книги классиков марксизма прочти не открываются. Стараются читать о книгах, а не сами книги. Призыв одного из студентов на страницах «Комсомолки» к чтению «Капитала» вызвал усмешку с отмахиванием в стиле: это дело специалистов, да и не читать же нам этот «талмуд»… Несомненна личная роль преподавателей общественных наук в формировании взглядов студенчества. Однако они крайне непопулярны в студенческой среде. Большинство из них не умеют общаться со студентами, выглядят убого на фоне ищущей молодежи. Преподаватели общественных наук в технических вузах не имеют ни малейшего понятия о новейших направлениях науки и техники, что еще больше заставляет студентов ощущать свое превосходство. Кроме того, многие преподаватели и не скрывают своего личного отношения к событиям, отличающегося от официального. Это явное «раздвоение» очень чутко замечается студентами, которые во многом в силу этого примера признают возможность двух мнений для одного человека — официального, высказываемого всюду, и личного, о котором знают немногие. Реагирование преподавателей на волнующие всех события отстает от той информации, которую студент получает от других источников. Ничем практически не отличаясь от официальных сообщений, объяснения такого рода еще больше роняют авторитет преподавателей. Глава 9 С сожалением приходится констатировать, что роль парткома в институте чаще всего сводится к функции надзирателя, который лишь принимает у студентов те или иные идеологические мероприятия, и выступает при этом в крайне невыгодной роли. У подавляющего большинства студентов складывается впечатление о парткоме как об организации, в составе которой находятся невежественные люди, безнадежно отставшие от современных требований. Незнание руководителями партийных организаций вузов модной музыки, взглядов, любимых героев молодежи, ее требований к своим старшим товарищам, отсутствие у многих из них глубокой культуры (что вызвано объективными причинами), приводит к тому, что при столкновении с молодым поколением представители партийной организации кажутся студенчеству догматиками и ретроградами. Чаще всего это происходит от неумения достаточно доказательно сформулировать свою мысль. Нередки случаи, когда секретарь парткома в глазах студентов становится олицетворением глупости… Именно такие люди формируют у студентов мысль о том, что партийное руководство подбирается из неумных людей, которым больше ничего нельзя поручить. Студенты-коммунисты не являются в группах пропагандистами и организаторами. Их отличие от обычных студентов заключается, может быть, лишь в более прилежном отношении к учебе. Идеологическое их воздействие на своих соучеников отсутствует. Студенты-коммунисты в подавляющем большинстве — демобилизованные солдаты, отстающие по общему развитию от основной массы студентов. Следовательно, и в этом случае понятие «член партии» ассоциируется у студента с недостаточным умственным развитием. Комсомольский комитет в глазах студентов не является самостоятельной идеологической организацией. Во всех спорных случаях комитет комсомола все равно апеллирует к парткому. Чисто идеологические мероприятия у комитета комсомола отсутствуют. Многочисленные воскресники и собрания создают лишь видимость подобной работы, ибо отношение студентов к ним более чем прохладное. Пресса читается студенчеством охотно, однако наибольшей популярностью пользуются спортивная хроника и раздел происшествий. Международные события прочитываются регулярно, но в их выборе сказывается элемент сенсационности. Очень вяло читаются сообщения о внутренней жизни страны. На популярности прессы, несомненно, сказались многочисленные шаблонные публикации. Немалую роль в непопулярности прессы играет ее неоперативность по отношению к радио. Радиопередачи слушаются студентами регулярно, но предпочтение отдается западным радиостанциям, так как они передают новости раньше, чем мы, передачи строятся интереснее, в них содержится много пикантных подробностей. Кроме того, всегда интересно рассказать друзьям свежую, только что переданную информацию. Наиболее популярны из радиостанций «Голос Америки» и «Немецкая волна», так как они занимают большое эфирное время и их всегда можно услышать… Телевидение практически не оказывает влияния на воспитание студенчества… Вообще «телик» стал синонимом пустого вечера, зрелища, которое спасает от скуки, но когда на экране появляется ведущий какой-либо идеологической передачи, рукоятка звука поворачивается… Показ жизни в капиталистических странах вызывает недоумение, так как показываются только трущобы, демонстрации, стычки с полицией и т.д. Это считается слишком тенденциозным. Резкое недовольство вызывает сама методика передач, когда выступающий читает запинающимся голосом якобы импровизированное выступление. У студенчества нет любимого диктора или комментатора, что является большим упущением… Несмотря на некоторые вариативные различия, общим для студенчества является отчужденное от партии состояние. Она не является для них воплощением всего самого светлого, передового. Они допускают возможность существования такой партии, однако реальность предстает перед ними совсем иной. Коммунисты, с которыми они сталкиваются в окружающей действительности, являются самыми обычными людьми, зачастую даже менее умными и начитанными, чем студенты. По-настоящему принципиальные коммунисты попадаются так редко и судьба их столь незавидна с точки зрения личной карьеры, что они не являются в глазах молодого человека характерным для партии явлением. Поэтому студенчество относится к коммунистической партии, как к партии правящей, со всеми последствиями, отсюда вытекающими. Большинство студентов отвечает на вопрос, почему он не в партии, так: «Я хочу иметь собственные убеждения и собственное мнение». В их глазах и на их глазах член партии обязан иметь как бы два мнения о происходящих событиях: свое и официозное. И поэтому студенчество свыкается с мыслью, что, став членом партии, ему придется пойти на уступки собственной совести. Однако это совершенно необходимо, если ты хочешь сделать карьеру. И потому в разговорах о будущем обязательно присутствует фраза: «Годика через два я думаю подавать в партию. Это надо». И совершенно ясно, что они пойдут против собственной совести и станут членом партии без прочной идеологической базы. Как все — вот основа таких поступков… Однако мысли и соображения такого толка появляются у студентов старших курсов. Основная же масса студентов во многом противопоставляет себя партии. Объясняется это многими причинами. Молодое поколение не было свидетелем героических усилий партии в годы гражданской и Отечественной войн, в годы первых пятилеток. История партии на их промежутке времени — это низвержение Сталина, воцарение Хрущева, разгром антипартийной группы, «великое десятилетие», фразерство и борьба за власть. Среди студенчества очень популярен анекдот о генеральной линии партии, представляющей извилистую кривую. А вместо объяснений сложности нашего пути и попытки анализа своими преподавателями на них обрушивали авторитетные заявления и утверждения. Это привело к стойким антипартийным настроениям. Эти настроения появились не сразу. Молодежь поверила вначале разоблачению культа личности. Однако, когда она увидела, что появляется новый культ — на этот раз без личности, она перенесла всю вину за это на партию. Пресловутая фраза о «ленинском Центральном комитете» вызывает улыбку или озлобление либо же вообще проходит мимо ушей, что еще хуже. Во всех спорах и разговорах, разговор сползал к проблемам страны и отношения к партии. И всегда доминировала мысль — «настоящих коммунистов нет». Интересен тот факт, что всякое изменение в составе руководства Центрального Комитета вызывает среди молодежи разговоры о предстоящей чистке в партии, которую все считают целесообразной и совершенно необходимой. В разговорах о чистке каждый студент приводит очень много примеров, когда коммунистами являются люди, не заслуживающие этого высокого звания. Само слово коммунист также дискредитировано среди молодежи, и поэтому его заменяют в разговоре обтекаемой формулировкой «член партии». Встречи со старыми большевиками, участившиеся в последнее время, дают отрицательный идеологический эффект. Немногие из старых членов партии способны найти общий язык с молодежью и заинтересовать ее. Призывы их к молодежи ценить завоевания Октября не находят отклика, так как у студентов отсутствуют критерии сравнения… Большинство подобных встреч воспринимается юмористически, а их содержание оценивается словом «маразм». Выступление перед студенчеством партийных руководителей также не способствует успеху партии. Для молодежи часто важнее, как с ней говорят, чем что ей говорят. Ораторский талант — явление мало распространенное среди тех руководителей, с которыми сталкивается студенческий круг. Студенты с любопытством ожидают начала выступления руководителя. Но уже через несколько фраз, плохо прочитанных по шпаргалке, интерес аудитории падает до нуля. Подобные встречи дают обратный идеологический эффект, усиливая пренебрежение к партийным работникам. Комсомол, не оказывает нужного идеологического воздействия на студенчество и не пользуется у него необходимым авторитетом. Объясняется это многими причинами: неумением найти новые формы работы, зависимостью комсомольской организации, выполняющей роль дублера всевозможных институтских организаций, начиная от профкома и кончая деканатом. Студент приходит в вуз сложившимся комсомольцем, привыкшим уплачивать определенную сумму членских взносов, отсиживать положенные часы на собраниях и конференциях, с которых все пытаются убежать, ссылаясь на академическую занятость. Было бы неверно считать, что комитет комсомола ничего не делает. Он организует туристические походы и поездки, помогает художественной самодеятельности, проводит воскресники. Однако идеологического влияния на студенческую массу он не имеет. Многочисленные смотры и вахты, пропагандируемые во многих вузах, на практике оказываются фикцией, дискредитирующей многие важные задачи. Отношение современного студента к комсомолу можно иллюстрировать многими примерами… Изменение руководства в ЦК ВЛКСМ почти никто не заметил, да и вообще о существовании этой организации и ее деятельности средний студент мало что знает. Совместная жизнь под одной крышей и учеба со студентами-иностранцами дает студентам богатый материал для интересных выводов. По прошествии некоторого времени иностранные студенты начинают говорить о том, что образование, полученное ими здесь, не является лучшим в мире, как об этом они читали. Многие иностранцы, даже студенты социалистических стран, считают наших студентов некультурными и малоразвитыми и даже не скрывают это в беседах… Молодежи импонирует «свобода» мнений в капиталистических странах. Иногда можно слышать просто циничные заявления типа: «Американцы — умный народ, и поэтому у них нет компартии». Аргумент с 5 миллионами безработных в США вызывают лишь улыбку: «Их безработный живет лучше нашего инженера». Да и вообще отношение к проблеме безработицы у молодежи изменилось. Многие считают, что нам необходимы безработные, для того чтобы работающие постоянно ощущали над собой угрозу. Себя такие «теоретики» считают в подобной ситуации только работающими. Никто из студентов не принимает в «лоб американского образа жизни». Однако исподволь он очень четко проникает в сознание студенчества. Тот же культ героя. Современный юноша и девушка нуждаются в герое, а советский кинематограф либо показывает ему необычных людей в необычной ситуации, либо личности столь тусклые и скучные, что они не могут быть примером для подражания. На этом фоне герои западных фильмов, решающие все сомнения ударом кулака, сильные, красивые, становятся невольным примером подражания. Юность любит силу, и поэтому пришедший с Запада и раскритикованный у нас вначале культуризм приобрел невиданный размах. В связи с культом силы интересен взгляд некоторых на фашизм. Соглашаясь с его просчетами (уничтожение евреев), тем не менее восхищаются его внешней стороной, рослыми арийцами, марширующими под воинственные марши… Из всех видов западного искусства наиболее действенным является литература. По мнению молодежи, западные авторы пишут интереснее и лучше, чем отечественные. Да и тематика их произведений значительно шире. Огромный успех имеют западные певцы и музыканты джазового стиля. Популярность биг-битовых групп до сих пор еще растет и не достигла максимального уровня. Некоторые «гонения» со стороны официальных кругов еще больше усиливают тенденции к появлению новых объединений. Сексуальность является одной из основных составляющих общественного настроения студента. В этой проблеме он тоже противопоставляет себя официальному мнению, которое называет «аморальными» подобные поступки. Можно без преувеличения сказать, что нигде западный образ жизни не оказывает такого влияния, как в области секса. В застольных разговорах непрерывно фигурируют западные женщины, которые умеют следить за собой, в противоположность «нашим коровам», западная свобода любви и т.д. Весьма стесненное положение студента в этом вопросе — отсутствие жилплощади у иногородних, непрерывные налеты общественности на общежития с целью обнаружения парочек и непрерывный надзор родителей приводит к мысли о необходимости публичных домов, которая отстаивается с неслыханным упорством. Характерно, что семья не рассматривается молодежью как ячейка общества, а просто считается союзом людей для удовлетворения сексуального желания. В семейных отношениях тоже резко критикуется государство, потому что все вопросы совместной жизни упираются в материальную обеспеченность, которая явно недостаточна для удовлетворения растущих запросов молодых семей. К детям отношение весьма прохладное, и по возможности стараются подольше их не иметь. Резко критикуется позиция государства в вопросе противозачаточных средств. Подход к сексуальной проблеме у большинства примитивен, совокупление происходит в любой обстановке и в любой позе, эстетический критерий полностью отсутствует. Нередки коллективные сборища, когда в одной комнате собирается несколько пар. Поэтому распространены случаи «обмена» и «перехвата» женщин от одного мужчины к другому. Резко возрос процент половых извращений, что свидетельствует о пресыщении и отсутствии духовной стороны интимной жизни… Ну и о каком строительстве социализма-коммунизма с такими «строителями» может идти речь?.. Но все же Дмитрий Носов считал, что пока еще можно все поправить. Осень подходила к концу и с каждым днем Дмитрий нервничал все сильнее. Задуманный им План все никак не запускался, хотя как ему казалось он для этого сделал все необходимое: вращается в широком студенческом круге, то есть пересекается со всеми курсами и даже зацепку на себя дал — связь с проститутками. Но «поклевки» все не было. «Или они не сообщили обо мне своему куратору? — подумал Носов. — Да нет… ерунда. Не мог я так сильно на них впечатление произвести, что они меня пожалели, хе-хе… хоть одна, да заложила». Дмитрий каждый раз посещая проституток (денег на них потратил тьму, а чтобы залегендировать их наличие, стал шабашить на разгрузке вагонов, заодно подкачался) все ожидал, что вот нагрянет какая-нибудь группа неравнодушных граждан и его начнут вербовать под угрозой исключения из комсомола, а то и вовсе исключения из института с «волчьим билетом», с коим вообще больше никуда не поступить. — Может моя ошибка как раз в этом? Дескать недостаточно морально стойкий? И надо было изображать из себя идеального комсомольца? Но еще раз хорошо подумав, Носов пришел к выводу, что все правильно сделал. Это в МГУ или МГИМО он строил бы из себя истинного арийца, то бишь верного ленинца без порочащих связей и прочих изъянов. Здесь же нужно дать на себя зацепку. Тем более что связь с проститутками он тоже залегендировал, благо как раз разговор с ними состоялся на эту тему. — А зачем ты к нам ходишь? — с некоторым удивлением спросила как-то раз Вика после очередного затяжного марафона. — Мы конечно рады… со всех сторон, хи-хи… Но с твоими внешними данными, давно бы нашел подходящую девушку, на любой вкус, на тебя ведь половина института облизывается, только помани. Ладно если бы был уродом или извращениями какими баловался, что простые девушки могут не понять… а так непонятно. — Не готов я пока к серьезным отношениям, а они будут подразумеваться, как само собой разумеющиеся в случае перехода в горизонтальную плоскость. Ломать кому-то жизнь? Дескать поматросить и бросить? Нет… дело даже не в том, что это проблемы по комсомольской линии и отчислить могут, а просто не могу пойти на такую подлость. Так что лучше напряжение сбрасывать с вами. — Ну, есть ведь вариант встречаться с не столь целеустремленными… некоторые тоже хотят много и часто, как вы мужики говорите: слабые на передок. — Да какие там встречи⁈ Ныкаться по темным закоулкам с быстрым перепихом? Не… есть в этом что-то животное… я все же предпочитаю по-человечески, что называется с чувством, толком и расстановкой. — Мы это заметили! — Тогда продолжим… видишь, уже готов как пионер! Так что с моральной точки зрения он не то, что не замарался, но чуть ли не праведник. Но это если подобные доводы «жрицами любви» были кураторам доведены. Но сомнения все равно оставались. Довели-ли? Хватит этого, чтобы его попытались прихватить? Ну не знал он как работает КГБ и по каким критериям отбирают студентов коих подвергают вербовке. А именно в том и заключался первый пункт Плана — обратить на себя внимание куратора от КГБ. — Значит нужно прогреметь на весь институт… Вот только как? Ясно тут одно, нельзя вести откровенно антисоветские речи. Это его похоронит. Точнее План. Но случай все же представился. Жизнь, она то и дело подбрасывает оные, главное вовремя понять, что это оно и воспользоваться. Носов понять смог. Все дело в том, что один из его сокурсников, дабы повысить свои акции в глазах противоположного пола, не придумал ничего лучше, как прийти в институт в джинсах. Они в это время начали завоевывать популярность, на фоне общего студенческого фрондерства. И надо же такому было случиться, что именно в этот день, решила устроить внеплановую проверку внешнего вида студентов Даздраперма. Стоило только ей появиться в дверях, как по аудитории пронесся едва слышный стон, будто привидение дало о себе знать. — А это что такое⁈ — буквально завизжала она, и словно телепортировалась к несчастному студенту. — Я спрашиваю: что это такое, молодой человек⁈ Что это на вас⁈ — Штаны… — Что это за штаны⁈ Студент откровенно стушевался, а эта Сперма продолжила бушевать, словно наслаждаясь зашуганным видом паренька, что готов был провалиться сквозь землю и если мог, то непременно сделал бы это. «Может и правда получает удовольствие от унижения ребят? Есть такие моральные уроды даже среди преподов…» — подумалось Дмитрию. — Это не просто штаны⁈ Это джинсы⁈ Как вы могли прийти в институт в джинсах⁈ В этих мерзких штанах пропагандирующих буржуазный образ жизни! Где ваша комсомольская сознательность⁈ Вы ведь комсомолец⁈ — Д-да… — Это ненадолго! Я непременно поставлю вопрос о вашем исключении из комсомола!!! И даже исключения из института! Потому что не может человек преклоняющийся перед буржуазным Западом быть советским учителем! Чему такой как ты может научить советских детей⁈ Такому же низкопоклонничеству?!! И тут Дмитрий решил вмешаться, пока парень не грохнулся в обморок от ужаса. А то вон как побледнел. Оно и понятно, сейчас исключение из комсомола — приговор. — Прошу прощения, но вы неправы. — Что?.. — аж вздрогнула Даздраперма, а потом взвилась еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. — Кто это сказал⁈ «Да блин, она словно сержант-инструктор из фильма „Цельнометаллическая оболочка!“» — мысленно засмеялся Носов. — Я. Студент Владлен Громкий. Так же Дмитрия позабавили лица остальных студентов, что посмотрели на него, как на смертника или психа. — И в чем же я неправа⁈ — В том, что джинсы являются проявлением буржуазности. Так вот, я вам говорю, что все строго наоборот. Это проявление солидарности с американскими рабочими и крестьянами. — Вот как⁈ — Да. И если вы мне дадите пару минут, чтобы аргументировать свою точку зрения, я это сделаю. — Ну давай, аргументируй! — после короткой паузы взвизгнула она и поджала губы с ненавистью уставившись на Дмитрия, через толстые линзы своих тяжелых роговых очков. — Благодарю. Итак, товарищи студенты, прежде чем понять, что я имею ввиду, нужно немного обратиться к истории и узнать, как же появились эти джинсы. А появились они на переломе эпох, когда парусные корабли сменялись паровыми. Паруса уходили в прошлое и фабрикантам нужно было куда-то эту парусину девать или разориться прекратив производство. Разоряться капиталисты понятное дело не желали и из этой ткани решили делать одежду для рабочих. Парусина ткань грубая, одежда из нее получалась не слишком хорошей, но с ней немного поэкспериментировали и получили более приемлемый вариант, что мы сейчас знаем как джинсу. Прочная и дешевая. Чтобы грязь была не так хорошо видна, ее покрасили самой дешевой из возможных красок — берлинской лазурью. Потому все джинсы синие. Любой другой цвет удорожал конечный продукт в разы. И одежда из этой ткани за свою дешевизну стала популярна среди американских рабочих и крестьян. Чтобы вам был понятен уровень этой одежды, надо привести аналог советского продукта. Скажите товарищи, что столь же популярно среди советских рабочих и крестьян? Студенты естественно промолчали. Как молчала и Даздраперма. — Я отвечу. Кирзовые сапоги. Прозвучало несколько сдавленных смешков, кои тут же смолкли, стоило только преподавательнице истории КПСС шевельнуть в сторону смешливых студентов головой. — Да, кирзовые сапоги. Столь же дешевые и прочные. Вы уж мне поверьте, я в них три года отходил. Сносу им нет. Так что на мой взгляд было бы уместным носить джинсы в пару именно с данной обувью. Другое дело, что американские капиталисты смогли облагородить свои синие штаны, налепив клепки куда надо и не надо, да пришив кусочек кожи от отходов кожаного производства, затраты копеечные, а продают с большой наценкой, выбивая из покупателя те самые пресловутые триста процентов. Увы, но мы этим заморачиваться не стали, хотя могли бы из кирзы делать скажем ботинки или туфли и тогда образ был бы полностью завершенным. Снова послышались смешки. — Так что да, я утверждаю, что данный студент является настоящим комсомольцем, ибо приобретя джинсы он показывает не приверженность буржуазному образу жизни, а свою солидарность с угнетаемыми капиталистами американскими рабочими и крестьянами, что не способны себе купить костюм, а вынуждены даже вне работы ходить в рабочей одежде. Когда Носов закончил свой спич, тишина стояла еще минуту. Наконец Даздраперма опомнилась. — Все сказал? — зло прошипела она, пристально вглядываясь в Дмитрия своими маленькими глазками. — Так точно. Поджав губы Даздраперма резко развернулась и быстро выскочила из аудитории. — Безумству храбрых, поем мы песню… — произнес еще один возрастной студент первого курса. Это словно послужило спуском и все засмеялись. А когда наконец отсмеялись, то от одногрупниц послышались причитания: — Ой, что теперь будет… — Зачем ты с ней сцепился? — Она же теперь на тебя взъестся… И так далее и тому подобное. «Ну, если и после этого на меня КГБ не обратит внимание, то придется переходить к плану „Б“, — подумал Дмитрий. — Но должны. Сперма и впрямь все это так не оставит и закидает все инстанции своими жалобами, спустить просто так свое унижение она мне не сможет и постарается уничтожить». Глава 10 Капитан Бутурлин, куратор КГБ над МГПИ имени Ленина, бросил на стол пачку донесений полученных за последние сутки от стукачей. В последнее время работы изрядно прибавилось из-за присоединения к МГПИ имени Ленина, МГПИ имени Потемкина. Куратора что вел «потемкинцев» спровадили на пенсию. За последние годы много чекистов вышвырнули из Конторы, как того требовал нынешний глава государства. Хотя могли и его пинком под зад, как более старого. И вполне возможно, что отправили бы его, если бы конкурент, что позволил себе сказать лишнее после лишнего выпитого. — Чертов кукурузник, — глухо ругнулся Бутурлин и закурил. — Боится сука лысая… Ряды КГБ за три года изрядно поредели. Всех уволенных отправили на «усиление» народного хозяйства. Доходило до того, что только что окончивших курсы новых сотрудников отправляли в отставку. Особенно не повезло Пятому отделу*. *… 5-й отдел до 1963 г. — Безопасность. Бутурлин скрипнул зубами. Запрет Хрущева на разработку высших партийных деятелей и чиновников его бесил. Если раньше на них всех имелся хоть какой-то поводок, что держало всех в рамках приличия, то теперь сдерживающих факторов практически не осталось и все эти деятели пошли в разнос начав выстраивать коррупционные схемы. Начался расцвет движения цеховиков. Все что мог КГБ это передать материалы об обнаруженных злоупотреблениях властью в ЦК и уже там решали по персоналиям. Реакция на передачу таких дел редко когда была жесткой и больше носила характер внутрипартийной борьбы. Чаще никаких последствий для выявленных махинаторов не имелось. «Просто делятся доходами с подконтрольных им предприятий», — снова подумал капитан. В общем партийная верхушка откровенно встала над законом, получила статус неприкасаемых. — Ладно… придет еще наше время… всех, как в 37-м к стенке поставим, суки… Сам капитан пострадал из-за того, что вовремя не перестроился и излишне рьяно продолжил разработку одного партноменклатурщика решившего подмять под себя один из заводов, после чего передал дело по инстанции. И это была его ошибка. Начальник перестроился сходу, держа нос по ветру. В итоге, чтобы Бутурлин не наломал дров, его засунули смотреть за студентами, ну и стал «вечным». Так-то давно уже должен был получить «майора»… Собственно после того дела и рассчитывал получить повышение, но ослепленный перспективами, просмотрел подводные камни о которые и споткнулся. Продолжая курить, он засел за разбор донесений. Большую часть капитан бегло просмотрел, ничего нового в них не обнаружилось, все та же мелкая антисоветчина, анекдоты, хулиганство. Над некоторыми историями про Хрущева он невольно хмыкнул со злой усмешкой. — Народ все видит… Но тенденция того, что происходит в студенческой среде ему очень не нравилась. Создавалось ощущение целенаправленного воздействия с целью разрушения моральных устоев, но в то же время он понимал, что даже если оное имеется, то без огромных собственных просчетов это воздействие не имело бы столь впечатляющих последствий. Взяв очередной конверт и увидев имя отправителя, Бутурлин скривился как от зубной боли. — Опять этой стерве неймется… Ну, что на этот раз? Капитан начал читать. — Хм-м… занятно… Оправдывал буржуазные ценности… да еще открыто, при всей аудитории. Враг государства. Бутурлин не стал сходу верить доносчице, пусть это преподаватель, прекрасно зная, какая у нее кличка среди студентов и хорошо понимал их, действительно крайне неприятная дама, как эта самая семенная жидкость. Встав, и пройдя в соседнюю комнату-хранилище, капитан достал из шкафа папку с материалами, собранными на студента Громкого Владлена. — Так… что тут у нас… Комитетчик быстро просмотрел материалы, как официальные характеристики полученные начиная от детдома и заканчивая последним местом работы, так и доносы. — Словно подменили его… Ну или действительно за голову взялся как пишет ректор. Да и девочки это подтверждают… хм-м… Тем более что успехи в английском у него феноменальные… по факту учить его уже нечему… В общем надо с ним встретиться и лично пообщаться, чтобы решить, прикрыть его от неприятностей или скормить Сперме. За встречей дело не встало. Ему в институте выделили кабинет и пригласили «виновника». Раздался стук в дверь. Уже по нему можно было много понять. Уверенный и громкий. Обычно к нему словно скребутся… — Заходи. Вошел парень. Выглядел уверенно. — Меня зовут Валерий Константинович Бутурлин, капитан госбезопасности. — Добрый день. — Думаешь он добрый? — Пока не доказано обратное. На то капитан только усмехнулся. — Ну проходи, садись, будем решать, добрый этот день для тебя или не очень. Парень сел уверенно и смотрел открыто. Нетипичное поведение. Обычно трясутся, бледнеют, начинают бекать-мекать… «Или не понимает или дурак, — подумалось капитану. — Нет, не дурак. И все понимает. Просто не чувствует за собой вины, ну и смелость с наглостью присутствуют. Наверное это его свойство характера, закалился в детдоме. Там или ломаются или выковываются вот такие клинки…» — Догадываешься о чем пойдет речь? — Предполагаю. Но зачем гадать. Скажите. — Скажу. Заявил ты о себе под стать своей фамилии — громко. На все ваше отделение прогремел. Да чего там, на весь институт. Не удивлюсь если о тебе уже в других учебных заведениях истории ходят. Что там за история с джинсами? Дальше последовал четкий и полный ответ. — Понятно… — Но вообще конечно ситуация с этими джинсами странная. — То есть? — Да словно производители этих шмоток хотят завоевать рынок СССР, но поскольку обычными методами это сделать невозможно, то зашли с черного хода. Точнее действуют через постулат о том, что запретный плод сладок. И чем больше государство будет запрещать, тем сильнее молодежь захочет их получить. Молодежь всегда фрондирует, доказывая, что они уже взрослые и имеют свое мнение. Ну и элемент элитарности сыграет свою роль. Ведь первыми дорогими у нас дешевками обзаведутся мажоры. В итоге государству придется делать выбор: или недовольство собственных граждан из-за каких-то штанов, или запустить этих производителей к себе, ну или делать самим, что после запретов будет выглядеть крайне несуразно и еще больше обрушит уважение к Партии из-за непоследовательности своих действий. — Хм-м… интересная точка зрения… очень интересная. Всего лишь синие штаны, а какие могут возникнуть тяжелые последствия… Бутурлин уже представил какой отчет на данную тему может написать. Конечно остается вопрос о том, последует ли реакция и какая, но это уже от него никак не зависит. Если там не совсем дураки, то меры примут. Но капитан мысленно скривился. Слишком по многим вопросам надо принимать меры, но они почему-то не принимаются или принимаются так, что только еще хуже становится. — Ты мне нравишься Владлен… Но ты уронил авторитет преподавателя крайне важного предмета, через что в свою очередь уронил престиж самого предмета и без последствий для тебя это пройти не может. — А было куда ниже ронять ее авторитет? Когда преподаватель занимается унижением студентов — это дно. Хотя да, можно же начать копать колодец… а там всегда есть куда глубже. Капитан невольно ухмыльнулся. — Тебе палец в рот не клади… Но пошутили и хватит. Я могу тебя прикрыть от С… Марии Тихоновны, но и тебе придется для меня кое-что сделать. — Что именно? — Не придуривайся. Ты все понял. — Товарищ капитан, вам действительно нужен еще один стукач? Бутурлин мысленно кивнул головой. Именно такой реакции от парня он и ожидал. Нет резкого отторжения, как случается с иными, как и униженного согласия, что случается еще чаще. Тут скорее легкая брезгливость. — Кашу маслом не испортишь. — Это если там есть каша, а не осталось одно лишь масло. — Что ты этим хочешь сказать? — А что тут можно сказать, товарищ капитан? Уверен, у вас полно осведомителей, вот только что с того? Какой результат? Я его не вижу… Впрочем, как я предполагаю, это все долгоиграющая система и эти осведомители оставшись на крючке у госбезопасности однажды поднявшись по карьерной лестнице, уже там будут доносить и тем самым вскрывать какие-то преступления. «Если бы… — с горечью подумал капитан. — Хотя именно так и должно было все работать…» — Я готов служить своей стране и реально защищать ее от врагов, внутренних или внешних. Скажу без лишней скромности, я способен на большее, чем стать обычным дятлом. — Намекаешь на свой английский? — И это тоже. — А может ты хочешь просто воспользоваться подвернувшейся возможностью, чтобы свалить за бугор? — При всем уважении товарищ капитан, но свалить за бугор я могу гораздо проще и легче. — И как интересно бы знать⁈ — Да банально запишусь в какой-нибудь авиаклуб, научусь летать, потом сделаю планер и полечу в сторону Японии. Даже до самой Японии не обязательно лететь, достаточно приводниться возле первого же попавшегося японского рыболовного траулера, а их в Японском море думаю до черта и больше плавает. — Хм-м… выглядит действительно просто… — признал Бутурлин. — Я не слепой товарищ капитан… вижу, что происходит, все эти анекдоты и критика Партии на самом деле чепуха… просто сброс первого напряжения, хотя да, симптом тревожный, но это именно что симптом, а не первопричина. — А что не чепуха? — Двойная мораль, когда есть свое мнение и есть мнение Партии которого надо придерживаться, выдавая за свое даже если ты с этим не согласен, чтобы просто остаться на своем посту, не говоря уже о том, чтобы дальше делать карьеру. Люди не способные отстоять свою точку зрения, потому что за это их накажут отлучением от кормушки, по факту морально ломают себя. У людей накапливается раздражение, перерастающее в ненависть к структуре, что их заставляет лицемерить, это отравляет душу. Кто-то свыкается с этим не желая лишаться достигнутого благополучия и надеясь его еще сильнее улучшить, а иные… превращаются во врагов, что в критический момент нанесут удар изнутри. Долго ли продержится государство с таким управляющим персоналом? — Кхе-кхе… — закашлялся капитан и закурил папиросу, сломав одну спичку, слишком сильно ударив ею о коробок. Жадно сделав затяжку и с силой выпустив сизый вонючий дым, капитан спросил: — И ты считаешь, что знаешь как это все исправить? — Нет… не знаю… но и просто смотреть на то, что происходит, тоже как-то неправильно, товарищ капитан… Но будучи простым учителем, тоже ничего не добиться. Повисла тишина. Капитан продолжал курить постепенно успокаиваясь. Он прекрасно понял, что недосказал студент — нужны структурные изменения, но они невозможны без регулярной смены руководящего звена, а точнее понимание им в полной мере назревшей проблемы. Но «уйти» какого-нибудь партийного мастодонта можно только подготовив убойный компромат. Но в этом случае придется полагаться на решение ЦК. Замкнутый круг. «Молодой, горячий, жизнь его еще не обломала, как меня… — думал он. — Может рассказать ему, как все в действительности дело обстоит? Хотя зачем?.. Все может измениться, вернувшись на круги своя, может сразу после того, как кукурузника сменят на посту, и вот тогда… именно такие как он и понадобятся, молодые волкодавы, что станут рвать врагов. Главное, чтобы к этому моменту он не успел во всем разочароваться. Впрочем, этот все хорошо понимает и знает с чем придется столкнуться, так что только злее станет». Докурив беломорину и раздавив остатки в пепельнице, Бутурлин сказал: — Ладно Громкий… я тебя понял. Но, чтобы я замолвил за тебя словечко, ты должен мне доказать, что достоин этого. — Каким образом? — Для начала… завербуй мне трех осведомителей. Сделай это до Нового года. — Есть конкретные имена? Чтобы не вышло накладки? — Вот заодно разберешься с этим… — Хорошо. Что еще? — Стань старостой или комсоргом. Это после Нового года, но не затягивай до весны. Я должен увидеть, можешь ли ты делать реальные дела или только языком горазд молоть. — Это все? — Да. — Разрешите выполнять? — Действуй. Дмитрий вышел из кабинета на «деревянных» ногах и закрыв дверь, чуть не рухнул на пол из-за того, что «дерево» превратилось в «вату». Сердце с силой долбилось в груди, что твой отбойный молоток словно пытаясь пробить грудину и выскочить наружу. Он даже не ожидал от себя столь острой нервной реакции. — Вроде получилось, — выдохнул он, смахнув со лба обильно выступивший пот. И тут же недовольно скривился. Дополнительные условия от комитетчика его не порадовали. Он в принципе не понимал, как станет вербовать студентов и совсем не представлял, как сместить с должности старосту или комсорга, чтобы занять их место. «Одно хорошо — после истории с джинсами я достаточно популярен у студентов, чтобы меня без проблем избрали», — подумал он. Мелькнула мысль устроить профанацию с вербовкой и самому писать отчеты от лица завербованных. Что до почерка, то можно заплатить школьникам и те уже перепишут. — Ерунда… если все получится как надо, то это все быстро вскроется, ведь осведомителей надо передать капитану… Ладно, надо еще раз присмотреться к одногрупникам и прочим сокурсникам. Ужинать Носов, как всегда, пошел в столовую. Готовили там не сказать, чтобы очень хорошо, не ресторан ведь, но в целом приемлемо. Опять же стоило не очень дорого, в пределах двух с половиной рублей плюс-минус пятьдесят копеек. Вполне приемлемо при стипендии в триста рублей, плюс подработка. Заморачиваться же с готовкой на тесной общажной кухне, да еще с выяснениями отношений — кто и чего у кого скоммуниздил из продуктов Дмитрий не собирался. «Может кого из своих соседей по комнате вербануть?» — жуя оладью, думал он. Но вынужден был отбросить эту мысль. Зацепиться не за что, разве что начать шантажировать, дескать не начнете добровольно сотрудничать, сам на вас такое понапишу, что на Колыму поедете… К тому же была мысль, что один из них и так на крючке у КГБ, слишком уж смело антисоветчину высказывает. Провокатор, одним словом. «Нет, шантаж не наш метод… по крайней мере не в данной ситуации», — подумал он. Но в голову ничего так и не пришло путного. — Ч-черт… — Влад… Задумавшись, Дмитрий не заметил, как к его столу подошла однокурсница из другой группы. Звали ее Ольгой и она являлась одной из самых ярких девушек, по крайней мере носила модную одежду, но при этом к ней не могла прицепиться Даздраперма, сложная прическа и не пренебрегала украшениями. Стиляга на минималках в общем. И тоже питалась в столовой не желая возиться на кухне общежития. — Да? — Можешь мне занять пятьдесят рублей? Немного не рассчитала… Стипендию должны были выдать через неделю. — Хм-м… не вопрос. Держи… Носов достал из кармана деньги и отсчитал запрошенную сумму. — Спасибо! Крутанувшись на месте, она умчалась по своим делам. — Ладно… надо еще раз присмотреться к ребятам и уточнить, кто чем дышит. С наступлением холодов традиционные прогулки по улицам и паркам прекратились, но развлечения на этом не заглохли. В полную силу заработал Дом культуры. Для него же было несколько удивительно наблюдать, как парни одалживали друг другу одежду для похода на свидания и вечеринки. С одеждой реально обстояло очень плохо. Дмитрий в целом тяжело вливался в коллектив, все-таки ментально он был много старше окружающих его ребят и те чувствовали его несколько отстраненное отношение, но списывали на свойство характера. Опять же целенаправленно отсекал все попытки сближения с противоположным полом. Привязанности ему совсем не требовались, даже вредны. Да и подтверждал статус «буки» он нередко. Музыка его особо не интересовала, в том числе зарубежная, так что в ее обсуждении не участвовал, он и в прошлой жизни не был меломаном и воспринимал ее, за редким исключением, лишь как звуковой фон. Как и в кино не ходил, не мог он смотреть нынешние «шедевры» даже западного производства, скучно и неправдоподобно, особенно комедии какие-то вымученные. В общем если бы не участие в художественной самодеятельности, то Дмитрий и вовсе перестал бы участвовать в студенческой жизни. «Теперь же надо не просто участвовать, но еще и становиться активистом», — напомнил он себе. Правда с этим тоже как-то не получалось. «Может музыкально-инструментально-танцевальную группу собрать? — подумалось ему. — Но тогда придется вспоминать песенки для соответствующего репертуара». Вспоминалось в общем-то легко. Хоть и зарекся он в свое время в «шоу-бизнес» лезть, но… это другое. — Влад… Перед ним вновь предстала Ольга. Как раз стипендию все получили и Носов понял, что она подошла отдать долг. — Привет. — В общем тут такое дело… — Что? Дмитрий невольно отметил, что Ольга сейчас в платье с очень глубоким декольте, что называется на грани приличия. А уж после того, как она к нему нагнулась-изогнулась, так и вовсе… в общем было на что посмотреть. Уверенная троечка. Ольга положила руку на левое плечо Носова и заглянув в глаза, продолжила: — Давай я иначе долг отдам?.. — Как? — Пойдем… — Хм-м… ну пошли. Он уже догадался, что задумала девица, но собирался удостовериться, кроме того в голове словно щелкнуло. Эта ситуация могла решить много его проблем. Ольга завела Дмитрия в одну из подсобок Дома культуры и стала, игриво-вызывающе глядя на Носова, приподнимать подол платья. — Понятно. Остановись. — Почему?.. — Потому что. У меня к тебе другое предложение по долгу. Даже еще заработать сможешь. — Да⁈ И какое⁈ — Собственно их даже два. — И какое первое? — Петь умеешь? — Петь? — явно удивилась Ольга. — Да. — Обожаю петь! — А голос есть? А то павлин тоже петь любит, только поет так, словно бензопила ревет. — Есть! — засмеялась она. — И смею думать неплохой. — Отлично. Я хочу предложить создать девчуковую музыкальную группу. — Это отличная идея! — Да, но ты войдешь в эту группу, только если согласишься со вторым условием. — Все что угодно! Хочешь, я тебе… минет сделаю! И полезла к брюкам Дмитрия. — Таких жертв не требуется, — отбился Дмитрий он поползновений. — Тогда что? — Мне нужна информация. — Информация? Какая? О чем? — Обо всем. Кто, что, чего, зачем… — Э-э… а зачем это тебе? — Первое и главное правило нашего сотрудничества: не задавай глупые вопросы. А второе: не трепаться. Не ты первая, не ты последняя. Пройдет про меня нехороший слух, вычислю и… — Что? Посадят? — Нет, не посадят. Меня в итоге куда-нибудь переведут, как засвеченного, но и ты по окончании института поедешь по распределению на Чукотку, в какую-нибудь Анадырь до самой пенсии. — Хм-м… понятно. Ольгу аж передернуло от возможной перспективы. — Ну так что? Согласна? — Да. — Тогда первое задание. Перечисли всех, у кого брала в долг и расплатилась так, как намеревалась со мной. Ну и краткую характеристику к ним, твое личное впечатление. — М-м-м… — замялась Ольга. — Ну а ты как хотела? Поводок на тебя все же нужен, чтобы не забывала. — Хорошо… напишу. Но… что если я напишу, поводок, как ты сказал, на меня появится, а… — Не беспокойся. В таких делах по мелочам не обманывают. И если сказал, что будем создавать группу и ты в ней станешь солисткой, то так и будет. Репутация дороже. Сама должна понимать, если будут такие кидки, то рано или поздно об этом станет известно и, кто тогда нам доверится? А чисто на шантаже работать малоэффективно, нет-нет, да нагадит кто, не сказав вовремя нужную информацию. Так что лучше работать честно. Зато агенту всегда есть что терять в случае если начнет крутить хвостом. Понятно? — Ага! А что по деньгам? Ты сказал, что… — Пока сотка в месяц. Ну и сама, можешь дальше «в долг брать»… — Не… если буду солисткой группы, то это не то… — Верно. — Тогда я побежала⁈ Или… — Без «или». Выясни кто из девушек играет на музыкальных инструментах. Сама-то играешь? — Нет… — расстроилась и забеспокоилась Ольга. — Найди учителя по игре на гитаре. Сама думай с кем и как станешь за это расплачиваться. Много от тебя не надо, три-четыре аккорда и то больше для вида станешь бренчать. — А сколько нужно человек в группу? — Минимум три. Но лучше пять. Три с гитарами, одна на барабанах и еще одна на гармони или аккордеоне. — А пианистка? — Не нужно. Не везде есть пианино или звучание у них раздолбанное. Лучше уж тогда еще скрипачку поищи или что-то в этом роде. — Ага! Одну я знаю, как раз на скрипке умеет играть! — Инструменты купим свои. — Это не дешево… — Я куплю, точнее… ну ты поняла. Ольга кивнула. — Успеешь быстро собрать группу, может даже на Новый Год сможешь выступить. Сама смотри как быстрее, через опрос или объявление дать, может через комсоргов. Но это уже твои дела. Думай сама. — Ага! Ну я побежала⁈ — Беги. Ольга умчалась окрыленная перспективами, а Дмитрий только довольно потер руки. Первая вербовка прошла более чем удачно. Осталось провести еще две, но с данными от Ольги с этим не возникнет больших проблем. Можно банально подцепить на крючок тех, кто с ней спутался. Когда в очередной раз будет «отдавать долг», завалиться толпой в самый пикантный момент… — Хотя лучшее ее так не засвечивать. Ну да ничего, может другую найдем на эту роль. Или вообще другим методом заарканим. Глава 11 Ольга принесла свой список на следующий день. Имен там оказалось немного, всего девять человек, и все из старшекурсников, но зато «занимала» она у них регулярно. — А вот это интересный кандидат, — хмыкнул Дмитрий, прочитав характеристику на некоего Николая. — Меломан… но денег не хватает, чтобы покупать последние новинки мира музыки. Зато у меня денег полно… Стал читать дальше. Но больше ничего интересного не нашел. Ни извращений, ни еще чего-нибудь такого этакого вроде групповух. — Кстати про извращения… надо бы одного своего типа будущего коллегу превентивно завалить… долбаный Чикатило. Попытался припомнить еще про маньяков, но увы, темой не интересовался так что ничего про эти времена не вспомнил. Разве что про МосГаз в голове что-то крутилось. Ольга очень хотела выступать, потому как не прошло и недели, как она собрала максимальный состав из шести девиц с первого по третий курс. — Вот! Барабанщицу только не нашла… Зато есть трубачка… — Ладно, может еще найдете… Барабанщик нужен не столько для игры, сколько ритм отбивать… ну и так, сбивки время от времени наяривать. — Может тогда парня пригласить? — Нет… только девушки. В этом ваша фишка. Придумали как группу назовете? — Нет… — Придумаете еще. — А что петь будем? — Вот для начала пара стишков, — протянул листок Носов. Дмитрий ограбил нескольких исполнительниц из будущего ставших знаменитыми в девяностые, звучали из каждого утюга, так что волей-неволей в мозг загрузились. Но при этом пришлось хорошо поморщить этот самый мозг, чтобы из всего завала музыкальных композиций найти подходящие. Увы, но с самой музыкой было совсем плохо ибо нотной грамоте не обучен. Мог разве что общее направление указать. — Осталось музыку подобрать… Так что ищите начинающих композиторов. — А где? — В музыкалках пошуруйте если среди своих никого не найдете. Ничего сложного не надо, ну и ко всем этим буги-вуги чтобы отношения не имело, дабы вас не «зарезали» всякие идеологические комиссии и прочие органы. Купить инструменты особой проблемой не стало. Другое дело качество. Такие презрительно называли дровами. Но для сельской местности сойдет. Тем более одна акустика, ни одной электронной гитары не говоря уже о «клавишах». Собственного производства в СССР не имелось, а то что поставлялось из социалистических стран, той же ГДР, вмиг разлеталось. Но собственно даже если бы и были такие инструменты даже советского производства он бы все равно не стал их покупать. Зачем это ему? Но Дмитрий, понимал, что живого звука для сцены, даже самой маленькой, конечно же не хватит. Требовался усилитель звука. В продаже оных впрочем тоже не имелось, но зато нашлась брошюрка за пять копеек из серии сделай сам с принципиальными схемами: «Адаптеризованная гитара» (А. А. Корнеев, А. Н. Корнеев, ГосЭнергоИздат, 1960). В ней рассказывалось о том, как подключить акустическую гитару — так, чтобы сделать звук громче. — Осталось сделать кому-нибудь заказ на изготовление… Может ребята из какого-нибудь технологического могут сваять? Как оказалось, «технологи» действительно изготавливали подобные устройства, сделав себе на этом бизнес и неплохо зарабатывали, потому как брали довольно дорого, ну так и материалы стоили не дешево из-за дефицитности. — Познакомь меня с этим Николаем… — потребовал он у Ольги. — Дескать хочу приобщиться к популярной музыке. Так-то я с ним шапочно знаком, но навязываться не хочу. Что до причины… да вот как раз из-за группы, типа на что ориентироваться в музыке. — Хорошо… Он как раз через пару дней вечеринку собирает у себя. Эти меломаны оказались весьма тщеславными людьми. Им мало достать пластинку и слушать самим, нет, об этом должно узнать, как можно больше народа, потому и устраивались сабантуи. А еще среди данной публики имелся соревновательный элемент, то есть все хвастались друг перед другом новинками, у кого их больше. Причем особо ценились люди с оригинальными «блинами», а не записями «на костях», то есть на рентгеновских снимках, что быстро приходили в негодность. Николай в этом плане как оказалось особо не блистал, так в середнячках ходил из-за чего комплексовал. Ему хотелось быть в лидерах, на чем Носов и решил сыграть. — А Битлз у тебя есть? — спросил он у Николая, когда все уже порядком поднабрались. — Нет… да и не слышал про такую группу… «Странно, вроде должны уже играть, — подумал Носов, вспомнив, что эта ливерпульская четверка начала свою деятельность в шестидесятом году. — Или скорее всего еще не стали популярными». — А заказать можно? — А знаешь сколько это стоит⁈ — Не-а… — На заказ так и под тысячу рублей будет! «Ничего себе…» — мягко говоря изумился Дмитрий. — А из тех, что уже привезли? — По разному, но начинается от трех сотен, а так и четыре и пять, и даже семь сотен стоит если редкая. Носов продолжал оседать в осадок. Он просто не понимал, как какая-то сраная пластинка может стоить среднюю зарплату рабочего. — И с каждым месяцем из-за этой чертовой денежной реформы все дороже! «Какой денежной реформы?» — хотел было спросить Дмитрий, но вовремя прикусил язык. Эта информация его несколько выбила из колеи. Ведь получалось, что все его богатство вскоре обратится в бесполезные фантики, с коими даже в сортир не сходить, потому как вряд ли удастся обменять почти три ляма и при этом не привлечь к себе лишнего внимания органов. «Вот черт…надо уточнить этот момент, — подумал он, пожалев, что практически не читал газеты, это действо реально вгоняло в тоску. — И надо по максимуму потратить имеющиеся деньги. Вот только на что?» Его еще удивило, что не слышал о реформе в разговорах. Но тут тоже он сам виноват, что практически перестал плотно общаться с ребятами, ну и им похоже эта реформа была по барабану, потому и не всплывала особо. — Как ты знаешь, мы тут девчачью группу замутили, ну и хотели бы знать самые последние новинки в музыке. — И что? — Ты ведь знаешь где «блины» можно купить? — Знаю… — Ты в этой среде свой, а я новичок. Меня могут кинуть, сунув какую-нибудь хрень или с качеством надурить, или просто не продать, банально испугавшись. Согласен? — Ну да… Хочешь, чтобы я тебя свел сними? — Нет. Мне это ни к чему. — Покупать для вас? — Тоже мимо. Сам знаешь, мне «блины» хранить негде. Комнаты то и дело проверяют, даже когда нас в общаге нет, могут зайти и все прошмонать… Однажды такую проверку уже устроили, что очень не понравилось Дмитрию. Просто взбесило. — Так что, если найдут… крику будет до небес, на вид поставят, может даже в личное дело влепят, а мне это никак нельзя. — Это да… Тогда что ты хочешь? — Занять тебе денег. Вот скажем стоит пластинка пятьсот рублей. Я даю тебе пять сотен, а ты, сделав мне копию на «костях», потом вернешь четыреста пятьдесят рублей и пластинка остается у тебя. — Хм-м… интересно… — Ага. А то наверное не всегда деньги есть на руках когда появляются новинки. Пока соберешь, поди уже все расхватают. — Тут ты прав. Расхватывают все как горячие пирожки! Потом остается за три цены «кости» брать, словно дворовая собака… И что? Можешь сейчас пять сотен занять? — Могу. Вот… Дмитрий достал деньги. У Николая загорелись глаза. Носов только головой мысленно покачал. Не понимал он таких людей, что находятся такой зависимости от своих страстей и неважно, чем именно они увлечены: монетами, марками, фантиками, картинами, автографами знаменитостей или вот пластинками. Это создавало впечатление, что люди пытаются заполнить свою душевную пустоту хоть чем-то ярким. Дальше было делом техники. Денег таким людям никогда не хватает и отдать долг они в обозначенные сроки не могут. Точнее могут, если постараются, но очень не хотят, ведь берешь чужие деньги, а отдавать приходится свои, кои лучше потратить на еще один «блин» и приподняться в рейтинге меломанов на еще одну ступеньку. — Слушай, может пластикам возьмешь, а? — стал канючить Николай, когда подошло время расчетов по долгам. — Вот, у меня отличные пласты… — Есть другой вариант Коля… — Какой? — хмуро спросил он. — Не боись, бить не буду… ты даже заработать сможешь. — Как? — Буду платить по сотке в месяц. — За что?.. — За сведения. — Какие?.. — Всякие… — Так ты… — Все правильно понял. — Я не буду! — Колян, ну не будь ты таким дураком. Неужели ты думаешь, что КГБ ничего про вас не знает? Так вот, все мы знаем. — Тогда зачем вам я?.. — Ты по большому счету ни зачем. Ты сам по себе скорее моя дипломная работа, если хочешь. — Это как? — Ну вот послали меня в этот пединститут на практику, натаскивают, так сказать, в тепличных условиях, и я должен завербовать определенное количество людей… Смогу, значит сдам «дипломную» и вместо какого-нибудь Мухосранска на границе с Монголией, буду служить на юге или западе. А то и вовсе в загранку поеду, может даже в капстраны. Так что ради этого я готов приплатить тебе из своих. — Ты свою дипломную сделаешь, а я окажусь в стукачах… ведь стучать-то придется потом все равно. — Ну да, такова жизнь. Но не ты первый, не ты последний. Из твоих знакомых, каждый третий в таком же положении. Но в отличие от них, пока я здесь, буду тебе еще деньги за это платить. А это до конца года, точно. Повисла напряженная пауза. — Коля… это у нас не поощряется, но я очень не хочу на границу с Монголией, так что могу и по-плохому, — с угрозой добавил Носов. — Сотки мало… — сказал тот, чуть вздрогнув. — А сколько хочешь? — Пятьсот! — выдохнул меломан. — Губа у тебя не дура, но поумерь аппетиты. Максимум что я тебе могу предложить, это сто пятьдесят… ладно, пусть будет две сотни. А потом мне будет дешевле тебя загнобить, чтобы показывать другим в виде примера того, что может случиться с непонятливыми. — Хорошо… «Отлично! Второй есть! Осталось найти третьего кандидата», — радостно подумал Дмитрий. Хотя конечно недовольство собой имело место быть. Слишком грязно сработал. Что до третьего кандидата на вербовку, то тут ему повезло в том плане, что на него, точнее ее дала наводку Ольга, сама того не подозревая. — Слушай Влад, тут такое дело… — Что? — Трубачка эта… Даша… — Что с ней? — Она странная… — А именно? — Ну… — Ольга неожиданно запунцовела. — Когда садится рядом… то прямо вплотную и… прижимается… Давай от нее избавимся, а? С ней ведь явно что-то не так… — Лесбиянка, что ли? — Кто? — Та, что предпочитает не с мальчиками, а с девочками. Странно, что ты такая вся из себя раскрепощенная, про таких не в курсе. — Это самое?.. Ты думаешь?.. — изумлялась все больше Ольга. — А ведь правда… в обсуждении парней она участие практически не принимает… даже морщится, когда некоторые пикантные моменты рассказываем… Тогда точно ее надо гнать поганой метлой из группы! — Не торопись… — Чего это⁈ Нам такая не нужна! — Того. В нашей системе… ну ты поняла, такие девицы, что могут с другими женщинами, как раз на вес золота. — Хочешь ее завербовать? — Ага. И ты мне в этом поможешь. — Как? — Ответишь взаимностью. — Я⁈ Да ни за что⁈ Фу! — А если я тебе за это пять тысяч заплачу? — Пять⁈ — Да. При этом тебе не придется особо доводить дело до собственно близости. Ну разве что поцеловаться придется… может за сиськи друг друга помацаете в темном уголке. А так, застукаю вас в момент, когда вы уже часть одежды с себя снимите. — Хм-м… ну разве что так… Вербовка прошла как по писаному. Ольга подсела к Даше, коснулась ее руки своей рукой, что-то сказала на ухо и они спустя минуту отлучились. Дмитрий дал им несколько минут на прелюдию, а потом вошел в комнату. А там, что называется, картина маслом… Потом были визги, писки, слезы с просьбами никому не рассказывать. Чтобы не светить Ольгу, как провокаторшу, заставил и ее наравне с Дашей написать заявление о согласии на вербовку в обмен на свободу, а то ведь однополая любовь в СССР вообще-то под запретом и за что грозит реальный срок. Перед самым Новым Годом Носов снова встретился с институтским куратором для промежуточного отчета. — Неплохо… особенно последний вариант… редкость, — сказал капитан. — А что с твоим возвышением по студенческой иерархии? Придумал как станешь старостой или комсоргом. — Еще нет, товарищ капитан. Девочки на этих должностях достойные и пока зацепить их не за что. Но я устрою им подставу… — Какую? — Клофелин. Опою и раздену в какой-нибудь комнате в ДК. Так же заряжу несколько парней и запущу их в комнату, после чего все засниму на фото. — Понятно. Грубо, конечно, но действенно. И не жалко тебе их? — хмыкнул Бутурлин. — Жизнь ведь фактически одной из них сломаешь. — Задание должно быть выполнено любой ценой, товарищ капитан. Жалось в деле — это последнее что я буду чувствовать. Капитан КГБ пристально взглянул в бесстрастное лицо Носова, и кивнул. — Что же… вижу, что ты справишься, так что я отменяю вторую часть задания. Я подам рекомендацию о твоем зачислении в школу КГБ, можешь считать это моим подарком тебе на Новый Год. Твоя задача: спокойно доучиться до конца курса никуда не влипая. Носов только кивнул. — Свободен. Избавившись от необходимости продвигаться по студенческой иерархической лестнице, Дмитрий вздохнул свободнее. Несколько напрягала ситуация с денежной реформой, ведь деньги будут потеряны, но Носов поступил так, как рекомендуют поступать в подобных случаях. А именно взмахнул рукой и резко опустив, сказал: — Да и хрен с ними! «Понадобятся деньги, так еще каких-нибудь воров в законе раскулачу, надо только им время немного дать, чтобы снова жирок нагуляли», — подумал он. Хотя, конечно, кое-какие шаги предпринял. Поначалу хотел вложиться в золото, но потом подумал, что это слишком палевно. Все эти брюлики потом ведь надо как-то продавать. А кому? Студентам? Так им это не особо нужно и денег нет. Выходить на подпольных скупщиков? «Так к ментам загреметь недолго, скупщики наверняка на контроле, они ведь не дураки и понимают, что все эти воры сейчас избавляются от макулатуры подобным методом, то есть закупают золото, чтобы потом получить свое, продав „рыжье“ и всех, кто этим станет заниматься, возьмут за жабры», — сделал вывод Дмитрий. — Мне много не надо, так что скупим радиоприемники и пару-тройку телевизоров, товар дорогой и востребованный, а потом продам их за полцены… с такой скидкой их обязательно расхватают. Что до потерь, то легко пришло, легко ушло. Осталось только придумать, где их хранить… ведь штук десять-пятнадцать купить придется, чтобы безболезненно для себя выплачивать гонорары своим агентам… Вспомнил про бабку Настасью. — Удивится, конечно, такому количеству товара, но не дура вроде, сама коммерцией занимается, так что не сдаст, особенно если хороший гонорар предложить… Как оказалось, он не один такой умный выискался. Незадолго до начала процесса обмена денег, с прилавков магазинов смели все товары с высокой ликвидностью. С прилавков сметали все: золото, посуду, ткани, шубы, в общем народ не будь дураком и активно сбрасывал лишнюю наличность, ну, у кого таковая имелась. Так что пришлось хорошо побегать по Москве и в итоге Носов смог купить лишь с десяток радиоприемников и пару телевизоров, причем самых дорогих моделей из возможных. Сам товар в итоге припрятал в ДК, благо там хватало закутков в которые никто особо не заглядывает. Что до остальных денег, то Дмитрий вспомнив один эпизод из фильма «Достучаться до небес», в котором два смертельно больных придурка избавлялись от излишков денег, поработал Дедом Морозом и однажды ночью, просто рассовал эти деньги по почтовым ящикам деревенской окраины. С учебой все обстояло хорошо и если бы еще не цеплялась каждый раз Даздраперма, то и вовсе было бы все отлично. Что до музыкальной группы, то поскольку Носову она стала не нужна, то это дело он фактически бросил на самотек, единственное, что снабдил девчонок стихами и те уже все делали сами. — А вот эти стихи… они ведь твои? — Можно и так сказать. — Они ведь не зарегистрированы? — Нет, но зарегистрируй под своим именем. — Но как же… — Вот так. Платить я скоро перестану за твою информаторскую деятельность и доходы от стихов станут таковой платой в дальнейшем. Понятно? — Да… — Отлично. Я время от времени буду подкидывать новые тексты, пока группа не закроется, — пообещал он. — Даже если мы продолжим выступать после окончания института? Носов понял, что Ольга хочет продолжить свою деятельность в музыкальной сфере, что в общем-то объяснимо, другой мир, другие заработки, это не тупых детишек учить из года в год. — Постараюсь. Надо сказать, что группа, после первых же выступлений, на общих площадках, получила среди студентов изрядную популярность. Но оно и неудивительно, Дмитрий сделал им репертуар из хитов девяностых. И все было бы совсем зашибись, но напрягал момент с проверкой от КГБ. Поскольку он взял личину детдомовского, то по линии родственников его прижать не смогут, но вот что до всего остального, то тут могли быть варианты. Самым опасным моментом Носов считал процедуру смены паспорта, точнее причину. Если попадется дотошный комитетчик, или из молодых и ретивых, он может поднять дело, опросить свидетелей и тогда все может оказаться очень печально. Дмитрий лишь надеялся на человеческий фактор, а именно то, что для проверяльщиков все эти проверки давно скучная рутина и занимаются всем спустя рукава, довольствуясь формальными причинами и не копая слишком глубоко. Еще могла нагадить характеристика из армии, но Дмитрий хорошо тогда поспрашивал Владлена и тот воя от боли уверял, что особых косяков за ним на службе не числилось. В общем оставалось только ждать, верить и надеяться. Тем временем прогремел на весь мир своим полетом Гагарин. Забавно, что идеологический отдел сначала не придал этому полету большое значение, типа слетал чел в космос и ладно, так как первая заметка о полете за пределы воздушного пространства вышла небольшим объемом, ладонью закрыть можно, на третьем-четвертом листе газеты. И лишь чуть позже, опомнившись, и то, наверное, после того как по данному случаю завыли на Западе, вышли огромные статьи на передовицах. Дмитрий наблюдал за тем, как народ воодушевился этой победой, начались стихийные шествия, вылившиеся на Красную площадь. Всем казалось, что еще немного и люди полетят на Луну, а там и на Марс с Венерой. Вот только Носову не получалось радоваться вместе со всеми. Из памяти всплыла грустная фраза-мем: «Юра, мы все про…ли». И снова та задача, кою он добровольно взвалил на себя стала казаться ему неподъемной, более того, нереальной. Ведь что может один человек? Механизм, против которого он собирался бороться, ее просто перетрет в нанопыль в своих жерновах и не заметит. «Соберись, тряпка! Даже одной песчинки достаточно, чтобы поломать механизм, главное знать в какую его часть попасть, и я стану такой песчинкой попавшей куда надо!» — ругался он на себя. Учебный год подошел к концу, Носов успешно сдал экзамены, даже Даздраперма ни к чему прикопаться не смогла, хотя очень старалась, засыпая его дополнительными вопросами. И вот новый вызов от капитана Бутурлина. — Поздравляю с успешной сдачей экзаменов. — Спасибо, товарищ капитан. — Моя рекомендация о твоем зачислении в школу КГБ, рассмотрена успешно. Осталось пройти медицинскую комиссию, вот адрес, — протянул капитан листок с адресом, куда, когда и во сколько надо подойти. — Но уверен, с этим у тебя проблем не возникнет. — Благодарю, товарищ капитан. Я вас не подведу. — Уверен в этом. В назначенный день и час Дмитрий зашел в здание медицинской комиссии КГБ расположено недалеко от Лубянки, в Кисельном переулке. Это старый серый дом, типичный для центра Москвы. Вход со двора, так что проходящие по улице Дзержинского не могут видеть, кто входит в это здание. Идя на медкомиссию, Носов сильно волновался, так как не знал, что его ожидает. Больше всего он опасался проверки на полиграфе. В будущем это обычное дело для силовых структур и служб безопасности крупных фирм хоть как-то связанных с сохранением тайны. Обнадеживало лишь то, что в СССР всегда отставало в этом плане от Запада. «В кои-то веки это играет мне в плюс», — невольно подумал Дмитрий. Носов как-то слышал байку, что сам Сталин запретил использовать полиграфы следственных действиях, а так же различные тесты ставшие популярными в США, так как с помощью этих данных выяснилось, что девяносто процентов посаженных в ГУЛАГ невиновны, и те же девяносто процентов коммунистов… никакие не коммунисты, а примазавшиеся к Партии ради хорошей жизни. В комнате уже находилось десять человек, таких же как он кандидатов от совсем молодых ребят двадцати лет, до тридцатилетних мужиков. Дмитрий занял свободных стул и стал ждать вместе со всеми. — Специально тянут… — вдруг произнес один из парней лет двадцати пяти. — Зачем? — спросил другой, совсем молодой. — Нервы мотают… Проверка такая. Мне знающие люди говорили, что тут для таких как мы специальные ловушки сделаны… — Какие? — Запустят идти по пустому коридору, и вдруг гаснет свет, пол под ногами неожиданно исчезает и человек проваливается вниз, падает на что-то мягкое, включается свет и врачи измеряют кровяное давление. Или вот еще: из-под тебя неожиданно выдергивают стул и стреляют над ухом из пистолета, после чего опять же измеряют кровяное давление. — Вот же… «Провокатор или этот хмырь специально зачем-то хочет избавиться от „конкурентов“? — подумал Носов. — Или просто трепло, коему в радость попугать окружающих?» Впрочем, тех, кто поведется на такие байки и заранее изнервничается, так что в итоге завалит комиссию, Дмитрий жалеть не собирался. КГБ не та структура, где могут работать доверчивые люди да еще со слабыми нервами. Наконец кандидатов стали вызывать по одному. Дошла очередь и до Носова. Но все-таки слова провокатора заставили немного опасаться, ведь кто его знает, что в действительности происходит в стенах КГБ? Но нет, никаких стрессовых ситуаций не создавалось, все прошло чинно и пристойно. Само медицинское обследование самое обычное. Кандидат проходит врачей-специалистов: терапевта, лора, хирурга, окулиста, невропатолога и прочих. Несмотря на простоту формы, даже некоторую формальность, медкомиссия КГБ является делом очень серьезным, особенно ее чисто медицинская часть. Малейшее отклонение от установленной нормы в здоровье — и кандидат объявляется негодным для службы в КГБ. К примеру, зрение должно быть 100 %, включая и цветоощущение. Очкариков не принимают. Если раньше кандидат имел переломы костей, операции, серьезные заболевания — негоден. Как потом узнал Дмитрий, для кандидата, поступающего в разведку КГБ, положение усугубляется еще и тем, что медкомиссию должна проходить и его жена, к здоровью которой предъявляются такие же требования, как к самому кандидату. Так что он невольно порадовался тому факту, что не стал заводить серьезных отношений, хотя кандидаток для этого было предостаточно. «А то вдруг бы не прошла и меня бы срезали», — подумалось ему. Врачи в КГБ настолько всемогущи, что повлиять на их решение не может никто. Но, как говорится в народе, законы для того и существуют, чтобы их обходить. И если создается ситуация, когда КГБ хочет принять кандидата, а врачи его не пропускают, то в ход пускаются дружеские отношения, подарки и прочее, которые в Советском Союзе гораздо сильнее законов. Разве что второй этап медицинской проверки мог преподнести сюрпризы. Но не в случае с Дмитрием. А все дело в том, что проводили тесты на проверку сосредоточенности, слуховой и зрительной памяти. А с памятью у него все обстояло отлично. — Поразительно! — воскликнул один из докторов. — Стопроцентный результат! Дмитрий даже подумал, что зря так выделился, но потом решил, что в данном случае кашу маслом не испортишь. Еще Носов помимо полиграфа имел опаску при проверке у психолога. Эти мозголомы не так просты и обмануть настоящего специалиста сложно, а надо думать в КГБ служат именно такие и… какого же оказалось его изумление, когда выяснилось, что никаких психологов в КГБ нет. Более того, как выяснил Дмитрий чуть позже, в СССР вообще не готовили психологов!!! «Как так⁈ Психиатры есть, а психологов нет!» — удивлялся он. Позже выяснил, что в СССР считалось, что психология — порождение буржуазного общества. Он от этого тезиса только за голову схватился. «Да что б вас! Мы не только полимеры просрали вместе с электроникой, но еще и психологию, а вместе с ней и понимание людей и как результат — упустили все общество!» — зло думал Носов. Дмитрий после таких «удивительных» «открытий» стал лучше понимать, отчего в КГБ такой большой процент предателей. Так для них все условия для работы созданы. Невольно начнешь думать, а не специально ли это все сделано засевшими на самом верху врагами? Но Носов все же склонялся к мысли, что это просто человеческая глупость, она как известно не имеет пределов. «Кстати о птичках… Надо бы Полякова выследить и замочить в сортире, — вспомнил Носов о самом „громком“ предателе. — И кто там у нас еще на Запад в это время работал?..» Увы, в этом вопросе Дмитрий был не силен. Ну не интересовался данной темой. Но все же в памяти всплыло еще несколько имен, некий Лялин, Гордиевский, Пеньковский, ну и конечно Виктор Суворов который Резун. И на этом все. «А собственно все ли они служили в КГБ? — призадумался Носов. — Могли ведь являться сотрудниками ГРУ. Тогда мне их точно не достать…» Кроме того, Дмитрий не знал кто и когда пошел на предательство, так что с доказательной базой могло быть очень плохо, от слова «никак». Но вообще, конечно, ситуация просто выбешивала своей тупостью. Из-за каких-то глупых предрассудков КГБ и ГРУ проворонили огромное количество врагов в своих рядах, хотя большую их часть можно было выявить чисто аппаратными методами на начальном этапе. Казалось бы, такие организации по определению должны использовать в своей работе самые передовые инструменты. Но нет… — Вот уж правда иная глупость и косность мышления страшнее предательства… Но, как понял Дмитрий, какой-то элемент психологической проверки все же имел место быть. Наверное, в чем-то даже еще более жесткий, чем у дипломированного психиатра. Потому как проверкой занимались съевшие собаку на живом общении с людьми сотрудники. На летних каникулах Дмитрий снова переселился к бабе Настасье и шабашил на разгрузке вагонов. В свободное время снова брал уроки у знакомой репетиторши, на этот раз изучая немецкий язык. Так же каждый день наведывался на почту. С телефонами плохо, вот и приходилось быть на связи таким образом. Где-то в середине лета на почте осталась заявка на связь от капитана Бутурлина, продолжавшего его курировать, пока его официально не зачислят в штат курсантов школы КГБ. — С тобой хотят поговорить, — услышал Дмитрий в трубке телефона, когда позвонил своему куратору. — Кто? — Узнаешь. Запиши адрес… Носову ничего не оставалось, как прибыть куда требовалось. Пройдя по Кузнецкому Мосту, оказались в Фуркасовском переулке, и вошли в помещение бюро пропусков КГБ. Через маленькое окошко Носов подал свой паспорт сотруднику КГБ в военной форме. Тот, внимательно сверив внешность Дмитрия с фотографией в паспорте, выдал разовый пропуск для посещения главного здания КГБ — Лубянки. Носов с капитаном пересекли Фуркасовский переулок и подошли к главному зданию КГБ, расположенному на улице Дзержинского, дом 2, к подъезду номер 5. Глава 12 Они оказались перед огромной дубовой дверью метра три с половиной, а то и все четыре высотой. Пришлось изрядно поднапрячься, чтобы ее открыть. За этой дверью оказался небольшой застекленный тамбур, а дальше — еще одна дверь. За второй дверью — довольно просторное внутреннее помещение подъезда. Невысокие ступени вели к барьеру, преграждавшему вход. По обеим сторонам барьера два узких прохода, охраняемые сотрудниками КГБ в военной форме, которые проверяли пропуска. Движение входивших и выходивших оказалось довольно оживленным. Снова проверка документов. Бутурлин предъявил свое удостоверение КГБ. И в его случае процедура тщательного осмотра документа повторилась. Сразу за барьером располагалась широкая парадная лестница, доходящая до половины первого этажа. — Налево… Дмитрий только мысленно хмыкнул, шагнув на паркетный пол, покрытый ковровым линолеумом коричневого цвета. Лица встречных людей были хмурые, смотрят в пол, разговоров не слышно, все куда-то спешат. Создавалось впечатление неприветливой и давящей атмосферы. «Или мне так кажется из-за предстоящей непонятной встречи?» — попытался Дмитрий себя приободрить. Тем временем они дошли до лифта. Дверь лифта оказалась железной с маленьким зарешеченным окошком посередине. «Точно как дверь тюремной камеры», — пришло в голову невольное сравнение. Впечатление усилилось, когда она с грохотом и лязгом захлопнулась за спиной. В лифте оказалось шесть человек и все хмурые. «Что вы все как на похоронах⁈ — начал раздражаться Носов. — Или случилось что из экстраординарного? Очередной перебежчик и вас сейчас всех сношают за провал без вазелина?» Капитан вывел Носова на шестом этаже и пройдя по коридору постучал в одну из дверей покрашенных под дуб, как и все прочие. Дверь открылась и капитан кивнул. — Заходи. Сам капитан остался снаружи. В кабинете сидело три человека, один в звании генера-майор, с седыми волосами лет шестидесяти, расположился во главе Т-образного стола спиной к окну, еще двое, один чернявый, может татарин, а второй русоволосый, возрастом под пятьдесят, плюс-минус, в гражданских пиджаках, расселись по обе стороны от «ножки». — Проходи Владлен… — сказал хозяин кабинета. — Присаживайся. Дмитрий сел на стул в торце стола напротив генерала. Возникла неловкая и в чем-то тяжелая пауза. Троица молча смотрела на Дмитрия, а Дмитрий смотрел на троицу, точнее генерала, спокойно и уверенно, даже где-то расслабленно, но лишь от понимания, что если бы прокололся, то таких игр в гляделки с ним устраивать не стали бы, а значит нервничать нет причин, вот и не нервничал. Похоже он сумел удивить троицу, спустя минуту генерал чуть улыбнулся и переглянулся с двумя в штатском. — Неплохо держишься сынок, — улыбнувшись чуть шире, сказал генерал. — Расскажи немного о себе. Носов стал повторять свою легенду: учился, служил, работал и снова начал учиться на учителя. Вдруг чернявый на чистейшем английском языке спросил: — Вы не возражаете, если мы поговорим на английском языке? — Ни малейших возражений, — так же на английском ответил Дмитрий. Пошла речь об учебе в институте. К разговорю подключился русоволосый. И сразу стала ясна разница в речи. Чернявый говорил на американском английском, а русоволосый — на, так сказать, английском английском. — Чем бы вы хотели заниматься? — неожиданно спросил генерал-майор. Это несколько выбило Носова из колеи. Как тут правильно ответить? Только то, что желают услышать, но с нюансами. Это ведь шанс заявить о себе, выйдя из разряда безликой массы. — Чем прикажут, — ответил он, но подпустив в голос нотку неудовлетворенности, дескать есть у меня предпочтения. — Я готов защищать свою страну там, где это будет нужно. — И все же. Смелее. Ведь не секрет, что человек работает с большей самоотдачей там, где ему нравится. — В идеале, вести такую же подрывную деятельность в США, какую ведут американцы против нас. Генерал вскинул брови. — Интересно… И как вы видите такую деятельность? — Пока смутно, товарищ генерал-майор. Нужно лучше изучить противника, изнутри. Но если говорить чисто умозрительно… Хозяин кабинета ободряюще кивнул. — … То раскалывать общество через тех же негров напирая на их бесправный статус второсортных людей и индейцев — что являются вообще третьим сортом, аж в резервации загнали, это при том, что они аборигены и это вообще-то их земля. В общем делать все то же самое и даже больше, что пытаются делать с нами. — Интересно. А вы знаете примеры, как это делают с нами? — Бандеровцы, товарищ генерал-майор, — прямо глядя в глаза генерала, ответил Носов. — Прибалты. Это из того, что хорошо видно всем… Я правда не знаю, работает ли нашего государство в данном направлении по отношению к США… А то может я изобретаю велосипед. Генерал промолчал, лишь снова многозначительно переглянулся с парочкой одетых в штатское. — Что же… приятно было с вами познакомиться, — хозяин кабинета поднялся из-за стола, давая понять, что беседа окончена. — Надеюсь, мы снова скоро встретимся с вами в этом здании. Пожалуй, я даже уверен, что мы еще встретимся. Носов, так же встав, четко развернувшись, вышел. Он понял, что прошел финальную проверку. Внизу охранник вновь неторопливо проверил паспорт и отобрал пропуск. — Как прошло? — спросил капитан Бутурлин, выбросивший докуренную папиросу в урну. — По-моему хорошо… — Ну и отлично. — С кем я хоть говорил, товарищ капитан? — Барышников Владимир Яковлевич. Заместитель начальника Управления «С» Первого Главного Управления КГБ. То есть нелегальная разведка. — И что? Он каждого кандидата в свои подчиненные лично смотрит? — Не каждого, но перспективного. — Спасибо, товарищ капитан. Думаю, без вашей характеристики, меня могли и не заметить. — Не за что, — чуть поморщился капитан. — Если честно, то я сватал тебя в другой отдел, но вышло так как вышло. — Куда, если не секрет? — Это уже не важно… Проверки проверками, и рекомендации рекомендациями, но как оказалось, это все не отменяло необходимости сдать еще обычные экзамены, словно при поступлении в обычный институт. На время экзаменов кандидатов поселили в общежитии в районе метро «Автозаводская». Сами экзамены проводились в расположенном неподалеку Доме офицеров. Всего во дворе набралось человек двести, приехавших со всей страны. При этом сразу выделилось с полсотни хорошо одетых парней, что как-то скучковались между собой и о чем-то живо переговаривались, в то время как основная масса кандидатов оставалась аморфной, разве что разбилась на кучки по тря-пять человек по принципу землячества. — Мажорчики… — неприязненно произнес один из парней, примерно одного возраста с Дмитрием. Носов, чтобы не сильно выделяться, приоделся в обычный «магазинный» костюм, а не пришел в своем индпошиве а-ля гангстер-стайл. «А потом удивлялись простые люди, и даже негодовали, дескать чего это КГБ не встало на защиту Советской власти оберегать которую они поклялись, — подумал он с раздражением. — А чего ради они должны были вставать на защиту того, что рушили их отцы и деды, являвшиеся первыми-вторыми и прочими секретарями горкомов, обкомов и прочих райкомов? Они плоть от плоти тех, кто рвал государство на части, желая получить самые жирные его куски, так что не только не мешали, а еще и способствовали». — Не любишь мажоров? — с усмешкой спросил Дмитрий. — Терпеть не могу. Парень явно успел поконфликтовать с детишками партэлиты. Ну или просто что-то знал, чего хватило для появления острой классовой неприязни. — Просто ты не умеешь их готовить… — Что?.. Но потом до парня дошла соль шутки и он засмеялся. — Демид, — протянул руку тот. — Владлен. Парень Носову понравился, правильное приятное лицо, прямой взгляд, ну и моральные принципы по всей видимости без изъяна. Привлеченным смехом к ним подошел еще один парень. — Егор. А вот он Носову сразу чем-то не понравился. Скользкий какой-то, про таких говорят: без мыла в… в общем всюду пролезут. Дмитрий и Демид представились в ответ. — Если не секрет, то что смешного? Демид пояснил. — Ах, эти… Говорят они все в качестве сопровождающих на выезд в капстраны готовятся, — с плохо скрываемой завистью сказал Егор. — Если не в курсе, то к каждой группе выезжающих из СССР граждан, в качестве переводчика приставляется человек от КГБ… Этакие поводыри или пастухи. Работа не бей лежачего… при этом всегда можно что-то привезти из-за бугра… — Не бей лежачего до того, как кто-то из твоей группы не сбежит, как этот… балерун недавно смылся, Нуреев, кажется, — сказал Демид. — Ну да… и такое может случиться… Первыми в качестве экзаменов шли иностранные языки. Дмитрий успешно отстрелялся в числе первых. — Чего невеселые такие? — войдя в комнату в общежитии, спросил он двух совсем «зеленых» ребят, коих поселили вместе с ним. Они вообще оказались одноклассниками из Владивостока, фактически только со школьной скамьи. И таких молодых ребят семнадцати-восемнадцати лет оказалось на удивление много. — Завалили экзамен? — Не знаем… — А по ощущениям как? Те неуверенно и с каким-то беспомощным видом пожали плечами. — Понятно. Но можете особо не волноваться. Научат. Через год вас так натаскают, что ни один англичанин не сможет определить, что вы советские шпионы. — Да мы собственно не из-за экзаменов… так-то нормально вроде… — А что? — Да пытались узнать на кого мы учиться будем, так никто ничего не говорит. — А вам что, вербовщики ничего не рассказали? — Ну как… сказали, что если не завалимся, то будем служить в КГБ и защищать Родину от происков мирового капитализма… — Ясно. Ну в общем ребят, все зависит от того в какой отдел распределят. Если в нелегальную разведку попадете, можно сказать элиту, то пошлют в какую-нибудь капстрану, вербовать агентов, вызнавать вражеские секреты. — И надолго? Ребят явно не вдохновляло надолго отрываться от родных берез и осин. Идея оказаться в глубоком подполье, без связи с родными, не казалась им верхом мечтаний. — Как повезет. Если не случится предательства, не раскроют ваших связников, не спалят агентов, так могут и на два десятка лет. — Два десятка⁈ — хором воскликнули они с ужасом в глазах. — Может и больше. А если предательство все же случится, то могут посалить в тюрьму на те же два десятка. Но есть шанс что раньше обменяют, так что посидите годик, ну пять лет… максимум десять, пока у нас их шпионов не поймают и будет на кого менять. Вид парней стал еще более хмурым. «Блин, вот в первую очередь для отсева таких вот ребят и нужны психологи, — подумал Дмитрий. — Они же потенциальные предатели. Или просто разочаровавшись в работе, станут отбывать номер. Зачем вообще такую мелюзгу ничего не видевшую в жизни, даже в армии не отслужившую вербовать⁈ Вам что, мало добровольцев? Так найдите их с помощью тех же психологов!!!» — Но это если в нелегальную разведку попадете. А так может, и контрразведка или еще какой отдел вами заинтересуется, может шифровальщиков из вас сделают… или та же техническая разведка. Пошлют на станцию в заполярный круг радиоэфир слушать… Но ребятам это все было похоже не сильно интересно. Тем более служить в заполярье. — Парни, если не хотите служить в КГБ, то просто завалите экзамены. Они, как мне кажется, в основном для того и нужны, чтобы те, кто передумал, без потерь смогли отказаться, отделавшись формальной причиной, дескать не прошел по знаниям. Никто вас за это наказывать не станет. — Правда? — Правда. Лица ребят просветлели. Ну да, их можно понять, к ним приходят дядьки и давай задвигать про почетную службу Родине в рядах КГБ. Отказаться? Можно, но… страшно. А ну как решат, что ты враг раз не хочешь служить в славных рядах КГБ? Или проблемы потом будут… вот и не хватило духу отказаться. А у них может совсем другие интересы по жизни имеются, в первую очередь девчонки. Потом была математика. Тут Дмитрий оказался за одним столом с Демидом. Свою работу Носов решил быстро, с математикой он и раньше дружил, плюс сами задачи не такие уж сложные, и заметил, что сосед допустил грубейшую ошибку при арифметическом действии. — Хочешь завалить экзамен? — Нет! С чего ты взял? — Тогда сначала умножение, а потом сложение, — подсказал он. — Проклятье! Спасибо! — Не за что… — Не разговаривать и не подсказывать! — воскликнул преподаватель. Оставшиеся два экзамена: географию и сочинение так же сдал не напрягаясь. Почти половина кандидатов отсеялась, кто, как те два пацана сами слились, иные не смогли показать достойный результат несмотря на все свое желание. Утром 31-го августа Дмитрий Носов явился к стадиону «Динамо», являвшегося точкой сбора для части тех, кто успешно сдал экзамены и был зачислен Краснознаменный институт ПГУ, или как его чаще называли «Школа 101». — Здорово! — первым поздоровался Демид, что уже был на месте. — Привет. Дмитрий поздоровался с еще несколькими абитуриентами. Сборище довольно внушительной толпы рядом с несколькими автобусами не особо привлекало внимание проходящих людей, что спешили по своим делам. — Наверняка все думают, что мы спортсмены и сейчас собираемся, чтобы поехать на какие-нибудь сборы или соревнования, — посмеялся Демид. — Ага, все продумано. Тут вновь встрял Егор, сказав: — Надо же… я ведь тут недалеко живу… и ходил сюда тренироваться и даже слухов никогда не слышал, что стадионом пользуются чекисты… Кстати, мы тут не первые, первая группа была отправлена в шесть часов… «Вот же проныра… Может как профессионал в плане получения информации он будет неплох». — невольно подумал Носов. — По автобусам! — ровно в семь часов прозвучала команда сотрудника, регистрировавшего явившихся слушателей «Школы». Автобусы пошли по Ленинградскому проспекту в сторону Кольцевой дороги, миновали станции метро «Аэропорт», «Сокол», затем вышли на Волоколамское шоссе, прошли через Тушино, пересекли Кольцевую дорогу и сразу же за ней повернули направо, на Пятницкое шоссе, по которому и пошли в северо-западном направлении. В автобусе стояла полная тишина, никто не разговаривал, все сидели с очень серьезными лицами, хотя было видно, что каждому хотелось знать, куда же это нас везут. Проехав примерно километров 15, за деревней Юрлово автобусы свернули направо и проехали под дорожный знак «въезд запрещен». Дорога шла вглубь довольно густого леса. Примерно через километр автобусы остановились перед высокими воротами, за которыми ничего нельзя было разглядеть. Ворота открылись, и транспорт пропустили внутрь. — Конечная! — произнес со смешком водитель. — На выход! Выйдя из автобуса Дмитрий увидел четырехэтажное здание из светло-желтого кирпича. Направо от него стояло второе похожее здание, соединенное с первым воздушным коридором на уровне второго этажа. За стоянкой для машин, располагалась спортивная площадка. И кругом цветы, словно в типичном подмосковном доме отдыха. Через застекленные двери центрального входа всех провели в просторный вестибюль, прямо по коридору и остановили перед дверью. — Внимание! — воскликнул сопровождающий. — С каждым из вас в отдельности сейчас станет беседовать начальник школы. Каждого будут вызывать по имени и отчеству, а пока вы должны спокойно ждать своей очереди. Впрочем, желающих шутить и балагурить не нашлось, атмосфера неизвестности подавляла. Всех наверняка мучил один вопрос: о чем станут говорить наедине, что нельзя сказать всем сразу? Вскоре Дмитрия вызвали в кабинет, где за столом сидели два человека. При его появлении они встали. — По-вашему… — Не нужно, — остановил Носова тот, что выглядел старше. — Мы не в армии. Старший протянул руку для рукопожатия, после чего Дмитрий поздоровался со вторым присутствующим. — Я — начальник школы полковник Юшков, а это майор Волосов, мой заместитель, — продолжил он. Присаживайтесь. Дмитрий сел. — Мне хотелось бы познакомить вас с некоторыми правилами нашей школы, — вновь заговорил полковник — Вы, конечно, обратили внимание на то, что вас вызвали в кабинет только по имени и отчеству. Носов кивнул. — Это не случайно. Для развития у наших слушателей чувства конспирации и по соображениям безопасности мы на срок обучения в школе меняем ваши фамилии. Если вы не возражаете, мы предлагаем вам принять на один год фамилию Смирнов, имя и отчество остаются ваши. «Ага, так и возразил бы!» — мысленно усмехнулся Носов. — Второе. Срок обучения в нашей школе один год. Вы будете жить в школе всю неделю. Уходить с территории школы разрешается только со второй половины дня субботы до семи часов утра понедельника. Вы будете жить в комнате с еще одним слушателем, надеюсь, вы подружитесь. Однако чем меньше он о вас знает, тем лучше. Вам все понятно? — спросил он, дружески улыбаясь. — Предельно. — Превосходно. Да, еще раз повторю, хотя все мы здесь носим военные звания и дисциплина в школе военная, армейскую форму обращения друг к другу мы не поощряем. Мы готовим вас для работы за границей, и поэтому вести себя вы должны как обычные гражданские люди. И если вы не привыкли к военной форме обращения, то и не стоит. А тем, кто привык, придется отвыкать. Ну, устраивайтесь. «И все⁈ — удивился Дмитрий. — Почему нельзя было это все объяснить перед строем⁈ Зачем эти встречи тет-а-тет⁈» После такого странного собеседования ни о чем, в одиннадцать часов утра нас всех собрали в общем лекционном зале на втором этаже. На сцене за столом помимо начальника школы с заместителем сидели еще шесть человек. — Прежде чем мы приступим к нашей рутинной работе, нам необходимо провести один тест, — сказал Юшков. По рядам слушателей, прошла волна недоумения пополам с тревогой. «Тест⁈ Какой еще тест⁈» — пронеслось у Дмитрия в голове, как и у многих прочих. Тем временем каждому раздали по листу бумаги и предложили написать в правом углу свою фамилию. К микрофону подошел человек и объяснил смысл теста: — Я буду читать группы цифр, которые вы должны записать как можно подробнее. Чтобы осложнить вашу задачу, во время чтения будут включены помехи. По рядам снова прошла волна на этот раз недоумения пополам с облегчением. Тест не казался сложным, для большинства это как в армии, упражнение на прием радиопередачи с помехами. Хотя конечно странно все это выглядело, словно им предстояло в партизанском отряде работать в окружении врагов. Тест был завершен в несколько минут, и все сдали свои записи. В чем был смысл этого теста никто так и не понял и не узнал, потому что его результаты никто не объявил и никто о нем не напомнил. В общем какая-то формальность без цели и смысла. — Вас на курсе, сто двадцать человек. Вы будете поделены на четыре отделения по тридцать слушателей в каждом. Каждому отделению придавался руководитель, вот они… — указал полковник Юшков на сидящих за столом людей. Далее пошла процедура распределения слушателей по отделением с назначением руководителей. Дмитрий попал в третье отделение вместе с Демидом. Руководителем был назначен полковник Павел Кузьмич Ревизоров, пожилой лысеющий седой мужчина, с широким носом и каким-то подозрительно-злым прищуром в глазах. В каждом отделении был назначен старшина отделения из слушателей, которые до приема в «Школу 101» уже послужили в других управлениях КГБ или республиканских КГБ. Таковых было немного, человек двадцать. Затем всех ознакомили с распорядком дня. Типичный армейский распорядок, никакого личного времени Глава 13 На следующий день, в понедельник, 1-го сентября, начались учебные занятия. Первая лекция была посвящена структуре Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР. С первого дня потекли напряженные и интересные дни учебы. По общим вопросам, таким как структура разведок основных капиталистических стран, читались лекции всему курсу. В подробностях вопросы разведки изучались в отделениях по тридцать человек. В противоположность лекции о структуре КГБ лекции о структурах таких спецслужб, как ЦРУ и Британской секретной службы, сопровождались схемами и диаграммами с множеством деталей и именами американских и английских офицеров разведки. — Основное внимание нужно концентрировать на американцах, потому что, во-первых, США являются главным противником, а во-вторых, все другие спецслужбы, включая и английскую, находятся под полным контролем американцев. На обеденном перерыве, Демин поделился своими впечатлениями от лекции: — Такое ощущение, что западные спецслужбы кишат советскими агентами… На это Дмитрий только хмыкнул. Но признал, что лекции действительно построены таким образом, чтобы произвести на будущих сотрудников КГБ впечатление, и, естественно, это срабатывало, так как большинство слушателей о разведке ничего не знали. — Ерунда это все! — засмеялся один из «старичков» по имени Василь, в звании капитана, что сидел с ними за одним столом. — Уж можете мне поверить, ха-ха! Такими вербовками добывается всякая мелочь… Этого капитана направили в «Лес», как еще называли «Школу 101», из другого отдела КГБ. Носов только головой покачал, глядя на этого капитана с явным хохляцким говором, от которого он не то не мог избавиться, не то не считал нужным скрывать. Конечно, внешность бывает обманчива, но как Дмитрий считал — редко. Так вот, этот капитан выглядел настоящим… простаком, туповатое лицо, сельские замашки в поведении, громкий смех по поводу и без. «Как этот недоумок вообще в КГБ попал⁈» — недоумевал Дмитрий, в который раз мысленно сетуя на отсутствие психологической службы, которая сходу отсеяла бы этого дурака. Еще больше он недоумевал по поводу того, как его решили переориентировать на нелегальную разведку. Ну не представлял Носов этого капитана в качестве разведчика. «Скорее всего его просто по старой советской традиции отправили на повышение, с глаз долой из сердца вон, решив избавился от проблемного сотрудника таким вот образом», — пришел он к выводу. Вечером, эти старички оккупировали вестибюль, много курили и играли в биллиард. Стол для этой игры там стоял единственный, так что пробиться к нему из числа молодняка не представлялась возможной. Молодняк зная об этом предпочитал или отдыхать или наоборот подтягивать свои физические данные на спортплощадке. Впрочем, это удавалось не всегда, под дождем особо не позанимаешься, так что время от времени приходилось лишь смотреть и слушать. Но зато расслабившиеся офицеры становились хорошим источником информации о работе КГБ и вообще царящих настроениях среди сотрудников. «И ведь не боятся…» — удивлялся Носов, слушая некоторые откровения. Ничего такого не было в общем-то, но все равно как он считал, можно было быть поосторожнее. Вдруг все же стуканет кто? «Или это какая-то проверка? Провокация?» — невольно заподозрил он подвох в этих откровениях на грани, а то и за гранью. В общем Дмитрий не знал, что и думать. По идее такие разговоры должны пресекаться, но… не пресекались. Хотя поначалу старички при молодежи особо не трепались, но спустя несколько недель перестали на них обращать внимание, даже наоборот, словно говорили: вот оно как на самом деле все обстоит. Ну и общая тематика таких историй оставляла гнетущее впечатление. Все эти разговоры были пронизаны каким-то унынием и разочарованием, а также желанием реванша, дескать только дайте возможность, тут-то мы всем натянем глаз на жопу. — Следили мы как-то за одним англичанином, заподозрили в нем шпиона, — рассказывал свою историю старлей, что раньше работал в отделе наружного наблюдения, — смотрим, а к нему в машину подсела одна девица. Ну мы покатались за ними, потом я за этой девицей двинулся, чтобы понять, кто она и что она… Знаете кем оказалась? — Кем? — Дочкой министра! — Да ладно⁈ — Это же залет! — раздались голоса. Ну да, общение советских граждан с иностранцами весьма опасная штука, последствия могут быть очень тяжелыми не только для себя, но и родственников. Высокопоставленным людям тут нужно быть особенно осторожными. — Точно говорю. — И что с этим министром? Вы ведь все оформили и подали куда надо? — Оформили конечно. А что до министра, то ничего. Я специально этот вопрос потом узнавал. Как работал, так и работает, ничего ему от связи дочери с этим англичанином не было, как и самой дочери. Более того, нам потом по шапке прилетело и запретили дальше следить за ней и тем более ее папашей. — Может она не просто так, а с нами повязана… контрразведка и этот англичашка в разработке через нее? — высказал предположение один из старичков. — Ладно если так… Но мне как-то сомнительно… Старички согласно покивали головами. — Распустились… свободу почуяли… — послышались их глухие с ноткой раздражения шепотки. — Еще недавно за такое минимум партбилета бы лишились вмиг, а то и на лесоповал… Не нравилось бойцам невидимого фронта ощущение связанных рук. Дмитрий знал, что Хрущев сделал партноменклатуру неприкасаемой, а вот для молодых это оказалось неприятной, даже оглушающей новостью, что сильно опустило авторитет и флер всесильности КГБ в их глазах. Демид, как и многие другие из числа молодняка, слушая такие истории хмурились, но рот благоразумно не открывали, начиная что-то понимать и проводя какую-то переоценку ценностей в представлениях о службе в КГБ и ее реальных возможностей в отношении партэлиты. «Не удивлюсь если Демид согласился работать в КГБ, чтобы иметь возможность прижать распоясавшихся мажоров, не зря же он к ним так неровно дышит, а оно вона как, руки и тут оказались коротки», — предположил Дмитрий. Носов же подумал о том, что на фоне таких новостей и возникших негативных настроений, можно попробовать не то, чтобы завербовать, но приблизить к себе того же Демида. Для начала. Собственно, для реализации Плана, ему потребуются помощники, причем довольно много, особенно на финальном этапе, ибо как известно, один в поле — не воин. «Только тут надо все с умом делать, а не как со студентами „педа“… Ну вот, как раз и научат, как правильно», — криво усмехнулся он. Вся информация для слушателей была необыкновенно интересной. И если бы не поселившееся в душе чувство, что их обманули, и это чувство, как капля гнили начала разрастаться отравляя все вокруг, то было бы совсем прекрасно… а так это мешало отдаваться учебе на все сто процентов. По крайней мере некоторым из слушателей, но не Дмитрию. Он ко всему этому был готов и сейчас впитывал информацию как пересушенная губка, чтобы иметь возможность все изменить исполнив свою задумку. «И надо бы остальных настропалить на такое же отношение», — подумал он, наблюдая за душевными метаниями того же Демида. Носов только мысленно головой сокрушенно качал от осознания того, что правители не способны просчитать действия своих шагов хотя бы на два хода вперед. Обезопасили себя со стороны КГБ, а там хоть трава не расти. Увы, но случай поговорить по душам пока не представлялся. Преподаватели же вдалбливали в слушателей теорию разведки, ее задачи, объекты проникновения. Оказалось, что структура каждой страны разделена КГБ на объекты проникновения. Например, политическая структура капиталистической страны делится на: правительство, правящую партию, различные министерства, оппозиционную партию, другие политические партии, университеты, экономические объекты, военные и военно-промышленные объекты. — Основной задачей разведки является получение секретной информации. Средствами этими является техническое и агентурное проникновение в объекты нашей заинтересованности. Это попросту означало, что КГБ постоянно пытается установить подслушивающие средства в интересующих его учреждениях и завербовать агентов из этих учреждений. — На роль агентов мы должны выбирать лиц, имеющих прямой или косвенный доступ к секретной информации. Балласт нам не нужен. Время, когда мы гнали количество агентов в ущерб качеству, прошло. Основной продукт разведки — информация. Агент, не обладающий информационными возможностями, нам не нужен. Вот только правильные слова преподавателя нивелировались кривыми усмешками, что появились на лицах некоторых старичков. — Для того, чтобы завербовать человека, работающего в интересующем КГБ объекте и имеющего доступ к секретной информации, вам необходимо найти мотив или, на языке профессионалов, основу вербовки. Существуют три основы вербовки: идеологическая — человек готов работать на Советский Союз, потому что он верит в коммунизм. Морально-психологическая — это очень емкая категория, которая включает в себя что угодно, от душевной болезни, морального разложения, непризнанности таланта, искания приключений до простой злобы на своего босса за задержку повышения по службе. И самая распространенная основа — финансовая, только деньги, и ничего больше. В чистом виде можно встретить только финансовую основу, остальные, как правило, переплетаются между собой. Преподаватель, вздохнув, продолжил, чуть более глухим голосом: — В настоящий момент, товарищи… должен прямо сказать, что сейчас действенными являются только две основы: морально-психологическая и финансовая. Вербовки на идеологической основе являются крайне редкими, и если таковые и имеют место, то к ним относятся с высокой мерой подозрительности. Один из молодых слушателей, видимо только что со школьной скамьи, правоверный комсомолец, более того, комсорг, коего жизнь еще не обтесала и свято верующий в идеалы коммунизма, по-школьному подняв руку и получив разрешение, спросил: — Почему так? Почти половина слушателей криво усмехнулись, кто-то даже хохотнул в кулак, а преподаватель еще сильнее нахмурился. — Эту причину мы обсуждать не будем… — наконец ответил преподаватель. Ну да, было бы странно, если бы преподаватель начал объяснять слушателям — будущим защитникам коммунистического общества, почему эта идея на Западе не популярно. Так можно до многого договориться. Увы, но идеологическая основа перестала быть актуальной не только на Западе. В СССР вера в коммунистическую идеологию под давлением суровой каждодневной действительности исчезла в умах советских людей, а значит, и советских разведчиков. Отношение властей к создавшейся обстановке выразилось в указании КГБ, которое звучало так: «Мы уже не можем повлиять на то, что люди думают и говорят. Основная задача сейчас — не допустить практической антисоветской деятельности и распространения оружия среди населения». — Итак… основа подобрана. Начинается период разработки кандидата на вербовку. Разработка — это сложный и длительный процесс, во время которого разведчик постепенно и незаметно приучает объект к мысли о передаче информации советской стороне. Основная задача разведчика на этом этапе — это установить дружеские отношения с объектом и не проявлять никакого интереса к его работе. Перед каждой встречей составляется подробный план беседы, каждый пункт которого направлен на достижение определенной цели. Например, вот так: Поздравить с днем рождения дочери и преподнести небольшой подарок. Поговорить о его здоровье и семье. Обсудить важнейшие политические события и выяснить отношение объекта к политике его правительства, подогреть недовольство и подчеркнуть положительную роль Советского Союза в этом вопросе… «Блин… вот зачем представляться именно советским шпионом? — недоумевал Дмитрий. — Почему не надеть другую личину? Можно же ведь много кем представиться да хоть представителем корпорации коей интересна инсайдерская информация…» Тем временем преподаватель продолжал развивать мысль: — … Обсудить статью в открытой прессе, какого-нибудь политического скандала и посмотреть, готов ли объект сказать больше, чем написано в той статье. Осторожно выяснить, доложил ли объект своему руководству о контакте с советским представителем. «Как интересно бы знать? — изумился Носов. — Мог заложить и сейчас просто начал вести контригру под присмотром ЦРУ и значит ты уже засвечен. Слишком грубо и ненадежно. Сколько разведчиков засыпалось на этом этапе вербовки?» Многие тоже заинтересовались этим вопросом, если судить по лицам, но спрашивать пока не стали. Все это можно будет обсудить на практических занятиях. — Если нет, то незаметно укрепить его мнение о том, что докладывать не стоит. Удобный момент для проведения осторожной беседы о безопасности контактов. Если реакция отрицательная, то превратить все в шутку, если положительная, то пойти немного дальше и предложить, например, исключить телефонные звонки и назначать встречи заранее. Если один из нас прийти на встречу не может, то звонить и предупреждать не нужно. Встреча состоится через неделю на том же месте в то же время. Преподаватель промочил горло. — Так постепенно вы должны приучить объект к конспирации. В среднем разработка длится примерно около года. За это время объект уже сообщает вам секреты «по дружбе» устно и письменно и не отказывается от денег. Прием денег является большим шагом вперед в разработке. Существует много предлогов для вручения денег. Например, вы говорите объекту, что на основе его информации опубликовали статью в закрытом журнале своего учреждения в Москве. За статью вы получили гонорар и считаете своим долгом вручить половину этого гонорара объекту как соавтору. «Детский сад, штаны на лямках, — подумал Носов о такой примитивной, если не сказать сильнее, легенде. — Да любой олух сразу поймет, что эта причина шита белыми нитками». — Это, как правило, срабатывает беспроигрышно… — тем не менее утверждал преподаватель. — Задача вручения денег — приучить человека к дополнительному доходу и комфорту, с ним связанному. Но не надо думать, что КГБ платит огромные деньги. Среднее вознаграждение не превышает 500 инвалютных рублей, примерно равно 500 американским долларам. Конечно, в отдельных случаях, когда, например, покупается секретная технология, могут быть выплачены огромные деньги, но уже на сумму 10 000 долларов нужна санкция самого председателя КГБ. Деньги не должны развращать объект и привлекать к нему внимание окружающих. Поэтому вы всегда должны обсуждать с объектом и вырабатывать легенду объяснения дополнительных доходов. «Что ж, если все так муторно, то легче самому замутить какой-нибудь высокодоходный бизнес и платить из „своих“, — подумал Носов. — Впрочем для моего Плана бизнес по любому придется мутить… и скорее всего незаконный». — И вот наступает момент, когда отношения начинают квалифицироваться как «близкие к агентурным». Объект передает вам секретную информацию и принимает деньги, встречи проводятся на конспиративной основе, за время разработки подозрительных моментов не отмечено. На этом этапе Центр может санкционировать проведение вербовочной беседы… разработка ведется под полным контролем Центра с самого начала, но об этом поговорим позднее. Обычно к моменту вербовочной беседы объект все уже прекрасно понимает и остается только расставить точки над «i». Разговор происходит примерно такой: «Вы оказываете нам (уже не мне) большую помощь. Ваша информация каждый раз высоко оценивается в Москве. Мне поручено поблагодарить вас от имени руководства и выразить надежду, что наше плодотворное сотрудничество будет успешно продолжаться. Вы очень важный человек, и ваша безопасность имеет для нас первостепенное значение. Вам никогда не придется делать ничего, что может повлиять на вашу безопасность». «Ну вот на хрена⁈ Чтобы очередную „палку“ срубить в отчетности⁈ Дескать завербован новый агент? Зачем ему знать на кого он работает?!!» — продолжал недоумевать Дмитрий и раздражаясь от топорности работы уже самого КГБ. — Слова «разведка», «шпионаж», «агент», «КГБ» никогда не употребляются. Вообще, чем меньше известно объекту о разведчике и его организации, тем лучше. Как правило, ответ объекта на вербовочное предложение бывает положительным. Но если переведение отношений на официальную основу его пугает и он от дальнейшего сотрудничества отказывается, то на него не давят. Вы должны постараться спокойно убедить объект в продолжении сотрудничества, но не больше… Снова поднятая рука от слушателя. — Разрешите вопрос? Преподаватель кивнул. — Почему бы не принудить объект угрозой продолжить сотрудничество, а иначе пообещать ему раскрыть его связь с нами? — Такое еще недавно практиковалось, но как показал опыт это плохо работает, так что шантаж, давление, принуждение к сотрудничеству, разведкой КГБ больше не используется. Объект может начать из мести начать сливать дезинформацию которую сложно выявить, но которая в итоге обесценит всю работу, а то и вовсе нанесет вред. Кроме того страны Запада с недавних пор начали проводить новую политику в отношении своих граждан, поддерживающих контакты с советскими представителями. Было официально объявлено, что если человек сам придет в службу безопасности и доложит, что ему было сделано предложение о сотрудничестве или что он уже сотрудничал с советскими, то ему за это ничего не будет. Эта политика оказалась очень эффективной, и многие советские агенты на Западе были перевербованы службами безопасности. В этой ситуации шантаж и принуждение потеряли свой смысл. «В долгую может и потеряла, а если операция разовая, то вполне можно использовать», — не согласился Дмитрий. — Объект разработки, давший согласие на сотрудничество, автоматически агентом не становится. Разведчик должен негласно проверить его с использованием технических средств. Это очень серьезное и трудное мероприятие, и все должно быть продумано до мельчайших деталей. Методов проверки существует множество, но инициатива выдумки новых методов всегда поощряется… Носов невольно вспомнил о том, как послу США в СССР запихнули прослушку в главный кабинет, подарив герб. — Проверочное мероприятие направлено на то, чтобы выяснить, сотрудничает ли объект с нами честно или является подставой спецслужб противника. Нужно отметить, что проверка объекта производится постоянно с момента первых контактов. Его проверяют по учетам Центра на случай, если он уже попадал в наше поле зрения. Все, что он сообщает о себе, также проверяется. Разведчик постоянно анализирует поведение объекта и отмечает все подозрительные моменты. Проверяется достоверность его информации. Для чего объекту может быть дано задание предоставить информацию, которая нам уже известна. Мы можем попросить его передать нам информацию, которая немного выходит за рамки его возможностей, и если он нам эту информацию передает, то он будет подробно расспрошен, как он смог ее достать. Все это делается очень вежливо под прикрытием заботы о его безопасности. Если возможности позволяют, то за объектом может быть выставлено наружное наблюдение, чтобы установить, куда идет объект после встречи с вами. Основное проверочное мероприятие проводится всегда неожиданно для объекта. На очередной встрече разведчик вдруг обращается к объекту, например, с такой просьбой: «Мне сейчас срочно нужно посетить одно место, если вы не возражаете, то нам придется отложить нашу встречу на два часа. Но у меня есть одно затруднение. Я сегодня так закрутился, что не нашел даже времени оставить свой портфель в посольстве. В то место, куда я сейчас пойду, я мой портфель взять с собой не могу. Если вы не возражаете, то я оставлю свой портфель с вами и заберу его через два часа». «Грубо и как-то дилетантски, что ли…» — подумалось Носову, решив, что подобный прием использовать не станет. — Объект может поинтересоваться: «А почему вы не можете взять с собой портфель?» Вот здесь ему и забрасывается основная наживка: «Официально я не должен вам этого говорить, но по-дружески скажу, что в этом портфеле находятся секретные документы и если я их потеряю, то может произойти катастрофа! Это очень важно. Я оставляю портфель с вами, так как я вам совершенно доверяю, вы мой друг. Только, ради бога, не выпускайте этот портфель из рук (как можно более драматично)». «Точно туфта», — пришел к однозначному выводу Дмитрий. — Естественно, что в портфеле никаких секретных документов нет, а есть или радиопередатчик, или магнитофон. Сам портфель обработан специальными химикатами для отпечатков пальцев и возможности его вскрытия. Вся проверочная легенда рассчитана на то, что если объект работает с нами под контролем и является «подставой», то он обязательно постарается сообщить службе безопасности о том, что разведчик оставил ему портфель с секретными документами на два часа. Два часа достаточно, чтобы служба безопасности могла «взглянуть на секретные документы». Для того чтобы сообщить эту новость, объект, несомненно, воспользуется телефоном, и если портфель рядом с ним, то мы прослушаем весь разговор. «Можно подумать на той стороне идиоты работают. Да они в момент просекут, что это подстава, ведь методы подобных проверок у всех одинаковые!» — снова подумал Носов. — Если он оставит портфель без присмотра, то это уже тоже подозрительно. Встает вопрос, что он делал в это время? Ну а если офицер безопасности, ведущий это дело, настолько глуп, что решит взглянуть на «секреты», то мы, самое большое, потеряем портфель, но зато раскроем «подставу». Сразу нужно сказать, что никаких карательных мер против «подставы» не применяется, его просто бросают. После завершения мероприятия портфель забирается у объекта и подвергается тщательному анализу. Если подозрительных моментов не обнаружено, то вербовка объекта разработки утверждается и он включается в агентурную сеть разведки КГБ в качестве агента. Но на этом проверки агента не заканчиваются, а только начинаются. По правилам, каждый агент проверяется по меньшей мере раз в год или перед каждым серьезным мероприятием с его участием. Вся эта информация была новостью для большинства из слушателей, это их захватывало и волновало. Так же в Школе преподавали множество технических дисциплин, таких как фотография, тайнопись, подбор и подготовка тайников, использование специальной аппаратуры для ближней связи с агентами и тому подобное, так что скучать не приходилось. Для Дмитрия все шло гладко, никаких проблем не возникало. На занятиях по группам слушателям приходилось решать много логических задач. Давалась реальная, но обезличенная ситуация разработки, и предлагалось найти свой вариант или подбора основы, или завершения разработки. Начальник группы приучал своих подопечных к творческому мышлению. Он говорил: — Если ваш вариант решения проблемы кажется вам совершенно фантастичным, не стоит думать, что он неприемлем. Если у вас есть логическое обоснование этого плана, то это уже не пустая трата времени. Не нужно стесняться, мы обсудим ваш план вместе и найдем оптимальное решение. «Увы, свой План я с вами обсудить не могу», — невольно усмехнулся Дмитрий. В школе имелась спецбиблиотека, и слушатели должны были читать материалы оттуда в часы вечерней самоподготовки. Книги выдавались под расписку и заносились в специальный формуляр, который регулярно проверялся начальником отделения. Таким образом он осуществлял контроль за тем, кто сколько читает. Когда об этом стало известно, то слушатели начали набирать, например, по несколько книг на один вечер. Так твой формуляр выглядел очень солидно. Но все равно бывшие студенты читали гораздо больше кадровых офицеров КГБ. Те, набрав по десять книг на один вечер, даже не раскрывали их, делая вид, что им это все известно. — Все это — теория, — с апломбом заявил тот же Василь за которым заметили подобное пренебрежение, — на практике все по-другому. Впрочем, проверить и доказать это ему не довелось. Соблазненный прелестями московской жизни, он завел себе любовницу и решил развестись со своей женой. Он оказался настолько глуп, что доложил о своем решении начальству школы, и его с треском выгнали за моральную неустойчивость. Глава 14 — Демид, ты чего такой… суровый? — поинтересовался Дмитрий, пока они шли к автобусной остановке, во время очередной увольнительной. Слушателям Школы давали один день в неделю в качестве выходного. Тут и мозг надо расслабить после весьма плотного графика учебы, ну и часть слушателей являлись семейными людьми, у других невесты… Товарищ действительно выглядел хмурым, даже подавленным. — Пойдем на концерт сходим, заодно с девчонками тебя познакомлю. Тебе как, для серьезных отношений или так, чисто для здоровья? — У меня невеста… — Вот ты конечно… разведчик! — засмеялся Носов. — И ничего до сих пор не сказал об этом лучшему другу! Тогда хватай ее и пошли на концерт. Группа очень популярная. А у меня на все посещения есть, можно сказать, абонемент. — Что за группа? — «Мираж». Носов в свое время не стал ничего выдумывать и взял название популярной в девяностых группы, тем более что значительную часть песен он стибрил у этого коллектива. — Не слышал… — Ну вот, заодно послушаешь. — Нет… не могу… не до концертов сейчас мне… — Неприятности с невестой? — Нет… не в этом дело. — А в чем? И тут Демида прорвало: — В чем⁈ Ты действительно хочешь знать в чем⁈ — Ну да, для того и спрашиваю. — А в том, что в царские времена были дворяне, стоящие над законом, а теперь их место заняли партийные работники! Но царский режим в этом отношении хотя бы был честнее! Дворяне прямо заявляли, что они высший класс и им все можно от факта своего рождения дворянами, а остальные все бесправное быдло! А у нас вроде как объявлено равенство всех граждан и вот выясняется, что они все не подлежат преследования по закону! — Эк тебя разобрало… — Тебе смешно⁈ — Ничуть. — Тогда как ты можешь относиться к этому так спокойно⁈ Или тебе наплевать⁈ — Нет, не наплевать. А что до спокойствия… Пойдем-ка в кафешку вон ту заглянем и спокойно поговорим не привлекая к себе лишнего внимания. Давай Демид, язык не отвалится, а то я смотрю ты готов какую-нибудь глупость совершить. Демид что-то буркнул нечленораздельно но пошел за Носовым. В кафе заказали чай и каких-то рогаликов. Выглядел парень пришибленно и похоже очень жалел о своей вспышке откровенности опасаясь реакции товарища оставшегося спокойным как удав. — Что до твоих слов Демид и твоего возмущения, то я полностью разделяю твои чувства, — отпив глоток чая, сказал Носов. Демид удивленно вздернул бровь. — Да? Дмитрий кивнул. — И что?.. — Это у тебя надо спрашивать, что ты собираешься делать. Потому как у меня сложилось впечатление, что ты хочешь отчислиться. — Верно… не смогу я вот так… работать, зная, что… — Служишь касте неприкасаемых. — Да. — Ну что же, твоя реакция понятна. Опять же ты чувствуешь себя преданным и не видишь возможности что-то изменить, ибо один в поле не воин. Демид сокрушенно кивнул. — А если ты будешь не один? — Что?.. — вздрогнул Демид. — Что слышал. — Э-э… боюсь, я не совсем тебя понимаю… — Что тут непонятного? Ты не единственный такой, кто почувствовал себя обманутым и горят праведным гневом. Есть я, есть еще парни из молодняка, я молчу уже о старичках, что не только учатся вместе с нами, но и служат. Думаешь многим понравилось то, что партноменклатура вывела себя из-под надзора закона и теперь может творить, что пожелает не опасаясь возмездия? — Нет, но… что ты предлагаешь? — Прежде всего не пороть горячку и подумать, что мы можем сделать. — Да что тут можно сделать?.. — Что сможем, то и сделаем. Смогли же наши деды скинуть царя и дворян, так почему мы не можем скинуть тех, кто возомнил себя новой высшей кастой? Или мы не достойны дедов своих? Глаза Демида стали по пять копеек. — Ты сейчас серьезно?.. — Ну а почему нет? Но для этого мы должны остаться в системе, набрать вес, а так же занять ключевые позиции. И вот с последним все будет непросто… — Ты хотел сказать: невозможно. Чтобы набрать вес и занять ключевые позиции надо отслужить минимум пару десятков лет… — Так долго ждать мы не можем, — кивнул Дмитрий. — Через двадцать лет система сгниет напрочь и мы из-за неэффективности плановой экономики и просто некомпетентности управленцев окажемся в хвосте промышленной революции. — И как ты собираешься все провернуть? — Для начала нам нужны союзники, что нас поддержат. — Как их найти? Один неосторожный шаг и нас раздавят. — Есть один вариант, но он пока очень шаткий. — Что за вариант? Дмитрий объяснил. — Да уж… непросто будет, — выдохнул Демид. — Охочих людей наберется и без нас порядочно. — Будем надеяться, что сработает два фактора. Первое — новизна с неоднозначным отношением у руководства, а второе — ответственность, а она в этом случае персональная, чего у нас боятся как огня. — Это да. Кстати… я тут сейчас подумал, а не провокация ли все эти разговоры старичков? — В каком ключе? — Смотрят на лояльность молодняка, кто станет стучать, а кто промолчит. Очень уж эти разговоры… неуместные. Кому как не действующим офицерам КГБ знать, что болтать лишнего не стоит, что за это можно пострадать. Но болтают. — Действительно… — Может стоит написать по доносу? — Вопрос в том, какая партия стоит за этим… — О чем ты? — Как раз о нашем разговоре. Если за «болтунами» лоялисты нынешней власти, то да, надо стучать, чтобы нас не внесли в «черный список», нас даже могут не отчислить, а просто задвинуть туда… куда Макар телят не гонял. А если за ними стоят условные реваншисты? — И они как раз смотрят на кого можно положиться и привлечь к своей борьбе… — подхватил мысль Демид. — То стукачи им не нужны. — Вот именно. — Вот же блин… — Да, непростой вопрос, — кивнул Носов. Посидели в угрюмом молчании. — Надо это как-то проверить… — сказал Демид. — Как? — Напоить… по пьяни все разболтают. — Не думаю, что все старички участвуют в данной операции. Два-три человека и они запустили процесс обсуждения. Будем поить всех по очереди? — Ч-черт… — тем боле нужен какой-то повод. А из достойного повода лишь Новый Год. И то не факт, что удастся подцепить кого-то. У всех семьи. — Да даже если получится, мы просто опоздаем… — Собственно, если это действительно операция лоялистов, то наша лояльность скорее всего уже под вопросом, — сказал Носов. — Стучать надо было сразу. — И что ты предлагаешь? — Предлагаю не дергаться в надежде, что это все задумка реваншистов. Ну, или нет никаких лоялистов и реваншистов, а этот треп — просто треп. — Ну да… — Ладно Демид, хватит грустить. Все же предлагаю наведаться на концерт. Зови невесту и пойдем. Начало в четыре часа. — Хорошо. Дмитрий назвал адрес, где будет выступать «Мираж» и где он их станет ждать. Собственно концерты в это время проводились либо в различных ДК, либо залах ожидания железнодорожных станций. Данный концерт как раз в таком зале и устроили. Сам концерт прошел на славу. Музыка к песням отличалась от того, что помнил Дмитрий, но вполне органично, композиторшу подобрали талантливую. Ольга его заметила и помахала рукой, а в перерыв подошла к дружиннику охранявшего вход в помещения, где расположились девушки и что-то сказала ему. Собственно попросила пропустить к ним Носова. Что дружинник и сделал, когда концерт закончился. Девчонки встретили Дмитрия с радостными возгласами, кроме трубачки. — Привет Влад! Как тебе концерт⁈ — спросила Ольга. — Отлично! — Новые песни? — Да, от еще два стишка. Это мой товарищ Демид и его невеста Дарья. — Привет! — Неприятности какие-нибудь есть? — Да нет, все нормально. Давай стихи… Но не успел Дмитрий начать напевать песенку, как дверь в гримерную открылась и ввалилось три парня. — О, нас какие-то быдланы опередили, — со смехом воскликнул центровой. Два его сподручных угодливо засмеялись. — Свалите отсюда! — продолжил играть хозяина жизни лощеный тип. — Ваши знакомые? — спокойно спросил Дмитрий у девушек. — Впервые вижу, — чуть скривившись, ответила Ольга. Остальные подтвердили вразнобой. — А продолжить знакомство с ними желание есть? — Фу с такими знакомиться! — Ну, мало ли… — Эй, вы плохо слышали⁈ Быстро слиняли отсюда если не хотите неприятностей на свои задницы, ха-ха! — продолжил выпендриваться незваный гость. — Ты кто такой, чучело? — спросил Носов. — Сам ты чучело, быдло! Ты хоть знаешь с кем разговариваешь⁈ — Вот я это и пытаюсь выяснить, чучело. — Много чести! Гасите его парни! — приказал он своим сподручным. — А вы мокрощелки, чтобы ни звука! А то я вам устрою… Что он там хотел устроить Носов слушать не стал, а стремительным рывком, пока пара увальней медленно что-то доставала из карманов, как потом оказалось — кастеты, сблизился и нанес сокрушительный удар в челюсть, так что центровой опал как лист. А потом нанес такие же стремительные удары сподручным сворачивая челюсти и отбивая печень. — Девушки, собираемся и возвращаемся к себе. А мне с этими ребятками нужно пообщаться, — сказал Дмитрий, обшаривая пленников. — А может не надо? — с опаской произнесла Ольга. — Явно ведь… — Надо. Давайте в темпе. С песнями попозже разберемся. — Что ты хочешь сделать, Влад? — спросил Демид. — Узнать кто он. — Явный мажор. — Ну да, это и так видно. Но мне нужны имена… пароли, явки, хе-хе… — Зачем? — Чтобы объяснить этим тупым утыркам, что пытаться доставлять неприятности нам не надо, а то можно самим огрести в разы больше. Девушки, быстро переодевшись и похватав инструменты выскочили из комнаты. — О, очнулся… привет, спящая красавица! — Ты хоть знаешь, кто мой отец и что он с тобой за это сделает⁈ — взвизгнул мажор, пытаясь вскочить, но был свален обратно на пол, ударом ноги в живот. — Нет, не знаю. Но уверен, ты мне сейчас это расскажешь. Итак, кто твой отец, Люк? — Э-э… слушай, мы просто хотели… Видимо до мажора начало что-то доходить, но было поздно. Носов еще раз резко ударил ногой в живот пленному. — Знаю я, что вы хотели и мне твои хотелки не интересны. Кто твой отец, чучело? — Первый секретарь… Дальше пошла информация с именами и адресами, как «Люка», так и его сподручных, но те оказались мелкой сошкой, типичные прилипалы. — Поскольку просто слова на вас не действуют, придется сделать так, чтобы внушение было отпечатано в вашем сознании болью. — Эй! Ты чего задумал⁈ Не надо! Я все понял! — Надо, Федя! Надо! С этими словами Дмитрий затолкал мажору в рот кляп из какой-то ветоши, еще раз ударил по голове пленнику, чтобы тот «поплыл», а потом, достав небольшой нож, отрезал ему две фаланги мизинца на левой руке. — М-м-м!!! Наконец мажор притих и Носов вытащил кляп. — Осознал или еще палец отрезать? — Не надо… — Теперь слушай меня внимательно. Слушаешь? — Да-да… — Группа «Мираж» неприкосновенна не только для тебя, но и для всех прочих утырков вроде тебя. Ты теперь ответственен за это… — Н-но… — Второй мизинец отрезать для симметрии? — Нет! — Так-то лучше. Мне плевать как ты это сделаешь, можешь даже всем втирать, что они твои телки и ни с кем ты больше ими делиться не собираешься, но если с ними что-то случится, кого-то хоть пальцем тронут тем более тем, что растет между ног без их на то согласия, станут мешать выступать, то отвечать будешь именно ты и ответишь уже не просто пальцем, а членом. Понял? Носов чувствительно ткнул ножом мажору между ног. — Да-да! Понял! — Ну и замечательно. Чего разлегся, хозяин жизни? Решил пол подмести своей модной курткой? Дорогая наверное и заграничная поди? Не стоит… хотя кровь свою сотри. Молодец… Да, что случилось с твоим пальцем? — Ч-что? — Это я у тебя спрашиваю. — Так ты же… — Ответ неверный. Тебе его собака откусила. Ты ведь любишь животных? Любишь. Вот и решил песика бездомного погладить, а он такая тварь неблагодарная за предоброе ответил презлым, за руку тяпнул. Так ведь? — Д-да-да… — Ну все, можешь идти. Мажор, вскочив с пола, тут же вымелся наружу, а вслед за ним и его сподручные. — Влад… не слишком ли… — с ошарашенным видом произнес Демид. Носов мысленно чертыхнулся, заметив, что в комнате осталась еще и невеста Демида, что с ужасом смотрела на него закрыв рот ладошками. — Нет, не слишком. — Но… это же преступление… — Пойми простую вещь друг, в любую игру можно играть вдвоем. То, что партэлита поставила себя над законом и ведет себя самым охамевшим образом, так это для меня означает лишь то, что она поставила себя ВНЕ закона. Понимаешь? И значит с этими выродками что творят всякое непотребство, можно поступать так, как посчитаешь нужным, дабы воздать им по заслугам. Как ты думаешь, зачем они приперлись сюда? — Да чего тут думать… — То-то и оно. Не удивлюсь, если на этом уроде уже висит изнасилование, а то и не одно. Только папочка его отмажет от всех грехов, заткнув рот пострадавшей мелкой подачкой и угрозами. — Думаешь он будет молчать? — А куда он денется? Такие уроды наглые лишь до первого отпора. Потом может отойдет немного, но я ему напомню о себе… пальчик вот верну. Демид посмотрел на Дмитрия очень задумчивым взглядом, а потом вдруг спросил: — Это ты имел ввиду, когда говорил о правильной готовке? На это Носов только засмеялся. — Верно! Кстати, не хочешь рассказать, что там у тебя случилось, что ты так невзлюбил мажоров? А то если что, так могу помочь «приготовить» и их. Даже рецепты подскажу, кого и как пожарить, сварить, а может потушить. — Может позже… — Тоже верно. Как говорят знающие люди: месть — блюдо которое подают холодным. Большое внимание конечно же уделялось языковой подготовке. Все слушатели «Школы 101» уже владели одним, двумя, тремя или более языками, это касалось больше журналистов и детей дипломатов. Во время проверки из них выбирался самый слабый, и его предлагалось совершенствовать. Языковые группы формировались маленькими, по 5–7 человек. Группа в которой состоял Дмитрий совершенствовала английский язык, причем американский диалект. Занятия проходили довольно интересно. Каждый вечер слушатели должны были прослушивать по радио и записывать на магнитофон шестичасовые вечерние новости Би-Би-Си. Затем с магнитофона выступления иностранных дикторов переписывали в свои тетради и утром обсуждали их в классе. Польза от такого рода занятий была несомненная. Во-первых, слушатели улучшали политическую лексику, во-вторых, слушатели приучались к восприятию западного трактования политических новостей о событиях в мире и в СССР, в-третьих, во время обсуждения новостей в классе практиковалась проведение политических дискуссий. Естественно, что новости о личной жизни советского руководства не обсуждались. А событий в мире хватало. 1-го сентября началась война за независимость Эритреи, которая как помнил Носов продлилась до 91-го года. 14-го сентября новое правительство Турции приговаривает к смертной казни 15 членов предыдущего состава. Но Дмитрия заинтересовала другая новость этого дня, а именно то, что некое религиозное движение Фоколаре открыло свое представительство в Нью-Йорке. «Надо будет поподробнее узнать об этих ребятах», — подумал он. Секты, особенно тоталитарного толка, его очень заинтересовали в связи с его Планом. Довольно бурное обсуждение вызвала своей оригинальностью новость от 19-го сентября. Американская пара, Барни и Бетти Хилл, утверждали, что видели НЛО, когда возвращались из поездки в Канаду через Нью-Гэмпшир, где они жили. Позже они заявили, что были похищены инопланетянами, став одними из первых, кто заявил о таком похищении. Советские идеологи оторвались на новости от 17 октября, когда произошла резня в Париже: французская полиция напала на около 30 000 человек, протестовавших против комендантского часа, введённого только для алжирцев. Официально погибло 3 человека, но правозащитные организации утверждают, что погибло 240 человек. Дескать вот оно звериное лицо капитализма, пропагандирующая всяческие свободы, но в реальности проводящее политику сегрегации по национальному признаку. Как же Дмитрию хотелось поязвить по этому поводу, сказав, что через пятьдесят-шестьдесят лет коренные французы ночью сами носа на улицу выказать не смогут из-за этих самых алжирцев и прочих арабов с пакистанцами. Очередной победой над английским империализмом и колониализмом объявили уход британских солдат из Кувейта 19-го октября. 27-го октября случился Берлинский кризис: противостояние на контрольно-пропускном пункте «Чарли» — противостояние между советскими и американскими танками в Берлине, что усилило напряжённость Холодной войны. 30-е октября — Испытание ядерного оружия: Советский Союз взрывает водородную бомбу мощностью 58 мегатонн, получившее название Царь-бомба, над Новой Землёй, что в итоге стало самым мощным из когда-либо произведённых человеком взрывов. А на следующий день происходит вынос тела Иосифа Сталина из Мавзолея Ленина. «Интересно, Хрущев испытал бомбу как ответ на Берлинский кризис или чтобы создать шум, что перекроет интерес к выносу Сталина из мавзолея? — подумал Носов. — Или решил совместить?» Но об этом он конечно говорить при обсуждении новости не стал. Самой интересной частью языковой подготовки, по крайней мере для хроноаборигенов, был просмотр западных фильмов, кои не показывали обывателю в простых кинотеатрах. Помимо американского кино, показывали также современные французские, итальянские и даже китайские фильмы, естественно, по языковым группам. Возникает вопрос, откуда же брались все эти фильмы? Неужели советское правительство тратило огромные деньги на их закупку? Конечно, нет. В соответствии с каким-то договором в СССР под Москвой в поселке Белые Столбы находится хранилище копий всех фильмов, выпускаемых в мире (или почти всех). Вот оттуда-то негласно эти фильмы изымаются для закрытого просмотра советскими руководителями, а заодно и слушателями разведшколы КГБ. В фильмах про советских шпионов слушатели впервые увидели, как на Западе представляют советских разведчиков. Бычьи шеи, глупые рожи, и все проблемы они решают не мозгами, а кулаками. Будущих разведчиков это не расстраивало и не злило, а только забавляло. — Что ж, чем более примитивными вы нас себе представляете, тем хуже для вас, — произнес кто-то. Кстати, о кулаках. Физической подготовке в школе уделялось должное внимание, но основной дисциплиной она не являлась. В качестве рукопашной борьбы преподавалось САМБО, бокс и вольная борьба. Казалось бы, что в школе КГБ должны были дать хорошую стрелковую подготовку, но пистолет Макарова слушатели увидели всего один раз за весь год и выстрелили из него всего по три патрона. — И это все⁈ — воскликнул Демид. — А что ты хотел? — усмехнулся инструктор по стрельбе. — Но это же вообще ни о чем! — А вам это и не нужно. Разведчик, полагающийся на кулаки и оружие в своей работе — не разведчик. Основное оружие разведчика — его мозг. «Ладно… в США полно стрелковых клубов, так что поднять свой уровень не проблема», — подумал по этому поводу Дмитрий, о чем и сказал своему другу. В конце концов ситуации разные могут случиться, так что и стрелковая подготовка не помешает. А то завалиться только из-за того, что не умеешь толком стрелять, тоже не дело. Видимо о непростых настроениях среди сотрудников КГБ стало известно руководству страны и те забеспокоившись, решили подвести под свое привилегированное положение и неподсудность некую базу, для чего выпустили книжку под названием «От ВЧК до КГБ» с обязательным ознакомлением действующими и будущими офицерами КГБ. Книга получилась небольшой, страниц сто, написана довольно схематично и скучно. Сплошное перечисление дат и названий. «Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК) была создана, как вооруженный отряд ПАРТИИ для борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией». Через все повествование красной линией проходила одна мысль: «От ВЧК до КГБ эта организация была ни чем иным, как вооруженным отрядом ПАРТИИ, громящим карающим мечом врагов революции и народа». Период сталинского культа упоминался кратко: «В период культа личности организация была незаконно использована отдельными лицами (намек на Сталина) для достижения личных целей. После ХХ съезда Партии это положение было исправлено и виновные понесли заслуженное наказание (намек на Берию). Мы служим ПАРТИИ и являемся ЕЕ вооруженным отрядом. Никогда эта организация не должна быть поставлена над ПАРТИЕЙ». Глава 15 Слушателей помимо всего прочего учили так же слежке и обнаружению слежки за собой. — Разведчик не может добиться успеха, если он не способен обнаружить за собой слежку контрразведки. Сначала читались общие лекции о системе организации наружного наблюдения в главных капиталистических странах, таких как США и Великобритания. На схемах показывались их методы слежки. Например, ведение слежки за объектом по параллельным улицам или слежка с опережением, когда автомашина наружного наблюдения идет впереди объекта слежки. Затем принялись опять же теоретически изучать приемы обнаружения слежки по своим отделениям. Преподавателями являлись офицеры КГБ, которое занимается чисто наружным наблюдением. Они в подробностях разъясняли, какие приемы можно и нужно применять и какие нельзя. — Ни при каких обстоятельствах нельзя показывать слежке, что ты их обнаружил. Второе — нужно уважать офицеров наружного наблюдения в любой стране и не забывать, что это мы находимся в их стране и нарушаем их законы, которые они поставлены охранять. Однако, существует много примеров, когда наши разведчики высокомерно относятся к наружному наблюдению, всем своим поведением пытаются показать слежке, что они обнаружены. Такое поведение прежде всего раскрывает принадлежность нашего человека к разведке и может привести к отрицательным последствиям. Например, его машина может быть повреждена или его могут побить «хулиганы». Таких примеров по всему миру хоть отбавляй, и наши офицеры, в них замешанные, как правило, стоят на низком профессиональном уровне обнаружения слежки… Таким образом слушателям было дано понять, что они должны уделить самое серьезное внимание изучению этого предмета. — Хороший разведчик должен знать город своего пребывания, как местный житель или даже лучше. Перед каждой операцией подбирается проверочный маршрут, который должен быть логически легендирован. Если разведчик крутится по городу, то этому должно быть объяснение. Например, можно потратить несколько часов на «поиски редкой книги». На проверочном маршруте должны быть несколько специально подобранных мест-ловушек, где можно стопроцентно и естественно увидеть слежку. Например, можно на пустынной улице подойти к остановке автобуса, оглянуться назад, ожидая автобус, и спокойно рассмотреть всех, кто за тобой следует. Войдя в автобус, нужно постараться встать у заднего окна и посмотреть, кого будет подбирать автомашина наружного наблюдения. Всех подозрительные лиц и автомашины следует запомнить. При пересечении улицы можно естественно повернуть голову в сторону приближающегося транспорта и увидеть тех, кто за тобой идет, и множество других приемов. Категорически запрещается приседать и завязывать ботинок и в это время смотреть через плечо, или оглядываться на привлекательную женщину, или выскакивать из вагона метро во время закрывания дверей. На одном из занятий был показан фильм, снятый наружным наблюдением КГБ, когда они вели слежку за одним из американских разведчиков в Москве. Что только тот парень не вытворял! Он и завязывал ботинок, и закрывался газетой, и выскакивал из дверей вагона метро перед их закрытием. В какой-то момент зрители начали посмеиваться, словно им показывали комедию, что-то вроде миниатюр с Чарли Чаплином, такая же клоунада. Даже возникла мысль что это все инсценировка, слишком уже выглядело гротескно что ли. Причем не только у Носова возникли сомнения и подозрение было озвучено. — Нет, это реальная съемка. Теперь вы понимаете, как это все глупо выглядит со стороны, помните об этом, когда сами начнете работать. После теоретических лекций слушатели приступили к практическим занятиям. После подбора проверочных маршрутов мы начали работать с настоящим наружным наблюдением. Это организуется таким образом. В КГБ существует школа подготовки офицеров наружного наблюдения, которая занимается обучением вновь принятых и переподготовкой уже работающих офицеров со всего Советского Союза. Вот эти-то наружники и выставляются за слушателями «Школы 101» КГБ. Получается двойная польза — наружка тренирует разведку, разведка тренирует наружку. В день работы с наружным наблюдением слушатель выходит на точку приема. Обычно это вход в одну из станций метро Москвы. Он должен опознать себя, держа в руках, например, журнал или газету. Он не знает, пойдет за ним наружка в этот день или нет. Его задача это обнаружить. После возвращения в школу слушатель пишет отчет, подробно описывая свои наблюдения и заподозренных офицеров слежки. Такой же отчет пишет и бригада наружки. Затем происходит обмен, и мы сравниваем свои впечатления. Это очень хорошая форма тренировки, так как каждая сторона может видеть свои ошибки и постараться не повторять их в будущем. Вот очередной такой выход в город. Их было уже больше десятка с участием Носова и ни разу он не засек за собой «хвост». Обнаружить реальную слежку даже от таких же как он новичков из «наружки» оказалось весьма непросто. Дмитрию не хотелось стать посмешищем, каким предстал один знакомец по имени Егор. Тот в первый же выход «обнаружил» десять пеших «топтунов» и четыре машины. Все они оказались неверными. Чтобы как-то спровоцировать возможную слежку, Носов зашел в один из книжных магазинов. Смотреть тут особо было нечего, все интересное он прочитал в своем будущем-прошлом, а лежащее на полках книги даром никому не нужны. Он прошел дальше в отдел технической литературы, там как раз можно было посмотреть наружу и попробовать вычленить «хвост». «Пустая затея», — подумал он с неудовольствием и раздражением на себя, потому как ничего подозрительного так и не приметил, ни людей, ни машин. Пошел обратно, но внимание что-то зацепило. Только не возможная слежка, а какая-то книга на полке. Носов стал внимательно просматривать корешки не понимая, что его могло заинтересовать. Но подсознание прямо-таки вопило, что он прошел мимо чего-то важного. — Не то, не то, не то… Книги конечно удивляли своей фундаментальной тематикой. Отчего-то вспомнилась байка, как японцы дескать покупали журналы вроде «Техника молодежи» и тому подобные издания технической направленности и потом реализовывали все это на практике зарабатывая миллионы. — Вот оно… и это уже не байка… Девушка! — подозвал он продавщицу. — Да? — подошла «девушка». — Мне вот эту книгу пожалуйста… П. Я. Уфимцев «Метод краевых волн в физической теории дифрацкии». «И вот что мне теперь с этим делать?» — подумал он, держав в руках в чем-то легендарную книжку, коя только-только вышла из издательства «Советское радио». Тираж оказался небольшой, всего в шесть с половиной тысяч экземпляров, но последствия у нее оказались мощными… хоть и спорными. Книгу требовалось срочно изымать из продажи, пока еще не поздно, если конечно действительно уже не поздно. Так что он, наплевав на все процедуры, отправился прямиком в Фуркасовский переулок, где потребовал срочной встречи с самим заместителем начальника Управления «С» ПГУ Барышниковым. Тот оказался на месте и даже принял его. — Я конечно собирался встретиться с тобой, но все же думал, что это случится несколько позже, после окончания твоей учебы, — сказал генерал-майор с несколько недовольным видом. — Прошу прощения, но дело действительно срочное и не терпит отлагательств. Возможно время идет на часы. Я даже рапорт не составил, все на словах. Если ситуация не стоит выеденного яйца, я готов принять любое наказание. — Хорошо. Что у тебя? — Вот… Дмитрий положил книгу на стол. — И? — Товарищ генерал-майор, я не специалист по всем этим радиоволнам, но даже мне стало ясно, что вот эта книга если она попадет на Запад сэкономит капиталистам даже не десятки, а сотни миллионов долларов, может даже миллиарды. Я уже молчу о времени, что они сэкономят, тут не годы, а десятилетия исследований. Ведь здесь описывается по факту принципы радиомаскировки техники! Представьте себе самолет-бомбардировщик или корабль особой угловатой формы, который будет просто невидим нашими радарами! Да, это была та самая книга с помощью, которой американцы развили стелс-технологию и построили свои знаменитые самолеты-невидимки. А потом в девяностые сам автор будет консультировать американцев. Про эту историю сняли телепередачу которую Дмитрий с интересом посмотрел. Дескать американцы по достоинству оценили гений советского ученого и реализовали его идеи на практике, а наши, как всегда, прощелкали хлебалом ибо нет пророка в своем отечестве. Так ли уж эти самолеты в действительности были невидимы, это конечно спорный вопрос, говорили, что советские РЛС их как раз хорошо засекали, и вроде даже в Югославии сбили один или два, причем устаревшими зенитными ракетами… Но факт остается фактом, американцы тупо скупали все подобные книги, о чем узнают только в конце шестидесятых, и просеивали через мелкое сито вылавливая крупицы полезной информации. И крупиц этих было не так уж и мало. Просто история с этой книгой оказалась самой громкой. Носов решил, что стоит обломать им свободный доступ к информации несколько пораньше. Ну и лишний раз перед начальством засветиться тоже не мешает, тем самым набрав перед «главным боем» несколько очков, чтобы к его словам отнеслись с большим вниманием. Удача в общем-то, что его подсознание выцепило это имя, а так он и не вспомнил бы об этом факте несмотря на всю свою отменную память. — Так уж и невидим?.. — Может и увидят, но когда уже поздно станет… — нагнетал Носов атмосферу, — и его уже можно будет узреть просто глазами. А бомба уже падает на цель… — Кхе! — поперхнулся Барышников. — Скажешь тоже… Генерал-майор взял книгу в руки, но с таким видом, словно это было что-то неприятное или ядовитое. — У меня есть лишь робкая надежда, товарищ генерал-майор, что это какая-то наша игра с целью дезинформации противника, чтобы заставить его потратить эти миллиарды на… пустышку. Но если нет? — Думаешь особый отдел, где учится или работает этот Уфимцев проглядел стратегически важную информацию и допустил ее в открытый доступ? — И на старуху бывает проруха, товарищ генера-майор. И я не знаю… понимают ли наши коллеги с чем имеют дело. Кто они по своему основному образованию? Повторяю, очень надеюсь, что это наша игра. Но если нет? Американцам, по сути, не надо внедрять никого в наши секретные учреждения, вербовать агентов… Зачем, если и так все в открытом доступе? Бери и покупай не задорого, всего-то пять рублей книжка… Я бы проверил все магазины и поспрашивал продавщиц на предмет покупателей, что брали скопом книги такого рода. — Хм-м… Барышников еще раз посмотрел на книгу. Полистал, посмотрел на многочисленные и при этом малопонятные графики и формулы. — Что ж, я понял твои опасения и по книге будут проведены все необходимые проверки в кратчайшие сроки. Не только по этой, но и вообще по подобной литературе, попадающей в свободный доступ… И еще, независимо от их результатов, выражаю тебе благодарность за проявленную бдительность. — Служу Советскому Союзу! Что до результатов поднятой Носовым шумихи, то заглянув через неделю в тот же магазин, обнаружил, что отдел с технической литературой закрыт, а после того, как он заглянул в него еще раз, стало ясно, что ассортимент предлагаемых к продаже книг сильно поредел. «Интересно, успели все-таки американцы купить книгу Уфимцева или нет? — задался вопросом Дмитрий. — Впрочем, это уже неважно, даже если успели — им станет не до самолетов-невидимок… если конечно мне удастся реализовать свой План». Интенсивная учеба продолжалась и, не все слушатели смогли ее осилить, примерно пятая часть состава оказалась отчислена за неуспеваемость, но как подозревал Дмитрий, это были скорее тихие саботажники осознавшие, что вся эта шпионская деятельность не для них, ну и разочаровавшиеся… понявших, что КГБ несколько не то, чем им казалось раньше. В общем начался процесс отрицательного отбора, если так посмотреть… Носов же подтянул спецдисциплину по слежке и выявлению оной за собой. Особенно хорошо у него получалось выявлять автослежку, когда он сам сидел за рулем машины. Правда тут надо отметить, что лишь несколько человек помимо него, проходили этот курс на практике, большинство же довольствовалось лишь теоретическими занятиями. Все дело в том, что личный автомобиль является в Советском Союзе большой роскошью и как результат — большинство слушателей не имели не только автомашин, но даже и водительских прав. Собственно, они только в Школе обучились вождению и получили права лишь в конце курса… Год учебы в «Школе 101» пролетел почти незаметно, и вот наступил июль 1962 года. Выпускникам предстояло сдавать экзамены, которые состояли из двух частей: практической и теоретической. Практические экзамены проходили на «Вилле». «Вилла» — это кодовое название части тренировочного комплекса «Школы 101», расположенного в черте Москвы недалеко от станции метро «Речной вокзал», как раз напротив маленькой церкви. Комплекс огорожен кирпичным забором, на воротах надпись: «Технологическая лаборатория». За воротами довольно обширное трехэтажное здание из кирпича песочного цвета. Этот комплекс использовался в основном для проведения УСО (Курсы усовершенствования для офицеров разведки, уже имеющих практический опыт работы за границей и намеченных руководством для продвижения по службе) и практических занятий для слушателей «Школы 101». На «Вилле» выпускникам предстояло провести десять дней. Обстановка воссоздавалась точно как в резидентуре за границей. Резидентом являлся начальник отделения. Все это время выпускники жили на «Вилле» безотлучно, как в посольстве. За это время им нужно было провести весь комплекс операций с агентами, используя все, чему их обучили за год. — Будете работать с «агентами», роль которых станут играть приватные преподаватели — офицеры разведки КГБ, вышедшие на пенсию, — пояснял начальник отделения. — Каждому слушателю выделяется два «агента», и в общей сложности нужно провести с ними девять операций: явку — первый контакт с использованием пароля, личную встречу, моментальную встречу, две тайниковые операции, обмен информацией с помощью технических средств и последнюю личную встречу. Перед каждой операцией вы должны провести три часа на заранее подобранном проверочном маршруте, стараясь выявить слежку. Вам так же предстоит провести одну из тайниковых операций, находясь под наружным наблюдением, естественно, незаметно для него, и осуществить один чистый и легендированный отрыв от наружки. Сразу поясню, что операции под наружкой и отрывы проводятся только для тренировки. В практической работе за границей это не применяется. Там, если разведчик только увидел слежку или заподозрил ее, можно прекратить проведение операции и вернуться в посольство… «Ерунда какая-то, — подумал с недоумением Носов. — Зачем вообще так „светиться“ с посольством? Почему не перейти полностью на нелегальное положение и работать автономно? Или из нас как раз готовят таких „светлячков“ для отвлечения внимания от реальных разведчиков работающих на „холоде“ в глубоком погружении?» Он как раз припомнил историю с провалом группы подобных разведчиков глубокого залегания в двухтысячных годах. Одна рыжая разведчица потом стала работать телеведущей на Рен-ТВ ведя дебильную телепередачу. Но задавать лишние вопросы Дмитрий не стал. Перед выходом на встречу с каждым беседовал «резидент». Обсуждались задания по легенде и планы проведения встречи. Некоторым из экзаменуемых было категорически запрещено угощать своих «агентов» спиртными напитками во время встреч, так как среди приватных преподавателей были запойные лица. Стоит ему немного выпить, и он уже не сможет остановиться неделю, а то и больше. Естественно, что все допускали те или иные ошибки в работе с «агентами». Перед первой явкой Дмитрию не удалось оторваться от наружного наблюдения. В соответствии с правилами, они продержали Носова под наблюдением три часа и затем бросили. Из-за этого он опоздал на основную встречу и ему пришлось выходить по запасному варианту через полчаса. — Почему опоздал? — спросил «агент». — Меня очень плотно держали под наблюдением… — честно ответил Дмитрий. Агент с перекошенным от гнева лицом вскочил со стула, но спустя десяток секунд, что он разглядывал Дмитрия пылающим взором, резко выдохнув, сел обратно, сварливо сказав: — Чему вас только учат… лопухов. Наберут по объявлению… Заруби себе на носу, ты никогда не должен говорить агентам о таких вещах. Это может их напугать и привести к потере источника. — Понял… — покаянно кивнул Дмитрий, понимая, что действительно как-то глупо лопухнулся. — Понял он… ну а раз такой понятливый, то должен оплатить и мое понимание… — Э-э… — снова протупил Дмитрий, не в силах поверить, что это «старик» требует с него взятку. — Я полковник, а это значит что? — Что?.. — То, что должно быть не меньше трех звездочек, но лучше — больше. — Понял… не дурак… — осенило наконец Носова, ведь перед ним сидел один из любителей бухнуть. — Но… Носов сделал намек, что им запрещено угощать спиртным. — Или хочешь, чтобы я тебя завалил? — Никак нет! — Тогда тащи! — Есть! Носов вскочил и метнувшись в буфет прикупил коньяк, лучший что там имелся. — Разливай… Не буду же я один квасить? Дмитрию не осталось ничего другого, как «уважить» «агента». «Агент» накидался очень быстро, хватило пяти стопок, чтобы его развезло в сопли. Ну и как все алкоголики начал пьяно жаловаться на жизнь. — Помяни мое слово… коррупция погубит нашу великую страну… Носов едва сдержался, чтобы не хохотнуть, услышав эту фразу, но не засмеялся, потому как было не смешно, тем более что он знал, что все так и случилось. — … Мы словно безрукий и безногий инвалид с одной лишь головой, что все видит, но ничего сделать не может… даже сказать… Удивительно, что об этом никто не знает, кроме нас самих и высших партийцев… даже менты в большинстве своем не в курсе… только высшие чины знают правду… Как же горько и смешно, что по стране при этом ползут слухи о неимоверном всесилии и влиянии КГБ, а мы ничего сделать не можем… Вот у меня во дворе слесарь живет… он не знает кто я… так он все время спрашивает, дескать куда КГБ смотрит… ведь воруют… много воруют… а мы дескать ничего не делаем… дескать куда мы смотрим… И что ему ответить, а? Вот скажи мне, что мне ему ответить⁈ А нечего ответить… стыдно… стыдно признаться, что такая «всемогущая» организация на деле превращена партией в бумажного тигра. Но знаешь… я попытался как-то объяснить ему… им… так мне не поверили… просто отмахнулись, сказав, что я все выдумываю… и такого быть не может. Но знаешь, что хуже всего? — Что? — Эту слепую веру в народе во всесилие и вездесущность КГБ очень умело используют партийцы, суки гнилые… отводя недовольство людей от партии и направляя его против нас… Твари… так и душил бы этих гнид… душил-душил, душил-душил… «Агент» опрокинул в себя еще одну стопку коньяка и продолжил «недозволенные речи»: — Знаешь почему они нас так ненавидят? — Почему? — Боятся суки! Боятся! Боятся и мстят нам за свой страх! Их прямо-таки корежит от осознания, что все может повториться как в 37-м! А еще знают, что мы про них все знаем и боятся еще того, что это все может всплыть в качестве слухов в народе! Не зря же Хрущев с помощью своей шавки Семичастного сейчас чистит наши архивы… НКВД по приказу Сталина уничтожил ленинскую гвардию партии, и нынешние руководители принимали в этом самое непосредственное участие. Если посмотреть даже на официальные биографии таких людей, как Хрущев, Брежнев, Косыгин, Подгорный и других, то ясно видно, что их профессиональная партийная деятельность началась с 37–38 годов. Это значит, что они заняли места замученных и уничтоженных людей. Но для того, чтобы быть замеченным и возвыситься, в то время нужно было выслужиться. А выслужиться можно было только одним путем — безоговорочно поддерживая репрессии и принимая участие в них. Я не имею в виду участие в казнях. Но активное участие в «выявлении врагов народа» и написании доносов на них в НКВД. Все они стукачи шедшие по головам своих ближних… Носов понятливо кивнул, при этом подумав: «Проверка на лояльность? И если „да“, то чья? Как говорится: стучать или не стучать, вот в чем вопрос…» — В НКВД тоже были проведены чистки в рядах старой гвардии, взамен которой Сталин набрал новых людей. Это были дети уничтоженных после революции «врагов», дети раскулаченных и сосланных крестьян, все, кто был зол на советскую власть и жаждал мести… — оскалился «агент». — Вот этим-то и объясняется невообразимый ужас репрессий 30-х годов. Вновь испеченные сотрудники НКВД не имели жалости к партийцам ленинской гвардии. Они уничтожали людей, уничтоживших их семьи… Дмитрий молча продолжал слушать откровения, а «агент» изливать душу: — Вот ты думаешь, почему я пью? А я тебе отвечу… потому что хоть и боятся нас эти гниды… а сделать мы ничего уже с ними не сможем… Старая гвардия уволена или разогнана по тьмутараканям… на ключевых местах стоят верные нынешним руководителям люди… Осталась всякая шваль… что сидит на жопе ровно… да набирается молодняк вроде тебя, ничего не знающий и ни на что не способный… богатыри не вы… Вот такие дела… «Агент» стал терять связь с реальностью, а его язык заплетаться, так что его бормотание стало уже не разобрать. «Это мы еще посмотрим, способны или нет…» — подумал Дмитрий, вставая. Но это был не последний косяк Носова. Во время очередного экзамена, когда «агент», по легенде советник-посланник посольства некой страны, сказал: — Посол уехал в отпуск и я сейчас возглавляю посольство… Носов пропустил это мимо ушей. На разборе полетов начальник отделения, потом отчитывал его: — Ты завалил операцию! Ты должен был попросить его ознакомить тебя с шифрами его посольства. Чему вас там вообще учат бестолочей⁈ И снова пришлось лишь стоять, понурив голову. Ну не оправдываться же тем, что во время занятий их ни с какими шифрами не знакомили несмотря на очень плотный график обучения. В общем если так смотреть, то годовой подготовки оказалось мало, чтобы вылепить настоящего разведчика. «Вообще конечно странно, в армии простого солдата сейчас готовят три года, но считают, что разведчика можно подготовить за год», — подумалось ему. — Я тут слышал, что нам собираются устраивать захваты, — поделился как-то новостью Демид. — Что еще за захваты? — Вроде как могут арестовать во время операции и подвергнуть допросу с пристрастием, то есть попросту избить и посмотреть, как мы это переносим… — Ерунда… — после короткой паузы взятой на обдумывание, ответил Носов. — Почему? — Серьезные разведки так не работают. Это вызовет аналогичную реакцию с нашей стороны, а никому это не нужно. Так что если и будут захваты, то с концами с имитацией под несчастный случай. А проверять нас так на экзаменах, тоже бессмысленно. Мы же знаем, что находимся среди своих… Надо быть ну очень трусливым человеком, чтобы не выдержать давления и «расколоться». Но как и странно один захват все же устроили, все тому же Егору, в смелости которого начальник отделения сильно сомневался. Но как потом выяснилось, никто его и пальцем не тронул. Продержали его немного в милиции, да и отпустили. Наконец прошли эти изнурительные десять дней, и слушатели вернулись в основное помещение школы. Мечта у всех была одна — отоспаться после этих операций, написания отчетов по встречам, отчетов по наружному наблюдению, по использованию технических средств… За эти десять дней все хорошо усвоили одно — в будущей работе разведчика бумаготворчество будет занимать не менее пятидесяти процентов времени. Сразу после возвращения слушатели начали сдавать экзамены по спецдисциплинам и иностранному языку. Все они завершились успешно. И вот наконец последнее собрание, где слушателей «Школы 101» поздравили с успешным окончанием Краснознаменного института КГБ и пожелали успехов в дальнейшей работе. Каждому в отдельности было сказано, в каком отделе или Управлении ПГУ они будут продолжать службу. Как и предполагалось, Дмитрий оказался распределен в Управление «С» ПГУ. После этого состоялся банкет с вином в помещении столовой. Все понимали, что преподаватели будут отмечать чрезмерное употребление алкоголя, но, несмотря на это, как это всегда и случается, многие на радостях основательно набрались, включая и преподавателей. На следующее утро, 26 июля, с больными головами слушатели навсегда покинули здание «Школы 101». Глава 16 После окончания курсов, полагался отпуск. Чем его занять Дмитрий не знал. Возня с «Миражом» много времени не занимала, а гастролировать с ними желания никакого не было, тем более что у них все шло достаточно ровно, благо один мажорчик за ними приглядывал, да папашу напрягал, чтобы никаких административных препон на их пути не возникало. — Приглашаю на свадьбу, — сказал Демид, решивший потратить отпуск на свадьбу с последующим же свадебным путешествием на Черное море. — Буду. — Может тоже с нами, на Черное море? — Можно… посмотрим, — кивнул Носов действительно будучи не против отдохнуть у моря и искупнуться. Свадьба у товарища получилась средней пышности, и Дмитрий подарил молодоженам телевизор, прикупил еще перед реформой на старые деньги несколько штук. «Надо бы продать остальные, как раз на поездку к морю хватит и не только», — подумалось ему. — О-о-о!!! — воскликнули гости, увидев такую роскошь. А один из гостей, друзей Демида, с завистью сказал: — Теперь сможешь футбольные матчи смотреть, а не по радио слушать! Мужская часть гостей согласно загудела. Послышались даже предложения прямо сейчас включить и настроить телевизор, дескать вот-вот начнется очередной матч, может его покажут. Тут уже не выдержала женская часть. — Смотреть футбол во время свадьбы⁈ Да вы что, совсем уже! — Ну да… — опомнились мужики. — Как-то оно не того… 1-го сентября 1962 года в 9 часов утра Дмитрий, загоревший на Черном море отдыхавший там дикарем, пришел в уже знакомое ему бюро пропусков КГБ с направлением в отдел кадров расположенного в комнате 701. Начальник отдела кадров Управления «С» ПГУ в звании полковника, объяснил: — Кроме семьи никто не должен знать, где ты работаешь в действительности. Для всех прочих, кто станет интересоваться, ты работаешь в Министерстве иностранных дел СССР, но это может еще поменяться. Все зависит от обстоятельств. Была выдана справка с места работы для предоставления в домоуправление, в которой стояло: «Сотрудник МИД СССР». — В районном военкомате твоя фамилия будет внесена в особый список сотрудников КГБ, которые выпадают из-под юрисдикции армии… Так же пояснил расположение некоторых служб в здании: — Седьмой и шестой этажи в этом крыле здания занимает Управление «С». На пятом этаже Управление пограничных войск. На четвертом этаже сидит председатель КГБ, туда без надобности ходить не нужно. На третьем этаже телохранители. На втором этаже располагается армейская контрразведка. Первый этаж занят административными службами. Столовая располагалась в вестибюле пятого подъезда, направо от входа. Работала по принципу самообслуживания. И вот наступил день, когда в отделе кадров Дмитрию наконец выдали удостоверение сотрудника КГБ, краснокожее, с гербом на обложке. «Получилось…» — выдохнул Носов, не до конца веря, что это так, разглядывая удостоверение в слегка дрожащей руке. Ставить рабочую задачу ему стал сам Барышников Владимир Яковлевич. Заместитель начальника Управления «С» Первого Главного Управления КГБ. Стоило Дмитрию войти в кабинет, как он сразу отметил весьма замученный вид генерал-майора. Набрякшие темные мешки под глазами, весь какой-то осунувшийся… Понятно, что не мальчик давно, нервная работа, но чтобы за год так сильно сдать? Тут явно сказывалось нервное перенапряжение последних недель. «Что у них произошло?» — подумалось Дмитрию, только сейчас осознавшему, что ранее встреченные сотрудники имели еще более хмурый вид, чем прежде. — Лейтенант Громкий, по вашему при… — Заходи, садись, — устало махнул рукой хозяин кабинета, после чего растер ладонями свое лицо, чтобы хоть немного взбодриться. — Знаешь главный армейский принцип? — Инициатива имеет инициатора, товарищ генерал-майор… — Зови по имени-отчеству… — поморщился Барышников. — Но ты прав Владлен. А ты у нас инициатор… Я много думал о твоем предложении и оно мне очень нравится… чем дальше, тем сильнее. Или откажешься от своей идеи? Отдашь на реализацию более опытным товарищам? — Никак нет Владимир Яковлевич. Готов приложить все усилия, чтобы реализовать свою задумку! — Что ж, я в этом нисколько не сомневался… Через неделю, я хочу увидеть твой оперативный план. — Э-э… товарищ генерал-майор… — Что? — Не поймите меня превратно, но как много людей увидит этот план? — К чему это ты? — Хватит одной утечки, чтобы… — Ты-то откуда узнал⁈ — вдруг воскликнул Барышников, хлопнув ладонью по столу в порыве раздражения. — Или уже успели растрепать⁈ — О чем?.. — Об, как ты выразился, утечке! — Э-э… не совсем понимаю, о чем вы… — Да?.. — резко успокоился замначальника Управления «С» ПГУ. — Нервы ни к черту уже… Не КГБ, а… Барышников болезненно скривился. — Предатель, товарищ генерал-майор? — осторожно спросил Дмитрий. Тот вздрогнул, а потом всмотревшись в Носова, как-то обреченно кивнул. — Предатель, еще какой предатель Владлен… всем предателям предатель… Ладно, все равно скоро все узнают… переметнулся на сторону врага Анатолий Голицын, наш резидент в Европе… вся связанная с ним разведсеть обрушилась… идут аресты наших людей… так что да, я хорошо понимаю твои опасения… где есть один иуда, там и второй отыщется… Сейчас головы полетят… Дмитрий понятливо кивнул. Власть естественно воспользуется таким шикарным поводом, чтобы убрать опасных и неугодных для себя людей. Носов подобрался. Не воспользоваться такой удачной ситуацией было бы неразумно. Именно сейчас руководство ПГУ должно стать особенно податливым для внедрения новинок, дабы предотвратить подобные провалы в будущем. — Товарищ генерал-майор, разрешите вопрос по этой теме?.. — Давай… — Почему для определения потенциальных предателей не используются полиграфы? — Хм-м… Барышников на несколько секунд замер, словно застигнутый врасплох на месте преступления. — Вам рассказывали об этих приборах в Школе? — Нет… и это меня удивило. — Откуда ты тогда знаешь об этом способе выявления лжи? — Хоть убейте, не помню, где слышал или читал, но знаю, что еще во время Первой мировой войны американцы так разоблачили у себя немецкого шпиона. — Вот как? — Так точно. И мне удивительно, что КГБ не пользуется таким инструментом, хотя, казалось бы, в нашем деле это необходимо, ведь если проводить регулярные проверки, то можно выявить предателей, и отказ от использования полиграфа выглядит как… отказ здорового человека от использования в драке с сильным противником левой руки. По сути, сами себя делаем добровольными инвалидами, в то время как наш противник не стесняется использовать обе руки. — Хм-м… мн-да… говорящая аналогия… Скажу честно: никогда не задумывался об этом… Барышников выглядел при этом несколько растерянным, словно сам удивлялся такому положению дел. — Но видимо раз не используются, значит на то есть причины… Наверняка это средство можно обмануть. — Наверное… но согласитесь Владимир Яковлевич, пока научатся обманывать, можно выявить неблагонадежных. — Пожалуй… Но еще есть элемент возможной обиды, дескать мы не доверяем своим людям, что тоже может плохо сказаться на морали. — Не знаю, товарищ генерал-майор… Лично я бы с пониманием отнесся к подобным проверкам. Не зря же говорят, что доверяй, но проверяй. В конце концов лучше потерпеть недовольство, чем одна пропущенная гнида сдаст десятки, а то и сотни агентов врагу обрушив всю систему разведки, кою потом придется восстанавливать многие годы. — Это да… — У меня вообще возникло подозрение, что неприятие использования полиграфа было внедрено в наше сознание врагом нашей службы в том числе и для того, чтобы его самого так не раскрыли. Ведь если проверять, то всех без исключения. — Хм-м… действительно. — В общем товарищ генерал-майор, мой план не имеет смысла, пока точно не будет ясно, что люди о нем знающие проверены и перепроверены, что никто из них не является предателем и не сдаст все противнику. Как вы правильно сами сказали, где есть один иуда, там и второй отыщется. Барышников согласно кивнул и после короткой паузы сказал: — Ты прав… риск слишком велик. Ладно… план все-таки готовь, а что до всего остального, я подумаю, что можно сделать… Когда молодой, но перспективный сотрудник ушел, генерал-майор Барышников замерев словно статуя, уставился в окно и смотрел на улицу невидящим взглядом. Спустя минуту, опомнившись, он взялся за трубку телефона и набрав нужный номер, спросил: — Михаил Степанович, есть минутка для разговора? — Заходи… поговорим, — раздалось в ответ после короткой паузы. Уже через десять минут Барышников находился в кабинете своего нового непосредственного начальника генерал-майора Цымбала, что был на десять лет младше своего подчиненного. — Что случилось? — спросил хозяин кабинета, так же, как и заместитель выглядевший не самым лучшим образом. Но оно и понятно, ПГУ вышло на форсированный режим работы не только и не столько из-за предательства «аристократа», сколько из-за начавшейся операции в Карибском море, с поставками ракет на Кубу, и сейчас кровь из носу требовалось выяснить реакцию американцев, коя могла оказаться самой непредсказуемой, потому вся агентура в США была нацелена на эту тему, а такая активность сопряжена с риском выявления агентов, а через них — резидентов, ну и как следствие можно потерять всю разведсеть. — Что-то новое? — Нет Михаил Степанович, но вопрос нужно решить в ближайшее время. На проработке стоит серьезная операция и нужно чтобы не случилось ни одной осечки. — Что за операция? — Она пока в процессе разработки и заключается в политическом подрыве американского режима на территории самих США. Если все пойдет, как задумано, то… американцам станет сильно не до нас на многие года если не десятилетия, это еще мягко говоря. Потому не должно быть ни одной утечки с нашей стороны от посвященных. — Ясно и очень интересно… И что ты хочешь от меня? — Санкции на аппаратную проверку всех возможных причастных к операции. — Аппаратную? — нахмурился Цымбал. — Так точно. На детекторе лжи. Глава ПГУ сцепил пальцы рук и закаменел лицом. — Детектор лжи значит… Барышников кивнул. — А ты знаешь почему мы до сих пор не пользуемся ими? — Догадываюсь… — Значит должен понимать, что как только просочится информация о том, что мы стали использовать в своей работе полиграф, там… — показал в потолок глазами Цымбал, — начнется такой переполох и вой, что нас сметет как пушинки в ураган. И хорошо если в какой-нибудь Мухосранск занесет… Я не собираюсь так рисковать. — Это если узнают… — Ну ты же не наивный юнец Владимир Яковлевич, чтобы на таком уровне играть в партизан… Ты же ведь не думаешь, что такой аспект можно будет удержать в секрете хоть сколько-нибудь долго? Собственно, я же и доложу обо всем Семичастному, а он, ты сам знаешь, чей человек… — Им, — повторил Барышников движение глаз в потолок, — нечего бояться. Они уже обезопасили себя от всяких проверок, они как жена цезаря — вне подозрений, но подумайте вот о чем Михаил Степанович… у нас за последнее время произошло сразу два крупных предательства, сначала сбегает Богдан Сташинский и сдает, что именно он убил Льва Ребета и Степана Бандеру, а также то, что ему было дано задание на ликвидацию Стецько… которого он почему-то убивать не стал… А теперь еще дезертировал Анатолий Голицын. Ну и я молчу об Олеге Пеньковском коего мы вынуждены пока оставить на свободе, чтобы не засветить нашего агента в АНБ… Да, вы к этим провалам ПГУ отношения не имеете, не прошло и года как вы заняли нынешнюю должность, но… проблема в том, что пример дан… Давайте говорить прямо, мы не знаем сколько потенциальных предателей состоит у нас на службе, а главное и самое поганое — сколько из них готовы при малейшем удобном случае дезертировать как Сташинский и Голицын с Пеньковским и прочими Гузенко с Хохловыми, получив за это свою банку варенья и ящик печенья. Но как я уже сказал, пример успешного предательства у всех перед глазами… не случится ли в самый ближайший период эффект снежной лавины спущенной этими камешками? И кого эта лавина под собой погребет?.. Глаза генерал-майора Цымбала расширились. Он ясно понял на что намекал его зам. Если вдруг в ближайшее время пойдет вал предательств, да еще на фоне событий на Кубе, то это все повесят на него и тут уже место городского главы КГБ в самом зачуханном Мухосранске будет за счастье. Особой верой в людей он не страдал и понимал, что многие из разведчиков, пожив некоторое время на Западе изрядно менялись в моральном плане. Даже самые ярые патриоты и коммунисты начинали задумывать о… всяком, особенно на контрасте после возвращения. Собственно, он сам частично тому пример. С 45-го по 51-й год он работал в Риме, а потом с 54-го до 59-й — в Париже и воочию видел разницу в жизни людей там и тут. Потому очень немногие отправлялись в повторную командировку на Запад. И от дезертирства многих из них до сих пор удерживала угроза возмездия, ну и «заложники» в виде семьи. Именно потому тех же переводчиков для групп советских граждан, по какой-то надобности выезжающих в капстраны, набираются из мажоров — детей дипломатов и высокопоставленных партийных чинов, потому как их побег будет означать репрессии против родителей, что потеряют сразу все. Так что тут работал не только и не столько блат, сколько желание обеспечить хоть какую-то гарантию верности. Но времена меняются, так называемая Оттепель задела не только искусство, но и прочие сферы жизни и даже разведка попала под влияние. Так что сейчас жесткие методы стали не в чести, все старались отмежевать от «сталинщины». Ныне в моде гуманизм и все такое… С недавнего времени для нелегалов стали практиковать выезд с женами. — Проклятье… — Потому нам нужно провести проверку всех наших людей Михаил Степанович. Сколько из них уже работает на ЦРУ или ФБР, МИ-6 и прочие разведки противника? Сколько готовы предать за тридцать серебряников? Собственно выявление уже имеющихся предателей укрепит ваше положение и даст перспективу дальнейшего роста… На это Цымбал лишь чуть поморщился. — Плюсы я и сам понимаю… Надо придумать как продать идею полиграфа Семичастному, чтобы он, а точнее, — Цымбал снова показал глазами на потолок, — дал добро на эту задумку. Выявления предателей в КГБ будет маловато… сам знаешь… Некоторые только порадуются тому, как мы в очередной раз сядем в лужу. Барышников понятливо кивнул. КГБ боялись, а источник своего страха всегда хотят уничтожить. Совсем уж ликвидировать КГБ не станут, не дураки, понимают, что такая служба государству необходима, но постараются придавить как можно сильнее. Отсюда все эти реформы с постоянными реорганизациями Управлений и отделов. Если в ПГУ еще относительно стабильно, то у остальных творится настоящий кавардак. — С помощью полиграфа можно выявить засланных казачков от политических противников, а также тех, кто действительно верен. Старых… товарищей конечно проверять никто не станет, но вот из… кандидатов в команду вполне можно набрать преданных… что останутся лояльны своему патрону до конца, зная, что их на верность будут поверять на регулярной основе. — Хм-м… — призадумался Цымбал. — Это уже интересно… — Ну а если сам вдруг станет против, то можно дать ему понять, что это отличный инструмент для выявления тех, кто из доброжелателей хотят воспользоваться им как тараном, чтобы свалить своих соперников в науке или искусстве. — Нет… тут точно мимо, — с сожалением покачал головой Цымбал, немного подумав. — Вой и вонь до небес поднимется. Эти молчать точно не станут… и так от дерьма всяких диссидентов отмыться не можем. Помолчали. — Так что Михаил Степанович, мне подготовить группу, чтобы не терять время? Если будет однозначный запрет, то всегда можно все отменить. А так, если потребуют каких-то итогов для принятия окончательного решения, то можем показать первые результаты. Приборы ведь еще нужно создать и наработать опыт использования. Тут нахмурившийся Цымбал замолчал и надолго, только карандашом по столу постукивал, словно морзянку отбивал. — Не торопись… — наконец произнес глава ПГУ. — Сам знаешь, поспешишь — людей насмешишь. Там очень не любят, когда такие дела делают без их прямого приказа… головы вмиг слетят, стоит только лишь появиться подозрению, что мы что-то затеяли по своей инициативе… Я пока осторожно провентилирую вопрос у Семичастного, а до этого сидим тише воды, ниже травы… Понятно? — Так точно. Барышников решением «молодого» начальника оказался не слишком доволен, но в принципе понимал его резоны. Тут действительно как на минном поле, один неверный шаг и конец карьере. Рабочее место Дмитрию определили в одном из кабинетов «американского отдела» и его мягко говоря поразил режим работы в Конторе. Рабочий день в КГБ начинается в 9 часов утра. Опоздания, как ему сразу пояснили, не приняты, хотя никто специально не отмечает, в какое время пришел сотрудник. Первым делом брались за чтение газет во время этого процесса сотрудники то и дело травили анекдоты, причем весьма провокационные. Очень любил это дело сосед Носова в звании капитана водивший знакомство с сотрудниками, что занимались диссидентами. — Хотите новый анекдот⁈ — Давай! — Вопрос: Является ли коммунизм наукой? Ответ: Нет. Если бы он был наукой, его бы сначала попробовали на собаках. — Ха-ха-ха! От первого такого анекдота у Дмитрия глаза на лоб полезли, что конечно же заметили коллеги и засмеялись еще сильнее. — Думаешь провокация? — с ухмылкой произнес один из старичков в звании майора. Носов промолчал держа нейтральное выражение лица. — Не дергайся… в конце концов мы должны знать врага в лицо, чем дышат, куда бьют. Может ты знаешь чего-нибудь? — Нет… — Ну, тогда слушай еще один… За отличную работу в поле товарищ Иванова награждается мешком зерна! Звучат бурные аплодисменты. За отличную работу на ферме товарищ Петрова награждается мешком картошки! Снова хлопают в ладоши. За отличную общественную работу товарищ Сидорова награждается полным собранием сочинений Ленина! Опять аплодисменты, и чей-то голос: «Так ей, сволочи, и надо!» — Ха-ха-ха!!! После анекдотов обсуждали прочитанные или просто слышанные где-то новости. — О, китайцы сбили U-2! «А за день до этого гробанулся наш Ту-104 под Хабаровском», — вздохнул Носов. Далее следовал перекур, где снова травили анекдоты и делились слухами. Все это вызывало у Дмитрия, научно выражая когнитивный диссонанс. Все оказалось совсем не так как он ожидал от службы в КГБ, где все по его мнению должны были держать рот на замке и следить друг за другом. «А оказался словно в офисе мелкой фирмочки, кофемашины только не хватает и кулера с водой, — подумал он. — Потому как в крупной точно уже все заложили бы всех за проявление нелояльности». Наконец где-то к десяти начитается работа. Открываются сейфы, вынимаются дела и раскладываются по столу. Тут опять новый анекдот, значит, работа в сторону. Только начнешь что-нибудь писать, зайдет кто-нибудь из другого направления или отдела, так просто поболтать. Опять стоп. Часы показывают одиннадцать. — На производственную гимнастику становись! — раздается команда дежурного по коридору. Все выходят в коридор и пятнадцать минут сотрудники делают легкие разминочные упражнения. «Серьезно⁈» — офигевал Дмитрий от происходящего. Гимнастика дело конечно хорошее, но как-то не ко времени. Потому как после нее остается только 45 минут до обеденного перерыва. Какая уж тут работа! Тем более что на обед все стараются ускользнуть раньше, чтобы побыстрее пообедать и иметь еще время на свои дела. — Я в магазин! — предупредил всех капитан. — Давай… — кивнул майор и обратился к Носову: — В шахматы играешь? — Играю… — Давай партейку сыграем, — достал он доску из ящика своего стола. Делать нечего, как в прямом, так и в переносном смысле и Дмитрий подсел за стол к майору играть в шахматы. Кто-то курит, другие чешут языком ни о чем обсасывая услышанные слухи. Впрочем, надо было признать, что такая ситуация характерна для простых сотрудников Управления. Интенсивная работа начинается с начальника направления. Ему приходится постоянно сидеть около телефона на случай, если позвонит начальство. Начальник направления поддерживает все контакты с вышестоящим руководством, и они его дергают по всем мелочам. «Жизнь — это борьба. До обеда с голодом, после обеда со сном», — вспомнилась Дмитрию где-то слышанное изречение, созерцая сонную обстановку в кабинете. После обеда, как и по всему миру, сотрудники клюют носами и уж тут не до работы. Но работа, хоть и медленно, но идет. Письма в резидентуру пишутся ко дню отправки дипломатической почты, на телеграммы ответы даются довольно быстро. Рабочий день заканчивается в 6 часов вечера. — Раньше уйти можно с разрешения начальника направления, — дали ему расклады по рабочему дню, — но вот для того, чтобы остаться поработать после 18:00, необходимо иметь разрешение заместителя начальника Управления… В Управлении «С» существует система дежурства сотрудников. За 15 минут до окончания рабочего времени дежурный офицер приходит в приемную начальника Управления и начинает принимать ключи от комнат, которые сдаются в небольших опечатанных деревянных ящичках. Каждый ящичек опечатан личной печатью начальника направления. Личная печать есть у каждого сотрудника. Это бронзовый круг размером два сантиметра в диаметре, на лицевой стороне которого выдавлен номер. Личная печать используется для опечатывания своего сейфа. После того как все ключи приняты и зарегистрированы в специальной книге, дежурный проходит по коридорам и проверяет печати на каждой двери. Если печать какой-нибудь двери нарушена, то дежурный может вызвать из дома ответственного за комнату сотрудника и выяснить, в чем дело. После этого дежурный «сидит на телефонах». Звонки в нерабочее время бывают редко, но иногда может зазвонить телефон с гербом Советского Союза вместо наборного диска. Это правительственная связь. Дежурный должен принять сообщение и тут же передать его начальнику Управления, местонахождение которого постоянно известно. В 21:00 дежурный сдает свои обязанности профессиональному охраннику и отправляется домой. На следующее утро он должен прийти в Управление в 7 часов утра, открыть все двери, предварительно проверив печати, открыть форточки в комнатах для того, чтобы проветрить кабинеты, опять закрыть двери, дождаться начала рабочего дня и сдать дежурство секретарше начальника Управления. Заместители начальника Управления и начальники отделов, как правило, приходят на работу часа на полтора раньше всех сотрудников для того, чтобы иметь возможность в спокойной обстановке прочитать письма и телеграммы со всего мира. Во время рабочего дня это сделать не удается, так как все их время расписано по минутам для приема сотрудников Управления и совещаний. Глава 17 Поработав в центральном здании КГБ, Дмитрий постепенно начал понимать, что организация внутренней безопасности не такая уж драконовская. Как уже упоминалось, ведется круглосуточная охрана входов внутри подъездов здания. Вооруженная охрана осуществляет пропуск сотрудников, проверяя их удостоверения. Внутри здания постоянная охрана стоит только у приемной председателя КГБ на четвертом этаже. Кроме этого, существует патрулирование коридоров. Охранник проходит по каждому коридору один раз в час. В конце коридора в специальном ящике на стене находится книга, в которой охранник ставит свою подпись и время проверки. Основной целью этого патрулирования является противопожарная безопасность, отношение к которой довольно серьезное. Курение в здании разрешено только в специально отведенных для этого местах в коридорах. Курение в кабинетах запрещено. Никаких охранников с автоматами на каждом углу коридора, как это многие представляют, в КГБ нет. Проносить портфели и сумки в здание КГБ запрещено. Они сдаются в камеру хранения напротив здания. Если же необходимо пронести портфель в здание, то нужно иметь специальный вкладыш в удостоверение, который можно взять у секретаря начальника Управления. Неожиданные остановки и обыски сотрудников охраной не практикуются. Иногда с охраной происходят курьезные случаи. Однажды в коридоре центрального здания была обнаружена старая деревенская женщина, которая искала отдел, где продаются детские плащи. Она думала, что находится в магазине «Детский мир», расположенном рядом с КГБ. Охранник пропустил ее без вопросов, приняв за уборщицу. В другом случае на одном из широких подоконников в коридоре был найден спящий совершенно посторонний в доску пьяный мужчина. Как он попал в здание так и не выяснили. Ни один из охранников не признался, что видел этого человека, сам же мужик вспомнить не мог, когда и где он вошел в здание. — Я про внутреннюю тюрьму Лубянки много слышал… — во время очередного перекура как-то сказал Дмитрий. Сам он не курил, но чтобы не отрываться от коллектива, пришлось имитировать процесс и делиться сигаретами. — Увидеть хочешь? — понятливо усмехнулся капитан с которым Дмитрий неплохо подружился на почве анекдотов. Политические он рассказывать не стал, но вот прочие, про Чапаева, поручика Ржевского, на которых перевел часть анекдотов про Штирлица, зашли неплохо. — Да. — Ну, пойдем, покажу. — Вот так вот просто⁈ — Ага, — кивнул, посмеиваясь капитан. — Пошли… — чувствуя какой-то подвох, согласился Дмитрий. И они пошли. Спустившись на первый этаж на лифте 6-го подъезда, Дмитрий со своим проводником вышли во внутренний двор-«колодец», пересекли его, прошли узким коридором под зданием и вошли в дверь. За дверью оказалась… столовая. — Это шутка такая? — с подозрением спросил Носов. — Никаких шуток, — уже откровенно смеялся капитан. — Позволь тебе представить кафе «Узник», как мы эту столовку между собой называем. Тюрьма закрыта еще в 56-м. Помимо столовой в подвалах располагаются архивы. Сюда подходят также несколько тоннелей метро, которые соединяют КГБ с Кремлем, зданием ЦК и общей сетью метро Москвы… «А вот это уже интересно… — замерев на несколько мгновений, подумал Дмитрий. — Но что там с созданием службы тестирования на полиграфе?» Вообще изначально составленный Носовым План не предусматривал использования полиграфа, но после того как выяснилось, что КГБ вообще не использует этот инструмент, то он претерпел изменение, становясь проще и быстрее в достижении желаемого результата. «Если не получится зацепиться за эту службу, то придется возвращаться к изначальному Плану», — снова подумал он. А зацепиться, по его мнению, имелись все возможности. Барышников сам показал, что является апологетом идее, что инициатива наказуема исполнением ее инициатором. Хотя, конечно, имелся немаленький такой шанс, что возможность уплывет к контрразведчикам, что по идее должны бороться с предателями и шпионами. Но тут снова вступала в силу психология — никто не хочет выносить сор из избы и расписываться в собственном бессилии. В общем имелся значительный элемент неопределенности, что Дмитрия очень напрягал, и чем больше времени проходило, тем сильнее давило на нервы… Мелькнула даже мысль попробовать перевестись в контрразведку. «Но это возможно только если я завалюсь как разведчик на территории противника… что по Плану не предусматривается… по крайней мере в ближайшие лет пять, пока не будет выполнена вся запланированная программа», — подумал Носов. Глава КГБ Семичастный отвел взгляд от закрывшейся двери своего кабинета за которой скрылся начальник ПГУ генерал-майор Цымбал. Тот приходил с очень непростым вопросом. Понятно, что Цымбал только заняв пост начальника ПГУ не хотел слететь с него в ближайшее время, что было весьма вероятно если вал предательств вырастет, что будет выглядеть совсем плохо на фоне усиливающегося Карибского кризиса. «Да и мне прилететь может», — подумал он. Семичастный успел неплохо изучить своего патрона и был не в восторге от него. Слишком импульсивный, даже истеричный, не продумывает последствия своих шагов хотя бы на два три хода, отсюда одна ошибка за другой. Чем-то Хрущев напоминал главе КГБ императора Павла Первого. Такой же крикливый и непоследовательный. «Так что сегодня я на коне, а завтра в опале, — с нарастающим беспокойством подумал Семичастный. — Вот кстати одна из причин возможной опалы. Нам бы такого как его сын — Александр Первый. Кто-то вроде Брежнева…» Мысль была не то, чтобы нова, по крайней мере подспудно избавиться от Хрущева он был не против, но вот так ясно, с кандидатурой нового генсека… Вдруг возникшее воспоминание недавно случившемся «восстании» в Новочеркасске лишь утвердило его в мысли, что нынешнего генсека надо менять, а то если позволить ему править дальше, то он такого наворотит, сколько враги нагадить не смогут. «Так что полиграф как метод проверки окружения и новых кадров предлагать не стану, — решил он. — А то ведь и меня может захотеть проверить… тогда я буду иметь весьма бледный вид». Впрочем, он был уверен, что Хрущев при всем желании не рискнул бы пойти на такой неоднозначный шаг. Остальные взвоют, как узнают, а они узнают и скорее рано, чем поздно. Дескать, сначала низовой уровень проверяешь, а потом до нас дотянешься. Шиш тебе! И табакеркой… — Да и надо ли тогда вообще рисковать с этим предложением? Но подумав еще немного, взвесив все «за» и «против» решил, что надо, но исключительно в сфере разведки и контрразведки. К этой мысли и подвести Хрущева, благо, что он как человек хитрый, но не умный в этом плане управляем. Вспомнить только художественную выставку… Семичастный скривился как от кислого или даже горького с привкусом гнили, вспомнив об очередном предателе — Пеньковском. Пришло время его вскрывать. Вот только как отреагирует на это Хрущев оставалось загадкой, точнее на кого повесит ответственность за провал, тем более что нервы у того из-за ситуации вокруг Кубы были весьма расстроены, он стал особенно вспыльчив и груб в общении, это при том, что и раньше не особо сдерживался, кроя всех матом вдоль и поперек. — Может сорваться и меня «в Сибирь» отправить, — пробормотал Семичастный. — Но даже если не отправит, все-таки предательство Пеньковского случилось до моего назначения и тут я чист, то Цымбал прав… в любой момент может произойти вал предательств и тогда я точно окажусь с головы до ног в дерьме, особенно если в партверхушке мелькнет информация о том, что все это можно было предотвратить использовав полиграф, но я почему-то этого не сделал… Семичастный не сомневался, доброжелатели, что пожелают его утопить, всегда найдутся. Тот же Цымбал, чтобы усидеть на своем месте и смягчить удар по себе, а то и вовсе его отвести, пустит нужную утечку, дескать предлагалось решение проблемы, да только отказали и вот результат, и, стало быть, глава КГБ некомпетентен. «И Хрущев воспользуется этим поводом, чтобы в свою очередь не замараться об меня выгораживая… к тому же у него есть другие резоны избавиться от меня, ведь я сделал для него грязную работу вычистив архивы КГБ, а значит он теперь обязан мне. Но кому нравится быть кому-то обязанным? Да еще такому как он? Так что как водится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить… — пришел к неутешительному выводу Семичастный. — Значит нужно сделать так, чтобы у него в этом смысле оказались связаны руки». Позвонив в секретариат Хрущева, председатель КГБ записался на встречу. — Товарищ генеральный секретарь… — Чего это ты Володя официальщину включил? — несколько удивился Хрущев. Панибратства от подчиненных глава государства не допускал, но предпочитал, чтобы приближенные обращались к нему по имени-отчеству. По крайней мере Семичастный входил в число тех, кому это дозволялось, особенно в таких относительно приватных встречах. — Ситуация уж больно щекотливая… Никита Сергеевич… — Что там у тебя? Рассказывай, — нахмурился генсек. — На Кубе что-то случилось? — Нет. Предатель. — Еще один! — вскочил из кресла Хрущев. — Пидорасы! Вот чего им не хватает, а⁈ Чего⁈ Ведь катаются как сыр в масле! «Масла видать маловато», — мелькнула отстраненная мысль у Семичастного. Побушевав еще немного, Хрущев резко замолк и сел обратно в свое кресло. — Продолжай… Семичастный довел информацию о Пеньковском и предстоящем его аресте. — Как видите, товарищ генеральный секретарь, наметилась неприятная тенденция увеличения количества предательств… — Гниды… А контрразведка куда смотрит⁈ Совсем мышей не ловят! — Они ограничены в своих возможностях Никита Сергеевич. — Что значит ограничены⁈ — ярился Хрущев. — Чем они ограничены⁈ — Это негласный запрет, еще со времен Сталина… — Сталина⁈ — вскинулся Хрущев, люто ненавидевшего своего предшественника. — Плевать на Сталина и его запреты! — Не все так просто, Никита Сергеевич… — О чем ты? Что ты этим хочешь сказать? Ведь не просто так же сейчас про это сказал? — Не просто… Многим не понравится если мы применим этот способ. — Это почему? — Могут испугаться… — Почему? Что это за способ такой страшный? Ну же, говори! — Я предлагаю использовать детектор лжи. Именно он позволит существенно снизить вероятность предательства. — Детекторе лжи… Семичастный кивнул, пристально взглянув на резко присмиревшего Хрущева. Ну да, если уж даже, казалось бы, всесильный Сталин не рискнул использовать полиграф, то куда уж ему, лысому клоуну. Хрущев же кривился, тоже понимая всю сложность вопроса использования полиграфа. «Но, если только в разведке и больше нигде?..» — думал он. Каждое предательство, будь то побег сраного балеруна или разведчика, наотмашь било по репутации СССР на мировой арене, а значит и по нему, как руководителю, что его крайне бесило. Тем более что обстановка в стране была крайне сложной, догнать и перегнать Америку не получалось, наоборот любые попытки это сделать только еще сильнее увеличивали разрыв, лучше всего это было видно на примере сельского хозяйства и животноводства. И если пойдет вал таких предательств, то это всем окончательно покажет его несостоятельность как руководителя, что в свою очередь приведет к потере власти. Законы волчьей стаи, что царили на политическом Олимпе, не позволят ему оставаться в вожаках, ослабевшего вожака скидывают. Как скинули самого Сталина… обложили со всех сторон, а потом нанесли добивающий удар. Власть… Хрущев, выйдя победителем из жестокой схватки за трон, где ошибка — смерть, уже не мыслил себя не генсеком. — Используй свой детектор лжи… но только в ПГУ… — наконец после очень долгой паузы, произнес Хрущев. — Что до… соратников, то я объясню им ситуацию. — Есть, товарищ генеральный секретарь! — Масштабно! — в изумлении вздернув брови, произнес генерал-майор Цымбал, читая план операции в США составленный Носовым для Барышникова. — Смело… Самого Барышникова отправили в отставку сделав стрелочником по делу о Пеньковском, коего арестовали в середине октября. По идее планом операции должен был заниматься новый замначальника ПГУ, но видимо Барышников успел доложить о нем своему начальнику, расписав все в красках, оным заинтересовался сам глава ПГУ и взял на личный контроль. Тем более что его новому заму еще требовалось вникнуть в прежние дела, так что тут не до новых операций. — Теперь понимаю для чего Владимир Яковлевич так активно выступал за проверку всех возможных причастных лиц к этому делу… если такое вскроется… Цымбал покачал головой. — Ты в курсе, как он предложил проверять на верность? — Да. — И как? — С помощью полиграфа. — Хм-м… чего это он с тобой так разоткровенничался? Тема все-таки неоднозначная… — Потому что это моя идея, товарищ генерал-майор. — Ах вот оно что… Верю. После этого твоего плана — верю. Дерзкий план… Начальник ПГУ находился под сильным впечатлением от того предложения, что принес ему этот молодой сотрудник. Развалить США изнутри на несколько отдельных враждующих между собой частей это… сильно. Дух захватывало от перспектив. Так что да, если план операции принять в работу, то уровень секретности для него нужно обеспечить высочайший, из серии «Перед прочтением сжечь». Цымбалу так же нравилось поведение сотрудника, составившего сей план. Ведет себя уверенно, спокойно, и это не маска, ему действительно словно все равно, примут его план в работу или нет. Дмитрию действительно стало все равно, этот план он так или иначе собирался реализовывать. Что до полиграфа, то… Носов вдруг понял, что неважно создадут официальную службу или нет. «Чего я вообще зациклился на официальном признании? — удивлялся он. — Это нужно только лишь для выявления предателей среди разведчиков. А для внутренней работы, можно обойтись и без этого, напустив туману с секретностью… что до самого детектора лжи, то он не такой уж и сложный, так что „технологи“ что лепят как пирожки усилители звука к музыкальным инструментам, вполне могут его изготовить». — Что до использования полиграфа, — после паузы продолжил Цымбал, — то разрешение на его использование дано. А поскольку идея твоя, то тебе ее создавать и вести на начальном этапе. Сам же проверишь всех причастных и если где-то произойдет провал, то это будет исключительно твой провал. Носов чуть усмехнувшись, понятливо кивнул. — Одним выстрелом убьем сразу двух зайцев. Зашлем тебя в США и ты проверишь тамошнюю резидентуру. — Сколько человек я могу привлечь к работе с полиграфом? — Чем меньше, тем лучше. Но человека три-четыре подбери. Пусть будет две группы, одна для работы за границей во главе с тобой, и одна останется здесь. — Ясно. — Да, кстати… Владимир Яковлевич ходатайствовал о твоем награждении по делу «Библиотека», это когда по твоей наводке выяснилось, что в свободном доступе можно достать секретные сведения, я поддержу, но это скорее авансом на будущее… за проверки на полиграфе. Так что 7-го ноября на торжественном построении состоится твое награждение орденом «Знак почета». — Благодарю, товарищ генерал-майор. — Можешь звать меня по имени-отчеству. — Спасибо, Михаил Степанович. — Все, можешь идти. Составь методику проверки на полиграфе и отработай ее… — Можно на приговоренных к расстрелу. В этом случае точно будет ясно работает методика или нет, и где надо внести поправки. — Точно! В общем тебе карты в руки. На все про всей тебя месяц. Полиграф доставят со дня на день, приказ на его изготовление отдан. Ступай. — До свидания, Михаил Степанович. Технический отдел в принципе сносно справился с задачей и изготовил агрегат достаточно компактный, всего-то с большой чемодан размером и его можно было переносить вдвоем. Плохо то, что там использовались лампы. «Работает и ладно», — решил Дмитрий. — Для работы внутри страны сойдет, — все же высказал он претензию Цымбалу во время очередного доклада, — но для работы за рубежом хорошо бы использовать технику без вот этой лабуды… Носов покопавшись в архивах КГБ выяснил, что оказывается в СССР еще в двадцатых годах велись работы по созданию полиграфа, в частности Александр Лурия, работая с настоящими преступниками создал вопросную методику выявления лжи. Но его работы власти обвинили в антинаучности, сам прокурор Вышинский заявил, что психологии не место в судебной системе, является абсурдом и грубейшим нарушением прав человека, дескать использование полиграфа — недопустимый психологический нажим на личность, искажающим реальные факты… Носов только сплюнул, когда прочел это высказывание прокурора всея Советского союза. «То есть мордовать человека можно, не давать ему спать, пытать жаждой, а вот полиграф — это варварство», — зло думал он, вспомнив, что его прадеда вот так же однажды забрали из дома, обвинили в троцкизме и больше его родные не видели. Так же в архиве КГБ были найдены работы американских специалистов по данной теме, Джона Ларсена и официального отца детектора лжи, что запатентовал полиграф — Лэнэрда Килэра. Начальник ПГУ генерал-майор Цымбал лично присутствовал на первых опытах использования прибора. В качестве подопытных использовали заключенных до конца отрицавших свою виновность в предъявленных им обвинений: убийства, кражи, изнасилования. — Как видите Михаил Степанович, ложные ответы очень четко выделяются, — показал Носов на ленту, где были отмечены резкие пики отражающие изменение ритма и силу пульса, дыхания и давления. — Восемь из десяти обследованных человек безусловно виновны, а вот с этими двумя есть вопросы к следствию… Изнасилования либо не было, либо было все по обоюдному согласию, собственно, из ответов следует второй вариант. Но я бы тут жертву еще проверил на полиграфе, а то может мужик считает, что все по обоюдке было, просто девка ломалась для вида, ну и потом в отказ пошла, поняв, что мужика не удалось захомутать, ведь жениться он на ней не сбирался, вот и отомстила. Ну а убийца, сдается мне, что действительно не виновен, а взят по ошибке, решили на него висяк повесить, раз уж все равно статью аналогичную имеет. — Да-а… Генерал-майор Цымбал находился под явным впечатлением от работы полиграфа. — Признаться, я думал, что будет все не столь однозначно… — Да. Тут главное не попасть на паталогического лжеца. Но это все-таки больше патология мозга и встречается она не слишком часто. Такие люди идут в мошенники. — Угу… Что до этих двух случаев, то проверим для гарантии! А пока готовься к проверке выезжающих на задания, будем выявлять потенциальных предателей… Работа началась и практически сразу пошли результаты. Из готовящихся к командировке разведчиков сходу выявили одного, что готовился сам предложить свои услуги иностранным спецслужбам и еще трех, что согласились бы на вербовку если бы им предложили достаточно хорошие условия в плане вознаграждения. Цымбал только за голову схватился, когда получил первые результаты. — Сколько же уже работает на врага?.. — Михаил Степанович, считаю, что нужно проверить всех, кто работал за границей. Кто-то может оказаться спящим агентом… Начальник ПГУ только сокрушенно кивнул. А потом криво усмехнулся: — Тогда и меня надо проверять… — Уверен, что вы чисты и верны делу Ленина, так что можно устроить показательную проверку… — Устроим… мне скрывать нечего. В целом комитетчики восприняли проверку на полиграфе с пониманием, что неудивительно на фоне скандала с Голицыным и Пеньковским. Понимали, что у начальства задница начала подгорать, вот оно и начало лютовать с перестраховками. И снова удача, хотя это с какой стороны посмотреть. В общем сходу выявили агента МИ-6. Ох как же матерился обычно выдержанный начальник ПГУ! Рвал и метал. Оно и понятно, английский агент стремительно шел вверх по карьерной лестнице и вскоре мог занять очень важную должность. «Вот бы Андропова успеть лично проверить», — немного помечтал Носов. Очень уж в свое время о нем противоречивые слухи ходили, вплоть до того, что он агент ЦРУ. Но увы, если и получится проверить, то не скоро. «Проверим, никуда он не денется, — подумал Носов. — Ну, или если предатель, то сбежит, что тоже станет ответом». Несколько человек из тех, кто подлежал проверке, кстати, пропало. Все-таки удержать в секрете испытание на полиграфе не представлялось возможным, особенно после того, как сам генерал-майор Цымбал прошел тестирование. Пока шли проверки, Дмитрий все-таки заказал еще один комплект полиграфа у «технологов». Ребята не подвели и сделали прибор в три раза меньше и легче, чем Конторский, обойдясь без использования радиоламп. Глава 18 С этим неучтенным полиграфом Дмитрий в начале января 1963-го года заявился к своему самому близкому товарищу — Демиду, коего ему удалось привлечь в свою группу как заместителя с тем, чтобы он потом сформировал вторую группу, что станет работать внутри СССР, когда он сам, наработав опыт, поедет с проверками по зарубежным резидентурам. — Что-то случилось? — спросил он озадаченно. — Нет… поговорить пришел. Жена дома? — К подругам пошла… они там шьют всякое разное… — Это хорошо. Так что пустишь для разговора? — Заходи… Дмитрий прошел в квартиру, так называемую малосемейку, кою Демиду выделили как семейному. Сам он жил в общежитии. — Зачем это? — спросил Демид, когда Дмитрий положил чемоданчик на стол и открыв, показал содержимое. — Поскольку я хочу поговорить с тобой о непростых и даже опасных вещах, то хочу, чтобы ты проверил меня и убедился, что я не провокатор. Или сразу отказаться от разговора и прогнать меня прочь. Это я тоже пойму. — Хм-м… даже так? Демид пристально вгляделся в Носова. — Я не стану тебя проверять… как и гнать. О чем ты хотел поговорить? — О будущем. — Сильно… — еще больше удивился Демид. — Ты записался в пророки? — Нет, — грустно усмехнулся Дмитрий. — Но я вижу достаточно, чтобы из увиденного сделать выводы. Ну так что, рассказать к каким выводам я пришел? — Рассказывай. И Носов стал рассказывать о том, к чему приведет безнаказанность партэлиты, о неэффективности в хозяйственных отношениях, пофигизме, воровстве, о том, что элита однажды захочет прибрать все к рукам дабы заиметь возможность передать все своим детям или продав за бугор уехать туда самим и жить красиво… — Все еще не хочешь меня проверить на детекторе? — Нет… — с хмурым видом ответил Демид. — Даже гнать не стану и закладывать. — За последнее благодарю особо. — Но зачем ты мне все это рассказал? — Сначала ответь: ты согласен с моими выводами? — Полностью, — после короткой паузы, кивнул Демид. — Я сам о чем-то подобном думал… просто не смог оформить все так четко и наглядно. — Вопрос в том, желаешь ли ты оставить как есть? — Да ты что⁈ — Ну, мало ли?.. Дослужишься до генеральского звания, обрастешь связями, подготовишь своих детей и когда все посыплется, сможешь подхватить жирные куски в виде пары заводиков… лет шестьдесят тебе будет, если не забросишь себя, то останешься еще крепким и еще успеешь прихватить богатой и красивой жизни, на личной яхте будешь плавать, особняк на Багамах или еще в ком райском местечке. — Кхе-кхе! — аж поперхнулся Демид. — Неожиданно… Ты прямо змей-искуситель… Хм-м… в чем подвох Влад? Я успел узнать тебя достаточно… чтобы понять, что ты не идейный фанатик… тебя не устраивает то, что есть сейчас, но при этом не сильно нравится то, что в итоге получится. А ты точно смог бы подготовиться к тем событиям, о которых говоришь и стал бы хозяином жизни с заводами и пароходами… то бишь яхтами. — Смог бы. Больше того, я смог бы устроить себе на Западе красивую жизнь и сейчас. — Верю… тогда почему? — Скажу так… коммунизм как идея… принцип общественной жизни мне нравится… эта формация позволяет концентрировать ресурсы для больших проектов, амбициозных… она дает жизни смысл… как отдельному индивидууму, так и обществу в целом. Обществу нужна цель… она морально возвышает… делая человека человеком… если хочешь. — А капитализм разобщает… — Верно. Человек человеку — волк, вот девиз капитализма. Каждый сам за себя. Умри ты сегодня, а я — завтра. Я не хочу жить в окружении… диких животных, что рвут друг друга ради куска получше. Я не хочу жить в обществе, где главная цель людей: сладко пить, жрать, спать и сношаться… Я не хочу сам становиться таким животным. Мне нужна цель Демид. Цель, ради которой можно пожертвовать собой… гореть. Я хочу трудиться ради чего-то большего чем просто сраная яхта с красивыми блядями готовыми на все за пачку денег или особняк на личном острове. Я хочу, чтобы и мои дети тоже были людьми, жили в чистом и светлом обществе которое тоже имеет какую-то возвышенную цель, чтобы его переполняло от восторга от осознания того, что он вместе с другими людьми работает для чего-то значимого… да хоть строит космический корабль для полета к другой звезде… чтобы он познавал, развивался прежде всего духовно, а не был… потребителем, — буквально сплюнул это слова Дмитрий, — главной целью которого будет купить новый айф… какую-нибудь новую техническую хрень или модную шмотку. Понимаешь меня? Дальше развивать Носов мысль не стал, хотя много чего еще мог сказать, просто сейчас это было бы лишним. Ну, например о том, что люди стали этакой биомассой — гумусом на котором выращивали дикие состояния всякие религиозные тоталитарные секты, инфоцыгане, просто телефонные и интернетмошенники. Но эти скороспелые богачи, а также мажоры — детки миллионеров… какие же они оказались нищими духом. Все на что хватило их фантазии — это скупать дорогие машины и устраивать ночные заезды. И чтобы хоть чем-то заполнить пустоту срывались во всякое непотребство вроде «голых вечеринок» и оргий. Ни одного созидательного действия… Дмитрий так же считал, что одной из главных причин демографического кризиса, по крайней мере в России, является отсутствие идейного смысла жизни… общественной пассионарности. Людям нужно желать, чтобы их дело продолжили потомки, а если нет никакого дела и нечего продолжать, то и потомки вроде как не нужны… Материнским капиталом тут ничего не исправить. Фактически европейская цивилизация, а вместе с ней и русская окончательно умерла в 21-м веке не сумев выйти из идеологического кризиса, идея общества потребления стала могильной плитой, дальше уже агония, что продлится 200–300 лет и все… Может потом еще останутся какие-то замкнутые анклавы европейцев, какие-нибудь сектанты вроде амишей или староверов, но это будет сродни анклавам диких полинезийцев или там индейцев в джунглях Амазонки. Но по мнению Дмитрия, скорее всего азиаты и африканцы, что вскоре колонизируют Россию и Европу, исповедующих агрессивный ислам эти анклавы уничтожат… ибо по их мнению неверные недостойны жить… ну, разве что в качестве рабов, и вымрут белые европейцы, что твои неандертальцы. Но это если ничего кардинально не изменится в будущем… что точно не проглядывается с учетом возможно начавшейся ядерной войны, что сократит и без того невеликий срок «агонии». Разве что сама ядерная война, что-то сдвинет в сознании, но… сомнительно. «Или сейчас в настоящем-прошлом самым кардинальным образом не изменю ситуацию я», — подумал Носов. — Абсолютно, — долетел словно издалека до Дмитрия ответ и вернувший его из задумчивого состояния в реальность. — Но… ничего этого не будет… если все останется как есть… — И… что ты предлагаешь? — спросил Демид. — Вернуть корабль на прежний курс… для чего придется встать за штурвал. — Кхм-м… и как ты это представляешь? — Да в общем-то просто… Другое дело, что для этого нужно несколько больше людей. — Да… вот только где ты их собираешься брать? — Согласен. Это главная проблема… при этом нужно отбирать тщательно, потому как мы сейчас будем в положении сапера, одна ошибка и ага… Полиграф тут нам в помощь… но все равно, придется работать очень тщательно, без единой осечки. — Так что, есть у тебя ответ на этот вопрос? А то мы можем рассчитывать лишь на пару-тройку ребят со своего курса по Школе и то без гарантии. — Есть… Нужно как-то выйти на старые кадры… которые в свою очередь могут дать наводку на достойных людей. — Есть такой контакт? — Сомнительный… придется проверять. Но я тебя хочу спросить: ты со мной? — Да. Проверять на полиграфе будешь? — Нет. Если я ошибся в тебе, и ты, кого я считаю правильным человеком, меня сдашь, то значит… гори оно все огнем… и мы не достойны лучшего. Бутурлин несколько удивился звонку от своего бывшего подопечного с просьбой о встрече, все-таки он больше не его куратор. Но видимо парень попал в какую-то неприятную ситуацию, раз ему потребовалось «посоветоваться». Оставалось решить, стоит ли ему вписываться за Громкого. Ввязываться в чужие проблемы не хотелось, но проснулся профессиональный интерес. «Ладно, послушаю, что там у него случилось и на месте уже определюсь», — решил он. Встреча была назначена в кафе «Ромашка», но вместе с Владленом оказался еще один парень. — Здравствуйте, товарищ капитан, — поздоровался Владлен. — Это мой друг Демид, он тоже… боец невидимого фронта. — Месяц как майор… — Поздравляю. — Не с чем. Скоро на пенсию. — Сочувствую. — Так чего хотел Владлен? — Ситуация сложилась непростая товарищ майор и нам бы не помешал совет старшего товарища. Вот только говорить об этом в кафе все же думаю не стоит. Лучше пообщаться в более приватной обстановке. Но если вы голодны, то давайте пообедаем… — Обойдусь. — Тогда идемте… Они вышли из кафе и подошли к синей «победе». Дмитрий открыл дверцу и сел за руль. Демид расположился на заднем сидении, где стоял чемодан и майору Бутурлину не осталось ничего другого как сесть на переднее пассажирское сидение. — Откуда у вас машина? Служебная? — спросил он. — Нет. Угнал. Видите замок выломан, приходится проводками заводить. Носов завел машину и тронулся с места. — Вы что… в бегах? — Нет, — улыбнулся Дмитрий. — Просто ехать до квартиры кою я присмотрел для разговора немного далековато. Так-то минут пять, но зачем пешком идти, ноги сбивать? — А в машине поговорить нельзя? — Можно… но лучше все-таки в квартире, с чувством, толком и расстановкой. — Ребята… что-то мне это все уже стало не сильно нравиться… — Мы тоже не в восторге от ситуации Валерий Константинович, но очень надеемся, что все закончится более чем благополучно. — Останови машину… — Мы почти приехали товарищ майор… И не дергайтесь. Вы сейчас в ситуации, когда нога попала в колесо и вам не остается ничего другого как пищать, но бежать. — Угрожаешь? — И это тоже, — произнес с заднего сидения Демид. Бутурлин чуть повернул голову и увидел, что в руках явно нервничающего второго парня пистолет, причем явно не служебный, а «парабеллум». — Откуда оружие?.. — Бандитов ограбил, — ответил Дмитрий. — В Москве до черта всяких «малин», при этом они почему-то существуют, хотя я не особо напрягаясь их выявил. Значит и остальные могут… но почему-то не делают. Загадка. И у них этих стволов как у дурака махорки было… Но надеюсь в обозримом будущем ситуация самым кардинальным образом изменится… Все, приехали. Машина и впрямь остановилась возле большого двухэтажного многоквартирного деревянного дома, явно подготовленного под снос или разбор на дрова. Крышу собственно уже растащили. — Выходите и без глупостей. Двигайте за мной на второй этаж… Бутурлин зашагал следом за своим бывшим подопечным, а сзади двигался его товарищ, спрятав пистолет в карман пальто и с чемоданом в левой руке. Вооружен оказался и сам подопечный, но у него в кармане лежал ТТ. В комнате, в которую они вошли на втором этаже стоял небольшой столик и несколько табуреток. — Присаживайте товарищ майор, — показал Дмитрий на табуретку у стола и даже протер поверхность тряпкой. Бутурлин присел. Демид тем временем положил на стол свой чемодан и открыл. — Что это? — спросил майор, увидев содержимое. — Полиграф или детектор лжи. — И какую правду ты хочешь у меня узнать, учитывая, что я ни к каким секретам не имею отношения? — удивился Бутурлин. — Немного терпения Валерий Константинович. Да и не нужны мне ваши какие-то служебные секреты ни нынешние, ни прошлые… по крайней мере точно не те о которых можно подумать… Демид тем временем подключил полиграф к электросети, благо, что провода еще не обрезали и с питанием проблем не имелось. Потом подключил датчики к майору. — Отвечать только «да» или «нет». Ясно товарищ майор? — А если не захочу? — Тогда пуля в башку и я буду искать кого-нибудь еще с кем можно пообщаться. — Ясно… хорошо, я согласен. — Отлично. Итак, ваше имя Вадим? — Вы мужчина? — Да. — Носите нижнее женское белье? — Что⁈ Ты… — Спокойнее товарищ майор, это установочные вопросы. Итак, отвечайте, вы носите нижнее женское белье? — Нет! — Сейчас ответьте неправду. Вы хотели сношать козу? — Да… — ответил майор, но взгляд при этом он бросил на Носова убийственный. Дмитрий посматривал на показания, делая пометки на узкой бумажной ленте, что выдавливал из себя аппарат и продолжил задавать вопросы. — Вы советский человек? — Да. — Вы коммунист? — Да! — Вы довольны линией партии СССР? — Д-да… — Вы во всем поддерживает курс партии? — Послушайте парни… — не выдержал майор Бутурлин и сорвал датчик с руки, что считывал его пульс, так же клипсу с пальца измерявшего токопроводимость. — Чего вы хотите от меня⁈ — Отвечайте на вопросы, товарищ майор. — Не поддерживаю я во всем курс партии! Доволен⁈ — Не кричите… — Хватит. Говорите, что вам надо и прекращайте весь этот цирк. — Хорошо, товарищ майор. Давайте поговорим открыто, но потом мы все равно проведем финальную проверку ваших слов на искренность. С этими словами Носова Демид отключил полиграф. — Ладно, пусть так. А теперь говорите, зачем вы устроили это все. — Как вы уже, наверное, догадались из наших вопросов, то нам нужно знать, довольны ли вы решениями наших властей по внешней и внутренней политике. — Нет, не доволен. Я много чем недоволен… То, что торит Хрущев не иначе как диверсией назвать не могу. Но что с того? — С того, что так считаете не только вы, — неопределенно, но с намеком, ответил Дмитрий. — Продолжай… — как-то подобрался майор, словно хищник, увидевший добычу. — Да собственно на этом пока все. Почти. — Кто за тобой стоит, Владлен? — Ну вы же понимаете, что я не отвечу на этот вопрос, ни вам, ни даже тем, кто меня попытается арестовать, эта тайна уйдет со мной… С этими словами Дмитрий распахнул пальто и показал, что у него в районе живота висит взрывпакет с легко узнаваемым детонатором от «лимонки». Говорить о том, что за ними никого нет, Дмитрий не стал, это могло отпугнуть Бутурлина. А вот зная, что есть некие могущественные силы, что все это затеяли, это другой коленкор. «Интересно все же, о ком подумал майор? — невольно призадумался Носов. — О „подпольщиках“ в КГБ? Что в общем-то логично… я ведь в этой структуре и именно внутри нее меня могли завербовать. Или все же стоило с ним сыграть в открытую, потому как могут полезть всякие несоответствия…» Но было уже поздно, что-то переигрывать. — Серьезно… — с задумчивым видом, кивнул Бутурлин. — Да, игра идет по высшим ставкам. — И что нужно от меня? — Выход на таких же недовольных. Нужно сформировать достаточно мощный ударный кулак. — Таких полно… — Это так, но сколько из них тех, кто не струсит и решится на активные действия? Вот вы, сможете пойти до конца? — То есть… — До конца, значит — до конца. Как я. Если потребуется, то подорвать себя, если получится, то вместе с врагом. — Да… готов. — Вот нам нужны именно такие люди, настоящие коммунисты, что ради своих убеждений готовы будут пойти на смерть. Много ли таких среди недовольных? Или больше хатаскрайников, которые надеются, что все проблемы решит кто-то другой? А то и вовсе, сдадут за тридцать серебряников. — Я понял тебя… Майор Бутурлин бросил взгляд на полиграф. — И что… вот этот прибор сможет это определить? — Не полностью… Человек в конкретный момент может быть искренне уверен, что сможет… но пройдет немного времени, появятся сомнения, возникнет страх и пойдет на предательство. Но откровенных слабаков и предателей, что точно сдадут в тот же день, вычислит. Проблема только в том, что их придется зачищать, потому кандидатов надо изначально выбирать очень тщательно, чтобы за нами не остался слишком большой кровавый шлейф. Потому людей надо набрать очень быстро. — Хм-м… Понятно. Много таких групп как вы? — Не знаю. Может еще есть, а может мы единственные. Не знаешь — не сдашь, даже если попадешься несмотря на все меры предосторожности, — чуть прихлопнул себя по животу Дмитрий. — Ну да… Что же… есть у меня пара знакомых, что смогут пойти до конца… Раньше они служили в СМЕРШе. Вот они смогут порекомендовать других решительных мужиков. — Это интересно… Как быстро с ними можно побеседовать? — Они не в Москве живут. Один — в Курсе, другой — в Омске. — Сможете пригласить их в гости? — Да. — Отлично. — Только это все ерунда… — Что вы имеете ввиду? — В таком режиме мы провозимся слишком долго, а чем больше времени будет проходить, тем выше риск провала. — Это так… Что вы предлагаете? — Нужно выйти сразу на человека, который сможет порекомендовать сразу очень много верных людей. Только успевай проверять. — И что это за человек? — Старинов — ученик Судоплатова. Слышали о таких? — Краем уха… про Судоплатова. По легенде Управление «С» в его честь данной буквой обозначено. А про Старинова — ничего. — Оно и понятно, что краем уха. Судоплатов сидит по 58-й статье, против Хрущева выступил. Что до Старинова, то, как я уже сказал, он ученик Судоплатова и знает очень много… решительных людей, что… смогут пойти до конца. — Сможете вывести нас на Старинова? — Та пара из СМЕРШа нас выведет на него. — Отлично. — Вот только парни… где гарантии, что те, кто стоит за вами будут лучше нынешней власти? — Таких гарантий нет. Все мы люди… безгрешных не бывает и они точно не святые. Но все же считаю, что рискнуть нужно, потому что дальше будет только хуже и кто бы ни пришел следующим он еще сильнее отпустит вожжи и чиновники окончательно потеряют страх и совесть, поднимет голову преступность… Те же, кого я поддерживаю обещали вернуть контроль КГБ над чиновниками и партэлитой, более того, введут проверки на полиграфе. В мире нас называют тоталитарным государством, так пусть это будет соответствовать истине. — Только что новым властителям помешает создать свою касту неприкасаемых? Ведь себя они проверять вряд ли позволят… по крайней мере всерьез. — Только мы сами. — Что ты имеешь ввиду? — Снайпера. Если поставить цель, то убить можно любого. — Придется создавать тайную группу ликвидаторов… или скорее контролеров… что-то вроде ордена из… кого? Фанатиков? Только как бы лекарство не оказалось страшнее болезни? Ведь фантики могут решить, что лидеры ведут государство не туда и начнут отстрел. Да и сами эти контролеры могут скурвиться… — Да… непростой вопрос, — признал Дмитрий Носов. — Но это не значит, что нужно оставить все как есть. Что до вопроса контроля, то тут придется думать, но время для этого у нас еще есть. А пока в качестве контролеров поработаем мы сами. Вообще же нужна регулярная сменяемость власти на всех уровнях, чтобы не успевали забронзоветь, максимум десять лет на должности, ну и вести наверх настоящих коммунистов, а не прилипал, что воспринимают партию исключительно в качестве подателя благ, как сейчас. Тут полиграф нам в помощь. — Ладно… СМЕРШевцы произвели на Дмитрия странное впечатление. Крепкие мужики в районе сорока пяти лет, прошедшие огонь и воду, а также медные трубы, но… какие-то потерянные. По крайней мере вот эти, кого вызвал к себе Бутурлин. «Словно волкодавы, кои вдруг оказались без хозяина, что отдавал им команды, — пришло ему на ум сравнение. — При этом не способные сбиться в стаю…» Было где-то даже забавно наблюдать, как они преображались, когда понимали, что им предлагали. Снова приходило сравнение с волкодавами, коих посадили на цепь, сделав обычными дворовыми сторожами. Поначалу настороженные, глухо угрожающе рычащие, но с осознанием, что это все не провокация, на их лицах проступал хищный оскал, они даже слово начали подрагивать от нетерпения услышать команду: «фас»! Их даже не пришлось агитировать, они сами все прекрасно видели и понимали. Сталинисты. А вот со Стариновым оказалось несколько сложнее. Проверку он прошел и все говорило за то, что он крайне отрицательно относится к тому, что происходит. Но несмотря на угрозу зачистки в случае отказа от сотрудничества, заявил: — Пока не скажете, кто за вами стоит, я палец о палец не ударю, — сказал он. — Можете меня прямо сейчас застрелить. — Мы не можем… — Тогда стреляйте или я вас сдам. В вас парни я не сомневаюсь, но… вас просто могут использовать в темную. — То есть? — не понял Демид. — Вы молоды, жаждете справедливости, хотите изменить ситуацию к лучшему… этими чувствами и желаниями могли воспользоваться те, кто хочет выявить тех, кто сможет решиться на переворот. Вот те, кто сейчас стоит у власти, через вас могут захотеть выявить оппозиционно настроенных к ним людей и показательно жестоко разгромить, ударив так, чтобы другим неповадно было, надолго, если не на всегда, обезопасив себя с этой стороны. — Понятно… Демид растерянно посмотрел на Носова. — Никто за нами не стоит… — со вздохом признался Дмитрий. — Можете проверить нас на полиграфе. Это не сложно. — Хм-м… верю, — после короткой паузы кивнул Старинов. — Слишком уж криво все выглядит… И кто же тогда встанет у руля? Ты? — Нет. — О как⁈ Удивил! А чего так? — Не потяну… — Хм-м… понимание своих реальных сил — полезное качество. Тогда кому ты отдашь власть? — Этого я еще сам не знаю. Придется проверять всех кандидатов. Тут ошибиться нельзя. — Верно… — Так что? Вы с нами? — С вами. Дальше все закрутилось в стремительном хороводе. Дмитрий с Демидом работали на износ. Сначала проводили проверки в КГБ, а потом прогоняли через полиграф людей Старинова. Не все оказались на сто процентов благонадежными, но их число было невелико, один-два из десятка. Что с ними делал Старинов Носов не знал и знать не хотел. — На войне, как на войне… Наконец набралось больше сотни человек. Дальше уже затягивать становилось опасно. — Есть идеи по оружию? — поинтересовался Дмитрий. — Тут проблем нет, — усмехнулся Старинов. — Я знаю несколько складов сформированных на случай новой войны, сам их устраивал… Там мы возьмем все необходимое. И взяли. Один из таких складов находился под обычной водокачкой в небольшой городке на границе с Белоруссией. Там было все, от пистолетов, до минометов. Правда, чтобы добраться до всего этого богатства, пришлось разобрать стенку в подвале, но с этим проблем не возникло… Эпилог Захват высших должностных лиц намеченный на 28-е февраля произошел неожиданно легко и просто. Даже Хрущева взяли практически без стрельбы в особняке на Воробьевых горах. Дмитрий вместе со Стариновым участвовал в захвате этого ключевого персонажа. На двух грузовиках ворвались на территорию особняка протаранив ворота и подкатили прямо к выходу. После чего штурмовые группы повыскакивали из кузовов и ворвались внутрь двухэтажного здания. Одновременно с Хрущевым повязали прочих членов ЦК КПСС, живших в основном в городских квартирах в Москве. Взяли министра обороны и ключевых военачальников, что могли оперативно поднять войска для подавление мятежа, или членов их семей если сами военачальники находились в своих частях. Никто просто не был готов к подобному наглому нападению. Захватили также теле-радиостанцию и утром, когда люди проснувшись, включили радио и телевизоры они услышали обращение сделанное Сиариновым, все-таки выглядел он более солидно: — Товарищи… сограждане… сегодня ночью нами — Комитетом Спасения было арестовано все высшее партийное руководство КПСС. Мы обвиняем этих людей в предательстве дела Ленина и Революции… Ну а дальше на ошалевших людей было вывалено все «грязное белье» партии, вспомнили все грехи, но главным лейтмотивом звучало осуждение желания партийной элиты стать новым дворянством для чего они сделали себя неприкасаемыми для Закона. — … Так быть не должно, товарищи! Не для этого наши отцы делали Революцию, чтобы вновь появились неподсудные, что могут творить, что захотят, не неся за это ответственности. Комитет Спасения вернет принципы советской демократии, когда сами люди станут избирать своих представителей в местные и союзные Советы, а не назначаться непонятным образом в кулуарных партийных междусобойчиках. В общем много чего было сказано и обещано. Люди замерли в тревожном ожидании, но… ничего не произошло. Вытащили из тюрьмы Судоплатова, популярнейшего человека в КГБ, и ставшего во главе этой структуры. Армия встретила переворот почти индифферентно, потому как в ней снова стала активно насаждаться идея еще царских времен, декларирующая, что армия вне политики. Разве что в среднеазиатских и кавказских республиках пошла какая-то буза. Местные баи и беки по уши погрязшие в коррупции перепугались мокрых штанов. «Да и хрен с ними если отвалятся, — подумал Дмитрий. — Может оно и к лучшему будет». Что до кандидата на высший пост СССР, то Носов несколько слукавил перед Стариновым ставшего исполняющим обязанности министра обороны, он сразу решил подписать на это Машерова о котором Дмитрий в свое время слышал много хорошего, как о прогрессивном руководителе ничем себя не запятнавшем. — Серьезно? — не поверил белорус. — Да. — Отдаете мне всю полноту власти? — Да. — А чего сам не хочешь? — Нет способностей. Я просто не понимаю, как все это работает. Вы же знаете всю эту систему, прошли по этой лестнице с самого низа и сможете ее реформировать не ломая и не ввергая государство в хаос. — Чем тогда займешься? — Америку прессовать буду… постараюсь устроить там такой хаос, чтобы им стало не до СССР. В идеале хочу развалить их на несколько независимых государств по расовому и национальному признаку, а также религиозному, для чего взрастить мощные тоталитарные секты, и чтобы они между собой собачились. — Ого… — В общем постараюсь дать вам время на все преобразования. — А если я не захочу? — спросил Машеров с хмурым лицом, явно не желая мараться с этим переворотом. — Тогда придется искать кого-то еще Петр Миронович… — тяжело вздохнул Носов. — С моей стороны никаких угроз и принуждения не будет. Вы никак не пострадаете, то есть мстить я не стану. Но вот так вот сходу я больше не знаю ни одной достойной кандидатуры, что не скурвится. Может вы кого-то предложите? Но Машеров на это промолчал. Видимо тоже не знал. — А в вас я уверен даже без проверок на детекторе лжи. — Почему? — Потому что вы партизан и доказали свое право на власть. Ну и просто порядочный человек и… коммунист. Не хочу вас брать на слабо, но… вы как коммунист должны взять эту ношу на себя… а мы поможем. Проверим всю парэлиту на полиграфах и откровенных сволочей и воров выметем поганой метлой. Задавим организованную преступность посадив всех воров в законе. Дальше будем постепенно оздоровлять общество начав с детского сада, а то и вовсе с роддомов… работы предстоит много, будет непросто, но мы должны это сделать. Соглашайтесь Петр Миронович… Такой шанс войти в историю и сделать великое дело дается раз в жизни и то не каждому. Ну и… кто, если не мы? П. С . В общем как-то так… Понял, что тема «Назад в СССР» тоже «не мое», как и «ХХХ». Продолжения в виде американских шпионских приключений не будет. Не тяну. Прошу прощения у тех, кто надеялся на большее. Nota bene Книга предоставлена Цокольным этажом , где можно скачать и другие книги. Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси. У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность» . * * * Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: Возродившийся